– Нет, не бросим, – Заверил его Игорь Сергеевич, – Но я хочу сначала узнать где он, как охраняется, для чего он им нужен, в конце концов.

– Но сейчас...

– Сейчас, – Холодно сказал Пономарь, – Мы ему ничем помочь не можем. Я знаю пока одно – Изотов жив. А догнать его похитителей мы все равно не догоним... Тем более, куда ты в таком виде?

Корень посмотрел на себя. Плащ разорван в нескольких местах, от правого рукава остались обрывки, все заляпано кровью, своей и чужой. На тыльной стороне ладони, которой Репнев утирал рот, шелушилась подсыхающая кровавая пленка.

– Да, наверное ты прав... – Николай Андреевич теперь как в зеркало, разглядывал свое отражение в обломках стеклянной таблички кладбища, – И разукрасили меня изрядно...

– Ну, это поправимо... – Невесело ухмыльнулся целитель, – Главное – жив...

Умыться Репневу так нигде и не удалось и он с Дарофеевым, сидя в автобусе, едущем обратно, ловил на себе удивленные взгляды пассажиров. До квартиры они добрались без приключений.

Там Пономарь в первую очередь занялся собой. Он предупредил мафиози, чтобы ближайшие четверть часа тот его не беспокоил и ушел в глубокую медитацию.

Дарофеев не понимал тех своих коллег-экстрасенсов, которые заявляли что не могут лечить сами себя. Ведь что может быть проще, если ты действительно можешь управлять собственной биоэнергией, как не самолечение. Ведь свой организм ближе и понятнее, чем организм пациента, которого видишь в первый раз в жизни.

Хотя Игорь Сергеевич уже купировал боль, пораженные места сильно отличались по повышенному энергетическому фону, и локализовать их не составляло труда. Пономарь обнаружил на себе несколько ушибов, ссадину на ребрах и отек левого уха. Кости оказались целы и на привычных местах. В общем, можно было считать, что из драки Дарофеев вышел практически без ущерба для здоровья.

Процесс самоисцеления занял даже меньше времени, чем рассчитывал целитель. Ему пришлось лишь нормализовать крове– и лимфообращение в ухе, сгладить энергетический фон в области ребер, откорректировать работу тромбоцитов в области ссадины и слегка понизить активность надпочечников, которые до сих пор вырабатывали избыток адреналина.

После того, как Пономарь почувствовал, что уже может и имеет право заниматься другими, он позвал Корня, который все это время провел в ванной. Николай Андреевич предстал перед Дарофеевым свежеумытым, но кроме расквашенного носа у мафиози оказалось еще и рассечена бровь.

В этом случае процесс лечения занял гораздо больше времени. Игорю Сергеевичу пришлось восстанавливать слизистую оболочку ротовой полости, укреплять несколько зубов, снимать отеки брови и носа, быстро соединять края ран, нормализовывать вообще почти всю работу репневского организма. Оказалось, что у того, кроме побоев, еще целая куча болячек, начиная от остеохондроза, и кончая язвой желудка. Сейчас целителю нельзя было мешкать и он работал в полную силу.

Во время сеанса Николай Андреевич стонал, ерзал по кровати, на которую его положил Дарофеев. Когда же все кончилось, и мафиози открыл глаза, его изумлению не было предела:

– Да ты настоящий колдун! – Мафиози вскочил на ноги и запрыгал по комнатушке, – Я себя чувствую так, словно лет двадцать сбросил!

Он высоко подскочил, выбросив вперед ногу, продемонстрировав какой-то каратистский удар:

– А я-то еще в тебе сомневался!.. – Признался вдруг Корень. – Блин! Ничего не болит! Как новенький!

Восторгам Репнева, казалось, не будет конца, но Игорь Сергеевич прорвал излияние радостных эмоций:

– А сейчас я буду искать Сергея... – Тихо проговорил целитель и мафиози немедленно утих:

– Все. Я испарился...

– Ты мне не помешаешь. – Сказал Дарофеев, видя, что Николай Андреевич собрался уходить. – Главное – чтобы было тихо.

– Как скажешь, начальник... – И Репнев устроился у окна.

За несколько дней знакомства Пономарь достаточно хорошо запомнил спектр излучений фээсбэшника и теперь локализовать его местонахождение оказалось весьма нехитрым делом. Незримым призраком целитель перенесся к Серею Владимировичу. Тот лежал на койке, покрытой крахмальными простынями, белизну которых нарушал лишь прямоугольный черный штамп. Одет Изотов оказался как-то странно. На нем была серая хламида, необычно длинные рукава которой оказались завязаны сзади, на спине. “Смирительная рубашка!” – Понял Дарофеев. Через грудь майора пролегал широкий ремень, намертво привязывающий его тело к кровати. Два других ремня охватывали голые лодыжки Сергея Владимировича и были привязаны к металлическим ножкам. Сам Изотов был пока без сознания, но жив, как и чувствовал целитель.

Пока на Сергее Владимировиче не было ничего лишнего, в энергоинформационном плане, но это не значило, что так все и останется.

Когда Игорь Сергеевич попытался подняться выше, чтобы сверху осмотреть это здание и выяснить его расположение в городе, случилась неприятность. Дарофеев внезапно потерял ориентацию. В следующее мгновение он понял, что стал жертвой мощного раппорта, внушения, которое заставило его воспринимать иллюзорный мир. Там, в этом внушенном мире, на него надвигалось динозавроподобное существо со множеством голов, когтистых лап, нервно бьющее шипастым хвостом.

Тварь разинула несколько пастей и оттуда вырвались языки пламени, которые едва не достали целителя. Теперь Дарофеев узнал это страшное создание. В сказках оно носило имя Змей-Горыныч. В своих руках Пономарь вдруг обнаружил длинный двуручный меч. Меч словно обладал собственной жизнью и рвался вперед, в бой.

“Ну уж нет, – Подумал Игорь Сергеевич, – По вашим правилам я играть не буду...”

Он бросил железку и волевым усилием уменьшил себя до микроскопических размеров, по отношению к чудовищу. Теперь Змей не видел противника и крутил во все стороны многочисленными головами. Дарофеев проник внутрь организма сказочной твари, добрался до точки, в которой соединялись девять пучков нервных волокон, идущих из голов монстра, превращаясь в спинной мозг, слегка увеличился и одним движением разорвал этот узел. Змея парализовало.

Теперь следовало подумать, как выпутаться из этой ситуации. Нырять обратно в тело было делом опасным. Внушение могло пойти вслед и тогда бы Корень увидел, как Дарофеев борется с невидимыми существами.

Единственный способ, который пришел на ум Игорю Сергеевичу, был заимствован у Будды. Пономарь сел в позу падмасаны[6], сконцентрировался и создал в голове маленькое пятнышко абсолютной пустоты. Оно начало увеличиваться, захватило всю голову целителя, создало вокруг него сферу полного небытия.

Дарофеев висел в бесконечном пустом пространстве, в котором не было ничего, даже его самого. После бесконечных лет там вдруг появилась искорка, которая стремительно разрасталась, образовывая звезды и галактики. Прошли еще миллиарды лет, и среди сонма звезд Дарофеев выделил одну – Солнце. Нашел в ее системе третью планету, на ней город Хумск, в нем себя, сидящего в обшарпанной квартире.

Через мгновение Пономарь открыл глаза. Осмотрелся.

Корень все так же пялился в окно, ничего не изменилось. “Кажется, вырвался...”

– Коля... – Слабым голосом позвал целитель.

– Как? Уже? – Удивился Репнев. – И пяти минут не прошло... Как там майор? Где он?

– Воды... – Попросил Дарофеев.

Мафиози моментально сбегал на кухню и протянул Игорю Сергеевичу полный стакан. Целитель его жадно выпил и лишь после этого смог сказать:

– Я его нашел, но мне помешали...

По мере рассказа Пономаря, глаза Корня постепенно округлялись, а круглое лицо на глазах вытягивалось, но недоверия Репнев не высказывал никакого. Когда Игорь Сергеевич закончил, мафиози лишь покачал головой:

– И что, никаких зацепок.

– Никаких... – Грустно проговорил целитель. – Хотя... 

И Дарофеев радостно хлопнул Николая Андреевича по плечу.

– Есть!

Поразительным было не то, что Дарофееву удалось выскользнуть из ловушки, а то, что он сделал это без посторонней помощи. ГУЛ поручил своему самому лучшему, из числа воспитанников, человеку, умеющему внушать образы, задержать московского экстрасенса, если он наведается к его пойманному другу. Дарофеев пришел в тонком теле и что? Минуты не прошло, как он исчез. Суггестор даже не смог объяснить как это случилось. Зато теперь он сюда не сунется и, значит, есть время, чтобы как следует обработать этого москвича.