Секретарша шагала впереди, надменно приподняв голову. Георгий следовал за ней, держа в руках фотографию выпускников встречавшихся в Ломоносове.

«По данным канцелярии, Севченко окончил институт восемнадцать лет назад. Встречались они, если Лида права, через пять лет. Восемнадцать минус пять тринадцать. Что могло произойти тринадцать лет назад у «Красного пруда» в Ломоносове?» по пути к архиву, размышлял он.

Они остановились у двухстворчатой крашеной двери с пластилиновой пломбой у замочной скважины. Веревочка с пломбы была убрана и девушка, повернув ручку, открыла дверь. Внутри за столом сидела пожилая дама в наброшенной на плечи вязаной кофточке и с кокетливо повязанной косынкой на шее.

– Серафима Яковлевна, тут к вам из полиции – скривив губы, презрительно произнесла девушка.

Архивариус, отложив документы, встала из-за стола и предложила Георгию войти. Георгий, переступив порог архива, глянул на девушку через плечо. Та, отвернулась и, захлопнув дверь снаружи, удалилась, цокая каблуками.

– Здравствуйте Серафима Яковлевна, меня зовут Георгий – представился он, опускаясь на стул у стены – мне нужно определить, кто запечатлен на этой фотографии – Георгий передал женщине листок из канцелярии, с указанием факультета и годов обучения искомых. Архивариус, взяв листок, и изучив его, молча пошла вдоль стеллажей. Остановившись возле одного, она надела очки, висевшие на шнурке у нее на груди, и глянула вверх. Пододвинув стремянку, женщина залезла на нее и вытащила несколько папок перевязанных пожелтевшей тесемкой. Затем она подошла к столу и, положив папки перед Георгием, сказала:

– Вы пока эти просмотрите, а я пойду, достану остальные.

Георгий поблагодарил ее и, достав блокнот и ручку, развязал первую папку. Перелистав содержимое, он достал личную карточку студента. «Зубарева Ольга Николаевна» значилось в графе Ф.И.О. Сравнив фото Зубаревой из личного дела с фотографией, изъятой у Севченко и, не обнаружив ее там, он положил карточку обратно. Завязав папку, он отложил ее в сторону. Записав данные Зубаревой в свой блокнот, Георгий развязал следующую папку. В ней находилась карточка Чубарова Александра Алексеевича. Чубаров на снимке присутствовал, и Георгий записал его данные на другой странице блокнота. Просмотрев, в течение часа, около тридцати папок, он смог определить шестнадцать человек из тех, что были запечатлены на снимке у «Красного пруда». Оторвавшись от своей работы, он потянулся. Архивариус, глянув на него, спросила:

– Георгий, может вам чайку налить?

– Буду очень признателен – поблагодарил он ее.

Женщина встала из-за стола и, сбросив с плеч кофточку, повесила ее на спинку стула. Затем она грациозно подошла к подоконнику и нажала рычажок электрического чайника. Через несколько минут на столе перед Георгием стоял стакан чая в старинном подстаканнике и блюдце с сушками.

– Угощайтесь – произнесла архивариус и пошла к подоконнику за стаканом чая для себя.

Георгий украдкой посмотрел на женщину. Ей было лет шестьдесят. Строгое темно-синее платье и серебряная заколка в волосах. Капроновые чулки с лайкрой и изящные туфли на довольно высоком каблуке. Он взял сушку в руку и, сжав кулак, с хрустом разломил ее на четыре части. Положив один кусочек в рот, Георгий сделал глоток. Женщина вернулась и тоже присела к столу.

– Очень ароматный чай – искренне похвалил ее Георгий.

– Вам понравился? – она довольно улыбнулась – с мятой.

– Спасибо – Георгий отпил еще немного приятного напитка и спросил – Серафима Яковлевна, вы давно работаете в институте?

Женщина удивленно приподняла брови. Вопрос мужчины, пусть даже и косвенный но, раскрывающий возраст, явно был ей не по душе.

– Тридцать два года – смущенно ответила она.

Заметив ее смущение, он извинился:

– Серафима Яковлевна, я прошу прощения за определенную бестактность но, учитывая то, чем мне приходится заниматься, обстоятельства вынуждают меня, задавать вопросы разного толка и иногда не совсем корректные.

– Ничего, ничего – спокойно произнесла она – я понимаю.

– Вы не подскажете мне, в каких числах проводят вечера встреч для бывших выпускников?

– Обычно это конец июня начало июля.

– А, как и где они проходят?

– Вначале все собираются возле главного входа в институт, а затем расходятся по кафедрам, на которых обучались. Там уже они рассказывают друг другу, кто, в чем преуспел ну, и выпивают шампанское – она посмотрела на Георгия и добавила – немного.

Георгий покивал головой.

– Как я понимаю, это происходит днем, а вечерние мероприятия как-то заранее оговариваются?

– Нет, на вечер каждый курс самостоятельно организовывает себе развлечение.

– Ясно.

Они допили чай, и Георгий продолжил свое занятие. Потратив еще час, почти все личности с фотографии, им были установлены, за исключением одной девушки и парня.

Закрыв последнюю папку, Георгий спросил:

– Серафима Яковлевна, может быть такое, что на каких-то студентов дела отсутствуют?

– Что вы Георгий, нет! Все личные карточки, тех, кто учился в институте, хранятся у нас в архиве. Даже тех, кто был отчислен.

– Вы понимаете, у меня здесь, два неопознанных человека остались – он ткнул пальцем в неизвестных парня и девушку.

Архивариус посмотрела на фото:

– Значит они просто чьи-то знакомые.

Георгий вложил фотографию в блокнот и спрятал в карман.

– Спасибо, Серафима Яковлевна, за гостеприимство – сказал он – вынужден откланяться.

– Не за что. Если будут вопросы, обязательно заходите, чаю попьем – жеманно улыбнулась женщина.

– Непременно – обнадежил он ее и, встав, направился к двери но, взявшись за ручку, остановился – вы позволите, я запишу ваш телефон?

– Конечно – с готовностью произнесла она и, взяв из вазочки карандаш, сама написала несколько цифр на отрывном листочке.

Войдя в свой кабинет, Георгий устало опустился на стул. Достав фляжку, он сделал большой глоток и закрыл глаза.

«С чего начать? Сначала надо показать список присутствующих на фотографии Толику, пусть свяжется с паспортными столами и выяснит, кто, где сейчас проживает.

С мужской частью сложностей не будет, а вот с женской… почти все, скорее всего, уже повышли замуж и наверняка сменили фамилии. Начинать надо с тех, кто проживает в Питере. Но и иногородних исключать нельзя. Странное дело, убитый месяц назад Костицын, и на прошлой неделе Колесов, ни как не были связаны между собой, в настоящее время. Вероятнее всего, ни кто из них не будет связан и с Севченко. Уж больно разные они люди. Костицын всю жизнь проработал мастером на заводе, Колесов держал небольшой парк “Газелей” и занимался пассажирскими перевозками, а Севченко вообще торговал морепродуктами. Выходит, что кроме учебы в институте у них не было ничего общего».

Георгий открыл глаза и вновь посмотрел на фотографию.

«Да искать надо именно здесь».

Он поднял трубку телефона и набрал номер:

– Толян привет...! Ты долго будешь на месте.?.. Я сейчас спущусь, занесу тебе списочек с фамилиями… Мне надо выяснить, где они сейчас проживают… Окей, бегу.

В комнате было сильно накурено. За столом сидели трое мужчин. Один, с коротко остриженными черными волосами, был очень худым с не здоровым серым цветом лица, выдававшим факт его долгого пребывания в местах заключения. Второй, с огромной лысиной на голове, был, напротив, толстым и розовощеким, но, по его исколотым пальцам рук, так же было понятно, что и его не минула участь пройти тюремную школу. Они выпивали водку из граненых стаканов и закусывали зелье нарезанной кусками ветчиной и солеными огурцами. Также на столе присутствовали хлеб и кольца репчатого лука. Третий, был самым молодым, из компании, сидевшей за столом, и, участия в застолье не принимал. Еще двое парней, крепкого телосложения и бритыми головами, расположились на диване, стоявшем в углу комнаты.

– Два дня назад мой человечек шепнул мне, что гражданин, с паспортом на имя Игоря Кожевникова, купил билет до Москвы и обратно – говорил, пережевывая ветчину, худой – и Костик – он указал на парня сидящего рядом – ближайшим поездом, смотался в столицу. Вечером он сел в тот же поезд, на который Кожевниковым был взят обратный билет. Так вот, когда Костик проходил мимо плацкарты, где тот должен был ехать то, Шноры, там не было, а на его месте сидел какой-то молодой фраер. Костик проследил его до квартиры, вот адресок. Он положил на стол небольшую записку и продолжил: