В процессе подъема на высокую орбиту Телема министр Роби Кригер практически не разговаривал с Пантократором: было не до того. Призванные охранять яхту катера «Крыла Дракона» (флагманского звена истребителей личной охраны Пантократора, часть которого сейчас базировалась на «Кантербрау») на самом деле очень ему мешали, так как на сканерах их, надежно защищенных от обнаружения противником, видно не было, а ответов их опознавательных систем «свой-чужой» аппаратура безнадежно гражданской яхты «Лестер» не читала. Кроме того, сохранялась теоретическая опасность того, что захватившие Командный Пункт злоумышленники смогут не только блокировать управление «Вуббо Оккелсом» и «Кантербрау», но и каким-то образом воздействовать на их боевые системы, через них атаковав яхту. Однако встречи с обоими кораблями он счастливо избежал, проскочив по восходящей траектории, пока они были закрыты от него планетой; пилоты же катеров оказались ребятами не промах и деликатно, как слепого, сторонились «Лестера» сами. Потом телемская диспетчерская дала ему направление и сектор для гиперперехода, и Кригер пустил яхту на разгон. Только тогда он обернулся к Пантократору.

— Хочу еще раз поблагодарить Ваше Величество за то, что согласились лететь со мной, — вежливо сказал он, поправляя свои длинные, стянутые в хвост волосы, свисавшие из-под гарнитуры подшлемника. — Я понимаю, что не могу обеспечить Вашему Величеству должного комфорта…

Роберт сидел позади него, слева; правое заднее кресло пустовало. Министра двора Шимански, без которого Пантократор по протоколу не мог путешествовать, а также адъютанта и двух телохранителей в кабине не было. Кригер разместил телохранителей и министра в каюте, а адъютанта — в камбузе, где тоже было одно кресло. Яхта и впрямь не отличалась комфортом.

— Какой уж там комфорт, капитан, — отозвался Роберт. — Спасибо, что предложили этот вариант. С таким пилотом я готов лететь хоть в одноразовой торпеде. Вы же, я помню, пилотировали в сороковом мою «Молнию»? Она ведь даже меньше вашего «Лестера».

Кригер засмеялся.

— Это верно, но сравнивать их нельзя. Говорят, новые джамперы получше, но их я сам в деле не видел. Так что «Молния» была лучшим кораблем, которым я управлял. Это превосходная яхта, Ваше Величество.

Властитель кивнул.

— Ее для моего отца построила верфь Орманса в двадцатом. Вы знаете, я до сих пор не хочу ее менять. Хотя джампер, конечно, придется приобрести. А какой постройки ваш «Лестер»?

— Телемской, конечно. Ни Орманса, ни даже Паркера я не потянул бы, а на конфедератские налог большой. Кстати, Ваше Величество, этот кораблик я купил отчасти и на Ваши деньги.

Пантократор засмеялся от неожиданности.

— Как это?

— Если Ваше Величество помнит, в сороковом, когда Вы сочли возможным наградить участников событий в Космопорте, Вашим указом мне было возвращено право трудоустройства в Звездном Флоте и выплачена компенсация за годы, вынужденно проведенные вне службы. Ну, помимо присвоения капитанского звания. Так вот эта компенсация за двадцать два года, которые я провел вне Звездного, составила примерно миллион сто тысяч марок. Вот за семьсот пятьдесят я и взял тогда этого красавца.

Наклонившись влево, Его Величество из-за плеча Кригера глянул на консоль управления.

— Мощно идет, — одобрил он. — Хороший движок.

— Движок три четверти цены и стоил, — объяснил Кригер. — Двадцать два меганобеля мощность.

Пантократор по-простецки присвистнул. Он носил адмиральское звание, как Главнокомандующий Звездной Пехотой и Звездным Флотом, но оно не было чистой формальностью. В бытность свою кронпринцем он прошел обычную кадетскую школу и затем — то же Имперское Высшее Командное Училище, что и Кригер, и сам был неплохим пилотом, хоть с восемнадцатилетнего возраста, когда выпустился из училища с погонами мичмана, почти ничего уже и не пилотировал. Так что цифра, названная Кригером применительно к этому маленькому кораблику, действительно его впечатлила: такой мощностью могла обладать двигательная установка среднего эсминца или рейдера.

Пантократор перевел взгляд с консоли на лицо Кригера. Почувствовав взгляд властителя, тот обернулся к нему и выдержал взгляд бестрепетно.

— А скажите, Реостат… — Пантократор внезапно назвал его давним прозвищем, давая понять, что хочет говорить максимально доверительно. — Допустим, мы действительно столкнулись с широким заговором. Допустим, престол Галактики поколеблется. Вы теперь — министр независимого Телема. На чьей стороне вы будете?

Реостат крякнул, отстегнул ремни и встал. Пока корабль шел на разгон, он мог не трогать управление. Высокий, чуть сутулый, он присел на подлокотник кресла Пантократора, который никак не отреагировал на это неслыханное нарушение этикета, глядя на жесткое, с крупными, резкими чертами лицо Реостата снизу вверх.

— Я буду на Вашей стороне, — сказал он серьезно. — Мне важно все человечество, Роберт.

Пантократор удовлетворенно кивнул, услышав свое имя. Такого уровня доверительности ему редко удавалось достичь с придворными; помнится, в сороковом, когда он встречался с тогдашним Президентом Галактического Совета Конфедерации, они со второго дня звали друг друга по именам — и сейчас Реостат остро напомнил ему то время.

— Мне важна не Империя, не Конфедерация, и даже — верите ли — не Телем, — продолжал Реостат. — Мне важно, чтобы изменения в мире происходили постепенно. Человечество редко удерживается от революций, и всякий раз любая революция отзывается долгим, болезненным хаосом, ломая жизни множества людей. Мы оба знаем историю. В тех редких случаях, когда удавалось удержаться от революций, история отзывалась таким длительным всплеском положительного развития, что эти периоды входили в учебники как образец Золотого века. Не зря Пантократор Иеремия Святой был канонизирован; казалось, что тут такого — ну, не стал воевать с Конфедерацией, подписал Пакт о Принципах, но ведь ценой этой подписи оказались три столетия удивительного расцвета и Империи, и Земли!

— Конфедерации, — машинально поправил Роберт.

— Да. И я уверен, что сейчас мы опять подходим к какому-то водоразделу. Будьте мудры, Роберт. И я буду на Вашей стороне. И Зайнеман будет на Вашей стороне. И хорошие люди в Конфедерации. И народ, главное — народ будет на Вашей стороне, Роберт.

Пантократор молча сжал руку Реостата. Потом, когда тот поднялся и стал опять пристегиваться в своем кресле, сказал ему с едва уловимой усмешкой:

— Мне надо было в сороковом сделать вас дворянином, Реостат. Стали бы теперь адмиралом, назначил бы я вас своим личным пилотом…

И сам засмеялся.

Кригер хмыкнул и ответил:

— Ничего бы не вышло, Ваше Величество. Я из семьи, как это теперь называется на независимом Телеме, с давними демократическими традициями. Попросту говоря, вырос на улице. Дворянин из меня, признаться, вышел бы хреновый.

Роберт покачал головой и вдруг спросил:

— Реостат, что вы знаете о том, как жил Легионер Таук после сорокового?

Реостат мгновенно обернулся, быстро смерил Пантократора взглядом и опять отвернулся к консоли.

— Я Вам отвечу. Обязательно. Чуть позже. Извините, до прыжка минута.

И, положив руку на сектор интеркома:

— Господа пассажиры, внимание. Через пятьдесят шесть секунд входим в гиперпереход. Лягте поудобнее, проверьте, хорошо ли пристегнуты ваши ремни.

Он поерзал в кресле, устраиваясь поплотнее, и, не оглядываясь, произнес:

— Ваше Величество, голову в подголовник. Гиперскачок у моего корыта довольно жесткий. Выходим в зоне получасового маневра. Думаю, будете во Дворце к пятнадцати по абсолютному.

Помолчав, очень тихо добавил:

— Мы с Вами обязательно поговорим о Тауке.

Яхта канула в гиперскачок. Выведя ее в субъективно значительно более темное, нежели орбиты Телема, пространство одной из стандартных финишных зон Космопорта, Реостат заложил тормозную траекторию, рассчитывая путь вхождения в Северный полярный коридор Звездного дома. Одновременно он, по указанию появившегося в рубке адъютанта Пантократора, связался не с Причальной службой, а с кризисным центром МИБ. По команде, поданной оттуда, вокруг яхты вскоре возникли три боевых катера SPX из «Крыла Дракона». Как было заведено, пилоты лично поприветствовали Его Величество. Двух из них Роберт узнал по голосу, третьего — нет, но это не удивило его: в «Крыле Дракона», насчитывавшем сорок боевых единиц (половина была сейчас на орбите Телема в доках «Вуббо Оккелса») служили свыше ста двадцати пилотов, состав которых менялся, хотя и крайне редко — служить в «Крыле Дракона» считалось высшим пределом карьеры боевого пилота (как в Конфедерации — служить в личной эскадрилье Президента).