– Вперед, сынок! Ты понял меня? Вот по этой улице, потом направо, до тупика и на центральную площадь. Жги, круши, больше шума, визга, режьте всех, кого увидите, что хочешь делай, но чтоб главные силы варваров поняли, что их окружили. Как только дрогнут, наши надавят и все покатится. Попробуй найти высокое место, оглядись, пойми, где Марк Либералис с южной группировкой и помоги ему. Мальчик, ты понял меня? Ты будешь в окружении, надо продержаться.

–Благодарю тебя, Гай, – преданно глядя в глаза легату, восторженно проговорил Юний. Губы его дрожали от восхищения командиром и осознания важности задания, – клянусь, я не посрамлю тебя, жизнь отдам…

– Мне твоя жизнь не нужна. Поработай для легиона, и… давай без восторгов, – улыбнувшись про себя, Гай отвернулся от Муниция и начал диктовать мальчишке-вестовому приказание для командира второй манипулы, застопорившей ход общего наступления.

Война – дело воинов, а страдают в ней все, кому не попадя. Город горел. Тут и там был виден огонь, пожирающий крыши глинобитных домов, жители которых носились по улицам в поисках спасения, находя только смерть от суровых чужаков в железных доспехах. Они потешались над беззащитными и сгоняли их в уцелевшие дома, запирая как добычу, как будущий бонус этой схватки – рабов, теплых женщин, барахло. Когда окончится битва, победителям нужно будет вознаградить себя, ведь жалование прибудет еще не скоро, а денежки всем нужны.

Тем временем легион давил на варваров изо всех сил. Линейная тактика римлян, позволявшая им держать строй монолитно, за стеной щитов, приносила пользу, и враг все быстрее и быстрее отодвигался назад, оставляя после себя залитые кровью трупы, по которым, скользя окованными железом подметками, продирались вперед военные сандалии легионеров.

– Еще бы человек сто-двести, да где ж их взять? – думал Гай, глядя на продвижение солдат, – где этот Юний? Заблудился, что ли?

Нетерпение командира подогревалось не проходящей тяжестью в желудке. Запах дыма, на который он никогда прежде не обращал внимания, душил, хотелось кашлять, в голове был какой-то звон, и крики поверженных врагов, радовавшие его еще полчаса назад, раздражали. Хотелось пить.

Он подозвал мальчика и велел принести воды. Тот испарился и через несколько минут принес кувшин сильно разбавленного водой вина. Приложившись к узкому горлышку, проливая вино на себя, Гай пил его, захлебываясь и давясь, торопливо и жадно. Звон в голове медленно стих, но желудок продолжала держать крепкой хваткой чужая лапа. Блевать хотелось все равно.

– Что со мной? – думал Гай, глядя на битву с высоты башни, – все валится из рук. Может, я болен или понемногу схожу с ума?

В это время на улицах послышалось радостное рычание легионеров, и враг дрогнул. Позади варваров поднялся большущий столб дыма, в отдалении за ними слышались женские визги и рев когорты Муниция. Иудеи, решив, что их обошли, потеряли себя, свою стойкость, веру, надежду и, поддавшись панике задних, словно бараны бросились бежать, оставляя на поле боя оружие и раненых.

Гай спустился вниз и бегом направился к первой манипуле. Солдаты ушли далеко вперед, враг бросил позиции и рассеялся по городу. С трудом догнав центуриона, легат приказал войскам двигаться к центральной площади, путь на которую был почти свободен.

Центральная площадь горела и была усеяна трупами. Животы у многих были взрезаны, отрубленные головы тут и там перекатывались под ногами солдат. В основном здесь резали женщин. Многие убитые мужчины были без оружия. Здесь поработали сирийцы Муниция. Жестокость этих солдат к иудеям была какой-то маниакальной. Практически один народ, веками жили рядом, а вот, поди ж ты…

Гай снова почувствовал дурноту и зашел в какой-то дом. Преторианцы попытались отстранить его и зайти первыми, но он велел им оставаться снаружи, и, прислонившись к темной вонючей лестнице в глубине хибары, начал блевать, откровенно, изо всех сил, даже радостно, освобождаясь от чугунной тяжести в желудке. Когда он повернулся, чтоб выйти, он вновь почувствовал резкий запах крови с площади, и его вновь вырвало, неумолимо и наизнанку.

Подходя к группе ларьков, стоящих углом на перекрестке, потолкавшись у первого киоска и разглядев, что там ничего нужного нет, Павел зашел за угол. Разглядывая убогую витрину киоска и, выбирая сигареты и воду, он вдруг ощутил какое-то движение сзади и обернулся. Никого не было. Паша глянул вниз и увидел мальчика лет девяти. Сердце его дрогнуло.

Это был младший сын Демина – Илюшка. Мальчик не узнал его и сосредоточенно считал мелочь в кулаке. Мелочи было не ахти – видимо на жвачку или какой-нибудь чупа-чупс. Да…! Вот это случай!

Сазонов, как и многие оперативники, был фаталист. Он всегда верил в случай, этот великий подарок судьбы, это божественное чудо, этот узелок, переход на переплетенных тропках и дорогах, совершенно не имеющих друг к другу никакого отношения и находящихся в разных плоскостях.

Русские люди, это тебе не немцы какие-нибудь! Они, испорченные востоком, всегда верят в чудо. В то, что все образуется, (зпт не нужна) как-то само собой, и откуда-то будет подана рука, крючочек, соломинка, зацепившись за которые можно вытянуть ситуацию из ее заведомой безвыходности. И, что самое смешное, это пусть не всегда, но происходит. И не с одним Сазоновым. Ребята-следаки из его отдела это очень хорошо знают и материалистами являются только снаружи. Есть Бог, есть!

– Илюха, привет, – Павел опустил руку на тонкое детское плечико.

Мальчишка вздрогнул от неожиданности и внимательно посмотрел снизу вверх. Делово, по-демински, шмыгнул носом и, узнав его, заулыбался.

– Здравствуй, дядь Паш. Вы к папе приехали?

– Да, не совсем. Но мне его очень надо увидеть. Ты на перемене или как?

– Папа на работе. А у нас урока не будет, учительница заболела.

Мгновенно пришло решение. Выход. Лазейка. Узкая, ненадежная, дрожащая от слабости, лесенка. Ну, рискуй, Павлуша! Но не зря же к нему явился этот ребенок, этот ангел во плоти, чистый, незамутненный, легкий ангел. Это был знак свыше и надо было попытаться спасти всех: Женьку, его семью и себя, наконец. Себя. Да, это было, наверное, главным – спасти себя от предательства и стыда. Сазонов присел на корточки и, держа малыша за плечо, внимательно посмотрел ему в глаза.

– Илюшка, слушай меня внимательно. Папе грозят большие неприятности. Ты сейчас, прямо сейчас, не мешкая ни минуты, побежишь к отцу на работу. Врывайся в кабинет, как хочешь, реви, кричи. Надо срочно! Скажешь ему, только тихонько на ушко, понял меня, на ушко, что я приехал в город вместе с Братцем Кроликом на операцию…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.