США, штат Миннесота, городок Спайсер

Наши дни

Осень, как всегда в нашем родном городе, выдалась холодной и дождливой. Ожидая на пронизывающем октябрьском ветру рейсовый автобус, я крепко обняла брата.

– Слушайся маму, – шепнула ему, заглядывая в чёрные, чуть раскосые глаза, ласково потрепала волосы цвета воронова крыла, любуясь игрой света в них.

Мама говорит, что он – вылитая копия отца, бросившего нас сразу после рождения Мина. Он просто исчез из нашей жизни, не объяснив причин. И не осталось ни единого снимка на память о нём. Мне всегда казалось это странным, как и то, что я даже смутно не помнила его лица. Но мама всегда оправдывала его, мол, отец терпеть не мог фотографироваться, потому-то в семейном альбоме и нет даже свадебного снимка. Мама его любила, беззаветно, несмотря ни на что, и продолжает любить. Но от этого ей ещё больнее, ведь Мин – и внешностью, и характером – постоянно напоминает ей о нём. Я видела, как страдает мать, как тяжело ей растить нас двоих. Она живёт надеждой, что отец ещё вернётся, ведь она так и не поверила в то, что возлюбленный мог её предать.

– Я буду скучать, – отозвался Мин в моих объятиях.

Он крепко держал меня за куртку, боясь отпустить.

Я уткнулась в родную макушку. Мы никогда с ним не расставались на такой долгий срок. Но этим летом я окончила школу, и пора было идти дальше, отучиться в колледже, повидать мир. Чтобы не уезжать далеко, выбрала колледж Риджуотер в городе Уиллмар. Там как раз преподавали столь нравящуюся мне журналистику, да и за обучение недорого брали.

– Я тоже, братик, – обняла его покрепче и отстранилась, с шумом втягивая холодный воздух. Предательская слезинка скатилась к уголку рта, и я постаралась незаметно слизнуть горько-соленую каплю. Агатовые омуты Мина тоже подозрительно блестели.

Бросила взгляд на часы на ратуше – пора было идти к автобусу.

– Не знаю, как насчёт Дня благодарения, но на Рождество я точно приеду, обещаю.

В родных и любимых глазах снова вспыхнул страх, который уже несколько месяцев не отпускал Мина. Врач, наблюдающий его, сказал, что, как и всякий ребенок его возраста, братик боится очередных перемен в связи с моим отъездом. Я старалась его отвлекать и успокаивать, но страх перерос в ночные кошмары. Дело дошло до того, что он не мог без меня спать и каждую ночь приходил ко мне в кровать. Мама ругалась, ведь Мин уже был взрослый, но едва ли кто-то мог его переубедить, что демоны из сна не появятся в его спальне.

– Тина, – жалобно позвал меня Мин.

– Не бойся. С тобой ничего не произойдёт, пока на тебе мой амулет.

Братик прижал руку к груди, где висела моя подвеска с лунным камнем. Я понимала, что обманываю мальчишку, надевая ему на шею дешёвый амулет «от злых духов», который я купила на ярмарке несколько лет назад у индейцев. Но ему нужна была уверенность, что он в безопасности, и что кошмары ему не будут сниться.

Я услышала шум подъезжающего автобуса, ещё раз порывисто обняла братика и побежала на остановку, взмахнув рукой на прощание.

Если бы я только знала, что это последний раз, когда я вижу своего малыша Мина…

Прошло чуть больше года

В город снова вернулась зима, принеся с собой снег и холодные ветра. Мин весь прошлый учебный год ждал приезда сестры, но она так и не сумела приехать ни на День Благодарения, ни на Рождество, ни на Пасху. И даже всё долгое лето провела не дома, зарабатывая себе на оплату следующего курса. Мама заверяла, что Тина любит его и не бросила. И мальчишка всё понимал, ведь он и сам планировал учиться в колледже, где ему тоже придётся трудиться, чтобы обеспечить себя. Ведь маме уже трудно было содержать их с сестрой. Скудные сбережения, что остались после пропажи отца, ушли на его поиски. А здоровье не позволяло матери работать, как раньше, сверхурочно и браться за любую подвернувшуюся временную подработку.

Сегодня время бежало быстро, и Мин с надеждой ждал вечера, чтобы поговорить с сестрой по телефону. Эту традицию Тина никогда не нарушала, и Мин заранее караулил звонок. Обычно ровно в девять вечера звонил телефон, и мальчик радостно его хватал, чтобы первым услышать голос сестры. Вспоминая недавно присланную Тиной фотографию, он думал, что сестричка изменилась, став намного красивее: подстриженные каштановые волосы волной спускались до плеч, раскосые голубые глаза, такого же цвета, как у их мамы, осенённые густыми чёрными ресницами, искрились добром, а лёгкая улыбка источала тепло и спокойствие. Мин заметил, что и голос у неё стал более женственным. Мама говорила, что Тина уже выросла и превратилась в настоящую невесту, которая наверняка скоро выйдет замуж. Мин и не сомневался, что такую красотку обязательно заметит хороший парень, и тогда у него – у Мина – появится практически старший брат.

Парнишка искренне любил свою сестру и с нетерпением ждал её возвращения. Ведь она единственная не считала снящиеся ему кошмары выдумкой и старалась его поддержать. А они, эти ужасные сны, не дающие ему нормально выспаться, продолжали преследовать Мина и с каждым днём становились всё страшнее.

Его здорово успокаивали их ежевечерние беседы, которые могли длиться часами. Тина делилась своими успехами, выслушивала брата. Она напоминала, чтобы он не снимал амулета, чтобы держался за него, засыпая, и даже разрешила ночевать в её комнате.

Мин спешил домой из магазина, двумя руками обнимая большой неудобный пакет с покупками, загораживающий его взгляду тротуар. С неба опять падали крупные хлопья снега и быстро таяли, от чего намокала не только куртка, но и бумажная упаковка. Столкнувшись с идущим навстречу прохожим, Мин выронил свою неудобную ношу, рассыпав свёртки и яркие коробки с сухим завтраком. Он обернулся, чтобы выругаться на толкнувшего его человека, но, увидев мужчину из своего кошмара, испуганно попятился. Над головой раздалось такое знакомое ужасное карканье. В страхе Мин закрыл уши руками, пятясь от брюнета в длинном чёрном пальто и фетровой шляпе такого же цвета. Оживший ночной кошмар надвигался на мальчика, опираясь на деревянную трость с серебряным набалдашником в виде вороньей головы, глаза которой блестели гранями чёрного камня.

Мин бросился прочь от того, кто так долго приносил ему боль, превращая его в птицу и запирая в клетке каждую ночь! От того, кто на его глазах убивал людей с такой лёгкостью, словно они куклы.

Но на убегающего мальчика налетела стая воронья. Прохожие в ужасе шарахались в сторону от ребёнка, который пытался отбиться от птиц, сжимая в руке амулет, подаренный Тиной. Вороны боялись светящегося кулона и пронзительно каркали, не решаясь напасть, тёмной тучей кружа над мальчиком.

И Мин снова готов был сорваться в бег, когда по руке, сжимающей амулет, больно ударила стальным клювом серебристая воронья голова. Лунный камень выпал из детских пальцев, а самого Мина подхватил ужасный человек. Он осыпался стаей чёрных птиц вместе с ребёнком. Прохожие в первую секунду не поверили тому, что произошло у них на глазах, а в следующий миг забыли, что вообще видели мальчика. Лишь птицы, кружась над городом, громко кричали, удаляясь ввысь, а лунный камень постепенно угасал, одиноко лёжа возле уличного фонаря. Снег, медленно кружась, падал на тротуар, тая вокруг остывающего амулета.

Уиллмар

Учёба в колледже мне нравилась. Я завела много подруг и друзей среди однокурсников. На нашем курсе сложилась дружная компания. Моя соседка по комнате, Миранда, помогла мне устроиться на работу в ту же забегаловку, где она сама подрабатывала. Денег нам с ней, конечно же, не хватало, но мы справлялись.

– Официант! – выкрикнул уже пятнадцатый раз неприятный тип в куртке футбольной сборной нашего колледжа. – Мне кока-колу и чипсов!