– Ну, все ясно, – вздохнула я, – я прямо на все руки от скуки… ладно, ладно, мне нравится твой подарок. Давай собираться в кафе.
– А на работу ты позвонить не хочешь?
Я не хотела. Но пришлось. Не давая С.С. вставить ни слова, я протарахтела наполовину вымышленный доклад о своей кипучей деятельности, сказала, что мне еще требуется время для сбора материала, и быстренько грохнула трубку на рычаг, пока он ничего не успел сказануть.
Ехать решили на машине, но ночью вдарили морозы, и моя сенокосилка отказалась заводиться. Мы ее и так и эдак, со словами и без слов… – мертвяк. Пришлось тащиться на метро.
– Тая, а далеко ехать? – канючила я, страдая в душном вагоне. Не люблю метро, я в нем мучаюсь… особенно летом. А после взрывов, я его еще и боюсь.
– Нет, пару станций, там прямо возле метро это кафе. Как-то мимо проходила, видела и зачем-то запомнила, а вот теперь пригодилось. Кстати, ты не знаешь, сколько там чего стоит?
– Откуда? Я не знаю, с какой стороны к компьютеру подходить, а ты хочешь, чтобы я была в курсе цен интернет-кафе. А почему «кафе»? Можно выпивать, сидя за компьютером?
– Нет, там ничего не подают и не разливают, народ просто сидит за столами, утюрившись в мониторы, вот и вся радость.
Кафе и впрямь оказалось совсем не кафешным, больше похожим на огромный офис: просторное помещение, длинные столы, плотно заставленные компьютерами и тихая публика со стеклянными глазами. Мы заплатили шестьдесят рэ за час и «интернет-официант» проводил нас к свободной машине.
– Вы нам только, пожалуйста, все включите и покажите, – безобразно кокетничала с симпатичным «официантом» отвратительная Тая, – а то мы ничего в этом не понимаем. И как в интернет входить и куда-чего вписывать. Мы журналистки, готовим важный материал…
И все тут! А я будто и вовсе на свете не существовала! Меня бесцеремонно отодвинули в сторону, и два голубка склонили хохолки у монитора.
– Пазвольте, – я протиснулась к стульям и клавиатуре, распихивая влюбленных. – Мы сами разберемся, спасибо!
Юноша тут же отчалил, оставив нас в покое.
– Какая же ты, все-таки… Сена!
– Какая?! Ну, какая?! Мы сюда зачем вообще пришли?! Скорей бы тебя замуж выдать, что ли, позорница!
– Ага, с тобой мне не светит такого счастья! Я никогда ни с кем не познакомлюсь!
Я молча уселась за стол и с видом компьютерного гения принялась набирать: «Александр Шведов» в графе поисковой программы. Это единственное что я умела, да и то подсмотрела, как это делал наш художник, когда искал порнографические сайты. Компьютер вывалил нам столько информации и газетных статей, что мы малость растерялись.
– И что теперь со всем этим делать? – приуныла я. – Будем весь день сидеть, все деньги тут оставим.
– Вечно ты, Сена, только о деньгах думаешь, – фыркнула подруга.
– Разумеется! Когда их нет, ни о чем другом думать просто не получается!
– Тогда хотя бы смотри по сторонам! Вон плакатик с аршинной надписью, а надпись гласит, что мы можем сохранить информацию на дискете или распечатать прямо здесь, доплатив, разумеется.
– И много доплачивать?
– О, Господи! Я сама заплачу!
И Тая направилась к главному «интернет-бармену» выяснять подробности, а я открыла второе окно и ввела в поисковик: «Инесса Величковская». Статьи и сплетни тут же посыпались как перья из распоротой подушки.
– И как наши дела? – подошла Тая.
– Нормально, – я быстро просматривала тексты, попадалось множество фотографий. – Это все нам тоже пригодится…
– Слушай, я придумала, как нам подобраться к Шведову. Ты напрасно представилась журналисткой, скажи, что ты частный детектив и расследуешь это странное самоубийство.
– Частных детективов обычно нанимают, сами они не расследуют из любви к искусству.
– Во! Именно! Из любви к искусству! Наври, что ты безумная поклонница Розовской, ее смерть тебя потрясла, вот ты и решила заняться расследованием!
– Я даже не знаю, как эта Розовская выглядит.
– Сейчас покажу, – Тая вернула на экран информацию о Шведове, пощелкала мышкой, и вскоре на экране возникло большое фото. Не мудрено, что я никак не могла вспомнить ее лица, такими блондинками телеэкраны забиты до отказа. Глянцевое личико с мелкими чертами, на переднем плане Алые Губы, легкие тщательно завитые кудри а-ля Монро, яркие голубые глаза. В ее взгляде, во всем облике просматривалась какая-то внутренняя надломленность, какая-то трагичная истеричность, что ли, хотя это вполне могла быть роль, образ. И вообще, мне было не понять, как с такими дамочками «внезапными и порывистыми» могут уживаться под одной крышей принцы Шведовы. Александр оказался о-о-о-очень симпатичным, с роскошной темной шевелюрой, с классически красивым лицом – мечта одним словом. Недосягаемая мечта для счастливых обладательниц запорожцев – другим словом.
– Каков, да? – завистливо вздохнула Тайка. – Такого замучаешься завоевывать.
– До чего дамский пол дошел. Раньше они нас завоевывали, а теперь мы их.
– Нас, милая моя, еще никто толком не завоевывал.
– К счастью, мы тоже никого.
– А вот она, – Тайка ткнула пальцем в лоб Миле Розовской, – наверняка так ловко сети расставила, так все обстряпала: бац-бабац и в невестах у такого господина.
– А потом трах-бабах – и в покойницах, – передразнила я. – Мы понятия не имеем, кто там кому сети расставлял, может, это он по Милочке с ума сдвигался. Ты давай лучше узнавай, как это все распечатать, покуда наше время не вышло.
И Тайка понеслась на поиски красавчика «официанта», дабы он помог ей с этой проблемой. Вскоре у нас на руках оказалась внушительная бумажная кипа. Покинув Интернет-кафе, мы перебрались в кафе обычное. Взяв по чашке кофе, устроились в уголке и принялись перебирать бумажки. Начали со Шведова-Розовской. Из всего богатого материала мы выяснили следующее. Оказывается, к своим двадцати восьми годам, Мила сыграла аж две крошечных роли в кино, три в не к ночи помянутых Тайкой сериалах, и одну роль («мадам, к вам поручик Ржевский! Запускать?») в театре, но единодушно воспевалась журналистами и критиками, как ярчайшая восходящая звезда современности. На момент самоубийства она готовилась к съемкам в фильме Шведова-старшего, где должна была играть со Шведовым-младшим. Фильму-драме с рабочим названием «Латиница», заранее предрекали громкий успех, называли «событием года», хоть и обмолвились пару раз, что картина «все-таки больше ориентирована на западного зрителя» и что «мы опять хотим подобраться поближе к Голливуду». Судя по интернет-сплетням, с Александром Мила познакомилась на кастинге «Латиницы», роман закрутился стремительный и бурный, через каких-то несчастных три месяца повелись разговоры о свадьбе, даже назначалась дата, но вот какая из пятнадцати различных, обнаруженных в «сведениях из достоверных источников» – реальная, мы так и не поняли. И как мы не пытались, как не старались, никаких поводов для самоубийства не откопали. Все прекрасно, все шоколадно, малышка выхватила из рук зазевавшейся судьбы свой счастливый билет, так с чего вдруг она выбрала время, когда ее точно никто не потревожит, и налопалась таблеток? Газетенка, рангом чуть выше моей трупной, утверждала, что Мила оставила записку, даже текст ее обещалась привести, но не привела, видать журналюга вроде меня, так ничего и не придумала трагически-посмертного.
– Ну, что думаешь? – Тая отложила бумаги. – Какие выводы?
– Я в смятении. Наверное, должна быть какая-то серьезная таинственная драма, или просто сдвиг по фазе, у меня нет других предположений. С женихом поговорить надо обязательно. А что у нас с Величковскими?
– Ничего интересного, – ворошила Тайка чужую личную жизнь и бесславную кончину, – всё это я от своей зампредши уже сто раз слышала… а вот это не слышала, – она выхватила листочек из общей кипы, – оказывается с Инной покойничек-ловелас познакомился в результате дтп, надо же, а! И аварии бывают началом большой и чистой любви!
– Ты помнишь, как она говорила о своей ненависти к супругу? Он уже мертв, а она все еще продолжает его ненавидеть, причем это чувство заслоняет все на свете. И единственное, что беспокоит вдовушку, так это участь загремевшей под следствие любовницы Алисы. Это нормально?
