– Чем занимался Севченко? – задал вопрос Георгий.
– Поставками морепродуктов – шмыгая носом, пояснила женщина.
– Кто был у него в партнерах?
– Я плохо знаю людей, с которыми работал Вячеслав Дмитриевич, мы не так давно… – женщина запнулась.
«Трахаемся» закончил про себя ее фразу Георгий «хотя, действительно, причем тут партнеры, когда ему жопу на немецкий крест пистолетом разнесли».
– Но с кем-нибудь он при тебе встречался? – Георгий нервно мотнул головой – сюда домой к нему кто-нибудь приходил?
– Да в ресторанах мы пару раз случайно встречались с его знакомыми. Но фамилий их я не припомню – она поморщила лоб, силясь что-то вспомнить, но, отрицательно покачав головой, продолжила – на деловые встречи он меня не брал и домой никого не приглашал. Понимаете, он очень ревнивый… был.
Женщина сделала несколько глотков:
– Вы знаете – встрепенулась она – Слава очень любил фотографировать, там, на снимках, много разных людей… – она опять расплакалась.
– Где эти фотографии? – Георгий поморщился.
– В основном в ноутбуке, и еще, пару альбомов, там, на полках стоят.
– Володя, оформи изъятие – произнес Георгий, указав большим пальцем на спальню.
Володя, обрадованный возможностью заняться своими непосредственными обязанностями, облегченно вздохнул, и исчез за дверью.
– Так ты здесь сейчас проживаешь? – спросил Георгий.
Женщина растеряно посмотрела на него:
– Да, здесь – пролепетала она, уставившись в пол – вообще-то у меня есть комната в коммуналке…
– Севченко когда последний раз видела? – оборвал ее он.
– Вчера утром, когда он на работу уходил.
– А сама потом где была?
– Дома. Здесь…
– Ему кто-нибудь вчера звонил? – продолжил Георгий свой прямолинейный допрос женщины.
– Нет – она пожала плечами, бросив взгляд на телефон – он сам звонил мне, часов в семь вечера. Сказал, что придет поздно, и чтоб я ложилась, его не ждала.
– Он часто задерживался?
– Да бывало.
Из-за двери спальни выглянул Володя и спросил:
– Какой пароль на ноутбуке?
– «Лидочка двадцать семь» – ответила женщина и, покраснев, добавила – Лида, это меня так зовут, а двадцать семь, это мой возраст.
– Ясно – Георгий посмотрел на Володю – альбомы нашел?
– Нашел.
– Неси сюда.
Володя через мгновение вернулся и передал Георгию два больших фотоальбома. Один был новенький, блестящий, второй, потрепанный в красной бархатной обложке.
– Ноутбук принести? – спросил Володя.
– Нет, отвезешь его в отдел, пусть Виктор Павлович разбирается.
Он отложил новый альбом в сторону, а старый, проведя рукой по бархатной обложке, раскрыл у себя на коленях. С первой страницы на него смотрели, мужчина, в строгом пиджаке и роговых очках, и женщина, с шиньоном на голове и крупными круглыми бусами на груди. Фотографии были давними, отпечатанными на пожелтевшей матовой бумаге в каком-то фотоателье. Георгий вынул фотографию женщины и, перевернув ее, прочел надпись с обратной стороны: «Мама». Вынув вторую фотографию, он также прочитал надпись на обороте. Она гласила: «Отец».
Георгий оперся локтем о подлокотник кресла и, прикрыв глаза ладонью, погрузился в воспоминания.
* * *
Пламя, распугав ночную тьму, вырвалось из чердачного отверстия. Всего несколько минут назад огонь с горевшего сельмага ветром перекинуло на ближайший дом и вот, он, уже вовсю полыхал. Люди из соседних домов, разбуженные криками, выбежали на улицу. Беспомощно озираясь по сторонам, они толпились вокруг пожарища. Раскаленный шифер стрелял осколками в разные стороны и в звездное небо, не давая подойти ближе к горевшему дому.
– Игнат, Жорку держи – закричал бригадир Василий, обливаясь водой из ведра.
Набросив на себя плотный брезентовый плащ, бригадир вновь попробовал подобраться к пожарищу, но в этот момент, внутри дома раздался взрыв и, все полыхнуло с еще большей силой. Бригадир упал на землю, прикрывая голову руками. Игнат, мужчина крепкого телосложения, еще сильнее прижал к себе вырывающегося парнишку. Тот, издав душераздирающий вопль, обмяк и затих.
– Все, газовый баллон взорвался – констатировал Василий, поднимаясь с земли.
Он подошел и обнял Георгия в бессилии повисшего на руках у Игната.
– Прости Жорка, не успел.
Парень молчал, не сводя безумных глаз с охваченного огнем дома.
Георгий лежал на раскладушке в доме Игната и делал вид, что спит, на самом же деле, он, боясь шелохнуться, напряженно прислушивался к разговору мужчин в соседней комнате.
– Говорят Кузьмич, сам магазин поджег – уверял Василий – недостачу вроде бы у него большую выявили, должны были с ревизией из города инспектора приехать.
– Ну, так и бежал бы сам к черту, зачем жечь то было – негодовал Игнат – оно видишь, как обернулось, Ерохиных всех заживо пожег.
– Хорошо еще, что Жорка на сеновале спал, а то и он бы сгорел. Он когда ко мне с обожженными руками прибежал, у меня все внутри оборвалось я, сразу понял непоправимая беда. Ну, давай помянем Федора и Веру – предложил бригадир.
– Давай – поддержал его Игнат – девчонке-то их, Маринке, семь лет всего было.
– Так Жорка к ней в комнату и бросился сразу, но дверь уже вся занялась…
Георгий с головой накрылся одеялом и зажал рот забинтованными руками, чтоб не разрыдаться.
* * *
Георгий, встряхнув головой, оборвал цепь воспоминаний и начал одну за другой переворачивать страницы альбома, отражающие жизненный путь Севченко. Вот он трехлетний карапуз качается на деревянной лошадке, вот он аккуратно причесанный мальчик, в школьной форме, тянет руку, чтобы ответить на уроке. А вот фотография юноши на речке, с бамбуковой удочкой в одной руке, и садком с уловом в другой. Перевернув еще пару страниц, Георгий вдруг остановился и внимательно всмотрелся в групповой снимок, сделанный на каком-то озере. Проведя пальцами по лицам присутствующих на фото людей, он увидел уже знакомые ему. Георгий выпрямился в кресле и сосредоточился. Вынув фотографию, он обратился к женщине:
– Лида, что это за фотография и, кто на ней? – он протянул ей снимок.
Женщина взяла фотографию и, глянув на нее, сказала:
– Это фотография со встречи выпускников – она вернула фото Георгию и продолжила – пять лет после окончания института. Они ездили всем курсом в Ораниенбаум, тогда еще Ломоносов на «Красный пруд».
– А в каком институте учился Севченко?
– В Политехническом.
Георгий резко встал и, спрятав снимок в карман, сказал в дверной проем спальни, возившемуся у полок, Володе:
– Ты заканчивай и отвези все в отдел, а я, заскочу домой, и к вечеру буду.
Разложив дома фотографии с убийств, на кухонном столе, Георгий внимательно всмотрелся в снимки. Да, он не ошибся. На фото, из альбома Севченко, действительно были оба, убитых ранее, человека. Он обвел кружочками их лица, и лицо Севченко, на общем фото, черным маркером.
«Неужели кто-то убирает своих бывших одногрупников? За что? Зачем?»
Он пересчитал количество сфотографированных людей. Получилось двадцать восемь: «Придется проверять всех двадцать восемь».
Георгий покачал головой и вновь глянул на снимок. Через три траурных кружочка на него смотрели молодые улыбающиеся лица: «Двадцать пять».
* * *
Девушка секретарь брезгливо смотрела на пахнущего алкоголем неопрятного сотрудника правоохранительных органов в нечищеных ботинках. Георгий, не обращая внимания на ее надутые губки, продолжал невозмутимо ждать, пока она накинет жакет и проведет его в архив. Одевшись, девушка подошла к зеркалу и стала поправлять прическу.
– Можно побыстрей – не выдержал Георгий.
Та нервно передернула плечами и прыснула:
– Серафимы Яковлевны может не быть на месте, и вам придется ее подождать, а я из архива пойд…
– Тогда, пробежитесь по этажам и, найдете ее – не дав ей закончить, произнес Георгий и вышел из канцелярии.