В кино они посмотрели ужасно смешную комедию и вышли на улицу, все еще улыбаясь.

— Кофе? — спросил Алекс. — Здесь неподалеку есть очень уютный бар.

— Пожалуй. — Она совсем не чувствовала усталости, да и время еще детское:

— Обязуюсь доставить тебя домой до полуночи, — торжественно пообещал Алекс, — пока моя колымага не превратилась в тыкву.

— Ты что же, отводишь себе роль кучера? — поддразнила его Лизетта. А принцем быть не желаешь?

— Что делать! — сокрушенно развел он руками. — На принца я, видно, не тяну.

— Не расстраивайся! — шутливо утешила его Лизетта. — Будешь принцем в другой сказке.

— В том-то и печаль! — Он, погрустнев, взял ее за руку. — Мы с тобой из разных сказок.

Как будто не было этих трех лет, подумала Лизетта, когда они уселись за маленький столик в углу бара, то, что называется «deja vu». Она с удовольствием отхлебнула ароматный кофе. Сколько чашек было выпито вместе! И в промежутках между лекциями, и перед экзаменами для успокоения нервной системы, и ночами, когда сидели над учебниками, борясь со сном…

— Как-нибудь повторим? — спросил Алекс, расплачиваясь.

— Что за вопрос? Конечно!

Мать права: ей надо чаще выбираться из дома, и сегодняшний вечер это доказал, у нее сразу на сердце потеплело…

Длекс остановил машину у подъезда.

— Один поцелуй на прощанье!

— Ну, если по-дружески… — рассмеялась Лизетта.

— Чисто по-братски, — подтвердил он и легким поцелуем коснулся ее губ. Потом вышел, чтобы открыть ей дверцу.

Направляясь к парадному, Лизетта заметила, как с ней поравнялся лимузин и скользнул мимо к подземному гаражу. Ком застрял у нее в горле, когда она узнала обтекаемый силуэт «ягуара» и монументальные черты Джейка, сидевшего за рулем.

Нервы вдруг натянулись как струны. Чего она боится?..

Обернувшись, Лизетта с приветливой улыбкой помахала Алексу, открыла своим ключом дверь подъезда, быстро прошла к лифтам и со всей силы надавила на кнопку.

Двери лифта плавно растворились, и она вся похолодела: в кабине как ни в чем не бывало стоял Джейк.

— Ну что же вы, прошу!

Приглашал паук муху, припомнилась Лизетте известная поговорка. Вот влипла, черт побери! Внутри у нее медленно поднимался протест, хотя она отчаянно пыталась владеть собой.

Лизетта молча шагнула в кабину — как в западню.

— Приятно провели вечер?

Лизетта с вызовом вздернула подбородок, глаза ее гневно сверкнули, наткнувшись на сталь его ответного взгляда.

— А вы?

Он так долго сверлил ее глазами, что у нее захолонуло сердце.

— В чем дело, Лизетта, — вкрадчиво спросил он. — Ксенидес не оправдал ваших надежд?

Господи, ну как сопротивляться этому демоническому взгляду?!

— Алекс мой друг. — Бывают и друзья-любовники.

Нет, долго она этого не выдержит!

— Неуместное замечание!

— В самом деле?

Циник, нарочно выводит ее из себя! Она резко повернулась к пульту.

— Пропадите вы пропадом, я поеду на другом лифте!

Он поймал ее за кисть и мягко притянул к себе.

— Какого черта!

Она вырывалась, но Джейк стиснул ее в своих объятиях, и в мгновение ока — она даже вскрикнуть не успела — губы Лизетты оказались прижатыми к его губам.

Это был опустошительный, сжигающий поцелуй; такого Лизетта еще в жизни не испытывала.

Помимо своей воли она очутилась в сладком плену желания, затопившего все ее существо. Голова была как в огне, каждая нервная клетка точно пульсировала по отдельности, все тело пронизывала мучительная дрожь. Боже, что с ней творится! Такое впечатление, будто она всю жизнь ждала этого объятия. Наконец он оторвался от ее губ и неторопливо отстранил от себя хрупкую фигурку.

Это была намеренная жестокость, хладнокровная пытка с целью полностью подчинить ее своей воле.

Всеми фибрами Лизетта ощущала хищную грацию его тела, красиво вылепленный профиль, бездонную глубину глаз и была не в состоянии выдавить из себя ни единого звука.

Двери лифта зашуршали, раздвигаясь, при этом Туман у нее в глазах немного рассеялся.

— Приехали, — протянул Джейк.

Лизетта содрогнулась, как от удара, но быстро справилась особой и вышла в холл, ни разу не оглянувшись.

Она тщательно заперла дверь квартиры, разделась, скользнула под одеяло и долго-долго лежала, уставясь в темный потолок, молясь о благословенном сне, который избавил бы ее от навязчивого образа.

Лизетта решила полностью отдаться работе и отклоняла одно приглашение за другим. Вечерами она пыталась штудировать объемистый том по гражданскому праву, приобретенный несколько месяцев назад, но дело кончалось тем, что она открывала тисненый кожаный переплет и тупо перелистывала страницы.

Измученная морально и физически, она ложилась поздно и просыпалась с трудом.

В пятницу утром ее разбудил телефон, в полусне она сняла трубку. — Cherie, ты спишь? — встревожено спросила Луиза, никак не ожидавшая застать дочь в постели.

Лизетта взглянула на часы и лихорадочно вскочила. Почти восемь, по всем срокам ей надо было уже принять душ, одеться и сварить кофе.

— В чем дело, maman? Я спешу!

На завтрак и даже на кофе времени уже нет, придется лететь на всех парусах, чтоб не опоздать на работу.

— Я привезу тебе платье на сегодняшний вечер, — сообщила Луиза. — Само совершенство, под стать моей девочке.

На сегодняшний вечер? Она не сразу вспомнила. Сегодня же одно из крупных благотворительных обществ, в котором состоит мать, дает ежегодный бал в самом престижном отеле города.

Луиза много времени и сил отдавала благотворительной деятельности по финансированию медицинских исследований. Светские рауты и показы мод это лишь малая часть всего, что она организовывала. А самым значительным событием в ее общественной жизни был этот бал.

— Надеюсь, ты не забыла, chirie?

— Нет, конечно, нет.

— Машину поведет Жаклин, так что я у тебя ночевать не останусь — вернусь с ней во Фрэнкстон. Мы заедем за тобой около семи.

— Merci, rnaman. Счастливо тебе!

Положив трубку, Лизетта кинулась в душ, второпях оделась и поехала на работу, где ее ожидал еще один полный нервотрепки день.

Задержка в подписании двух договоров, возникшая буквально в последнюю минуту, повлекла за собой серию изматывающих телефонных звонков, потом недовольный клиент устроил ей сцену, в довершение всего заболела ее стенографистка, и Лизетте пришлось воспользоваться услугами молоденькой машинистки, взятой на фирму недавно и, как выяснилось, абсолютно незнакомой с юридической терминологией.

О том, чтобы в полдень пойти в ресторан, не могло быть и речи; она опять попросила принести себе бутерброды и кофе в офис. Наконец, звонок Хэнка Престона с требованием срочно оформить кучу документов также не способствовал ее душевному покою.

Домой она добралась совершенно измочаленная и решила вместо душа подольше полежать в ванне. Налила воды с пеной, добавила несколько капель ароматической эссенции и с блаженным вздохом погрузилась в душистую горячую воду, чувствуя, как нежно обволакивающие струи сразу снимают напряжение.

Через тридцать минут она вылезла из ванны, завернулась в пушистое полотенце и наложила крем. Пройдя в спальню, надела чистое белье, халат и села к зеркалу краситься.

Ровно в семь Луиза открыла дверь своим ключом и вместе с Жаклин вошла в квартиру. Лизетта расцеловала женщин в обе щеки и сделала каждой комплимент по поводу их элегантных туалетов. — А вот твой, cherie, — заявила Луиза, подавая дочери пакет с платьем. — Ступай переоденься, я сгораю от нетерпения.

Это был шедевр из темно-красного бархата: открытые плечи, узкий лиф, мягкая драпировка по бедрам и ниспадающая красивыми волнами длинная юбка. Платье сидело как влитое. Мать даже позаботилась о длинных красных перчатках в тон платью и точно такого же цвета туфельках ручной работы на высоком каблуке. Из украшений Лизетта надела тонкую золотую цепочку и брильянтовые огоньки в уши.

В зеркале отразились матовая гладкость кожи, удивленно расставленные ореховые глаза, блестящие, точно соболий мех, волосы, по привычке подколотые кверху, чтобы подчеркнуть стройную шею.