— Кролик? — удивился Кристофер Робин. — А чего ты там делаешь?

— Где? — спросил Кролик, даже не утруждая себя выяснением, кто ему звонит.

— Где! Он еще спрашивает, развратный грызун! У Кенги что ты делаешь, я тебя спрашиваю!

— А кто это? — встрепенулся Кролик.

— Не скажу. Я первый спросил. Ну?

— А... Я... Мы... У меня... Мне... Она... Мы телефонами поменялись, — заявил Кролик и в душе пожал сам себе лапу за то, как быстро он придумал такой удачный ответ.

— А Кенге ты какой отвалил?

— А у нее вторая линия есть, — подсказал Кролик быстро. — А тот, старый, мой, у нее чего-то не работает, — наврал он по ходу действия и опять себя похвалил.

— А-а-а... Ну, извини... Да, кстати, это я, Кристофер Робин!

— А, привет, Кристофер Робин! Ты DOS ...ой видел?

— Видел, видел, все я видел, и слышал, и нюхал, и жевал, и облизывал, пока, Кролик, — сказал Кристофер Робин скороговоркой и поспешно повесил трубку, так как Кролик мог бы часами и даже сутками перечислять достоинства ...ого DOS'а или чего-нибудь еще.

— Вопрос на засыпку, господа, — сказал он важно. — Кто помнит телефон второй линии Кенги?

— Ну... — Тигра и Пятачок переглянулись Едкой Пошленькой Ухмылочкой. Второй телефон у Кенги был специально для ведения с Кроликом Очень Любовных Разговоров, поэтому его номер знали все, а САВА с Тигрой, в интересах общественности, так сказать, даже устраив али на телефонной станции коллективные прослушивания их разговоров. Всем все это было интересно и занятно, и поэтому даже Кенга иногда, оставив дома магнитофон, приходила послушать. Кристофер Робин тоже сделал Едкую Пошленькую Ухмылочку и позвонил Кенге по второму телефону. Кенга сняла трубку не сразу, потому что она и Кролик в это время были заняты решением одной очень важной шахматной задачи и не могли отвлечься, иначе задача не смогла бы закончиться, в смысле, решиться.

— Але? — сказала она в трубку весьма похабным голосом.

— Здравствуй, моя дорогая Кенга! — сказал Кристофер Робин.

— Я тебе не твоя дорогая, — заявила Кенга сразу. — Но все равно приветик.

— Не у тебя ли Винни Пух? — спросил Кристофер Робин, давясь от распиравшего его смеха, потому что трубка телефонного аппарата Винни Пуха позволяла ему слышать, как по каким-то одному ему понятным (и разве что еще Кенге и Кролику) причинам с другой стороны раздавались звуки скрипящей кровати и хлопающих по полу кроличьих ушей.

— Винни Пух? По-моему, это не Винни Пух, — сказала Кенга. Скрипение кровати и хлопанье ушей прекратилось, потому что Кенга подняла Кролика за уши и с интересом рассматривала. (Вдумчивый читатель уже, наверное, догадался, что Кролик за обмененный телефон честно договорился с Кенгой на аренду части ее кровати.)

— А кто? — спросил Кристофер Робин. Тигра и Пятачок, которые слышали разговор по громкоговорителю, катались со смеху. Вопрос был поставлен очень коварно. — Не скажу, — сказала Кенга кокетливо. — Я вааще стеснительная и Кролика не выдам.

С диким, почти что оглушительным ржанием Кристофер Робин уронил трубку на рычаг телефона и сам уронился (если такое слово есть, конечно) в кресло.

— Нет, Винни там нет, — сказал он, основательно наржавшись. — Что ж он, смог бы на это просто так смотреть?

Тигра и Пятачок согласились, что не смог бы, и веселуха, как мастерски выражается один юморист, продолжилась.

— А может, он все-таки у САВЫ? — предположил Тигра через некоторое время.

— Не... Эта дура сегодня не в духе, — сообщил Тигра. — Она сказала, у нее не взлетная погода сегодня и поэтому она до вечера чувствует, что не в тарелке, что ли... Ну, не помню я, чего она там бредила.

— Ну а где же он? Может, у Пчел?

— У Пчел? Это очень маловероятно, — сказал Кристофер Робин.

— Тогда у Иа-Иа, — сказал Пятачок. — Ведут, наверное, философские беседы об этом... как его? Об смысле.

— Об ком?

— Ну, смысл такой есть. Бытия, в общем. Они про него очень-очень трепать любят.

— Кто?!

— Ой! Ну, эти, философы... И нечего так меня пугать! Думаешь, у тебя тигриные голосовые связки, тебе все можно?

— Точно, — сказал Кристофер Робин. — Я Винни неделю назад звонил, а он сказал, что пьет горькую и задумывается о смысле. Ну, об этом самом, бытия.

— Во! Значит, он у Иа-Иа!

Иа-Иа стоял около куста колючек и критически этот самый куст оглядывал. Пуха рядом с ним видно не было.

— Вы его того все, не спугните, — прошептал Тигра всем остальным. А поскольку лучше всех в мире шептать умеют только Тигры, Иа-Иа услышал то, что он произнес и оглянулся на Тигру не очень-то доброжелательно. Пятачок испуганно икнул и сделал вид, что прячет ся за Кристофера Робина. На самом же деле он боялся Иа-Иа не более, чем собственного ночного горшка. Тигра сделал вид, что не заметел, что Иа-Иа, в свою очередь, заметил его. Двадцать минут стояния без движения дорого стоили Тигре, но успокоили ослика. Он отвернулся к своему кусту колючек и продолжил изучение. Прошло еще примерно полчаса.

— Быть или не быть? — изрек Иа-Иа наконец. Он подумал затем, что, может быть, стоит повторить эту фразу на языке оригинала, но подумал тут же, что это надо было делать в первую очередь и ограничился скорбным молчанием. (Или же он просто забыл, как звучит фраза в оригинале и на каком вообще языке имеет место быть оригинал.)

— Быть, быть, — сказал Тигра быстро. — Привет, Иа-Иа! Как там твой хвост?

— Не знаю как там мой хвост, — сказал Иа-Иа, акцентируя на слове «там». — А здесь с ним все в порядке. Да, а ведь мы с тобой здоровались уже, — сказал он, немного подумав. Точнее, сделав на некоторое время задумчивое выражение на морде.

— Когда?

— В прошлую пятницу... Или среду... Да какое это имеет значение?..

— Ну, как какое... Если мы с тобой сегодня здоровались, то больше здороваться, конечно, не надо... А если не здоровались, тогда, конечно, надо поздороваться... Иа-Иа задумался.

— Ну, тогда привет, — сообщил он через несколько минут. — Можешь спросить еще раз про мой хвост...

— Как там твой хвост! — повторил Тигра, но уже не в вопросительной форме, потому что ответ он, собственно, уже слышал. А кто больше всех не любит повторять одно и то же — это, конечно же, Тигры.

— Прекрасно, — сказал Иа-Иа своим обычным страдающим голосом, которым умирающий говорит «Всех прощаю, а вот хрен вам завещание» или что-то в этом роде.

— Как я за тебя рад! — сообщил Тигра. — А кстати, Иа, ты не в курсе, куда делся Винни Пух? Мы все думали, он пошел к тебе в гости!

— Я тоже за тебя рад... — сказал Иа-Иа примерно через три минуты. Тигра забыл, конечно, что мозги ослика устроены по принципу FIFO, и поэтому фразы обрабатывались мало того что медленно, но еще и по очереди, поэтому, чтобы дождаться ответа на вопрос хотя б ы до сумерек, следовало бы спросить про Винни Пуха в первую очередь. — И совсем это не «кстати», — заявил Иа-Иа примерно еще через сорок минут. Тигра порадовался, что второй вопрос начал обрабатываться, но Иа-Иа продолжил: — «Кстати» — это когда я говорю, например, о колючках, а ты, например, о том, какие они противные... Н о что поделаешь — в этом удел старого, всеми покинутого и никому не нужного осла... Никто не хочет знать, что ты любишь, даже если это колючки... — И ослик всерьез приготовился всплакнуть. Но в этот момент в глубине его мозга, очевидно, случилось высокоприоритетное прерывание, отчего вопрос Тигры обработался, наконец, до конца, и Иа-Иа выдал:

— Я не в курсе, конечно, куда делся ваш Винни Пух. Что касается меня, я давно уже не в курсе... И притом еще не в духе... Какой каламбурчик, как сказал бы Винни Пух... Кстати — вот теперь уже это и есть «кстати», — запомни, Тигра! — кстати, он ко мне не за ходил уже очень-очень давно... Последний раз я его видел... Я его видел...

В это время Иа-Иа, очевидно, посетила какая-то Особо Важная Мысль, отчего сообщение, где он последний раз видел Пуха, было оборвано и стерто из его памяти.