- Не иначе как это юная красавица, которую я спасу от злых разбойников, - думал он на бегу. - И тогда ее богач отец сам предложит мне ее в жены... э-э, постой-ка, я ведь не на ней хочу жениться, а на Китти Мэлоун! Ну пусть, тогда он из дружбы и признательности откроет для меня торговое дело, а я пошлю за Китти и...

Но он запыхался и, добежав до места, где кричали, увидел, что все совсем не так. Два волчонка резвились и играли с чем-то махоньким, как кошка с мышью. Где волчата, там и взрослые волки поблизости. Но Тим О'Халлоран расхрабрился что твой лев.

- А ну кыш отсюда! - крикнул он на волчат и швырнул в них палкой и камнем. Волчата бросились наутек и завыли во мраке, тоскливо так, заунывно. Но Тим знал, что до лагеря уже рукой подать, и не испугался. Он стал искать в траве, что они такое гоняли. Но оно порскнуло из-под ног, он даже не успел разглядеть, что это было. Потом заметил что-то в траве, поднял... и глазам своим не поверил: на ладони у него лежал башмачок, маленький, совсем как детский. И что интересно, таких башмачков в Америке не шили. Тим О'Халлоран вертел его и так и эдак, разглядывал блестящую серебряную пряжку и только диву давался.

- Попадись мне такой на старой родине, - вполголоса рассуждал он сам с собой, - я бы не сомневался, что это обувка гнома и, значит, надо искать горшок с золотом. Но здесь ничего такого быть не может...

- Позволь-ка мой башмак, - произнес тоненький голосок у его ноги.

Тим О'Халлоран выпучил глаза и огляделся вокруг.

- Клянусь трубачами пророка Моисея! Неужто я совсем одурел спьяну? Или умом помешался? Ей-богу, мне почудилось, будто со мной кто-то заговорил.

- Не почудилось, а так оно и было, - проговорил тот же голос, но уже с раздражением. - И попрошу у тебя мой башмак, потому что росная трава холодна...

- Душа моя, - сказал Тим О'Халлоран, начиная верить своим ушам, покажись мне, сделай милость.

- Пожалуйста, я не против, - отозвался голос, травы раздвинулись, и вперед выступил маленький старичок с длинной белой бородой. Был он росточком с мальчика лет десяти, так определил О'Халлоран при ясном свете луны над прерией, и к тому же одет по-старинному, а за поясом на боку у него был заткнут сапожный инструмент.

- И вправду гном, клянусь моей верой! - воскликнул О'Халлоран и хотел было его схватить. Ведь надобно вам сказать, если вы не получили правильного воспитания, что гном - это маленький сказочный сапожник и каждому гному известно место, где зарыт горшок с золотом. Так, по крайней мере, считается на старой родине. Гнома сразу можно узнать по длинной белой бороде и по сапожному инструменту, и кто его схватит, тому он обязан открыть, где спрятано золото.

Но старичок, точно кузнечик, ловко увернулся из-под его руки.

- Так-то в Клонмелле понимают вежливое обхождение? - возмутился он, и Тиму О'Халлорану стало стыдно.

- Право, я вовсе не хотел причинить обиду вашей милости, - пробормотал он. - Но ежели вы и вправду тот, кем кажетесь, у меня к вам небольшое дельце насчет горшка с золотом...

- Горшок золота! - проговорил гном надменно и уныло. - Да будь оно у меня, разве я находился бы сейчас здесь? Все ушло на плату за проезд через море, сам понимаешь.

- М-да. - Тим О'Халлоран поскреб в затылке, не зная, верить гному или не верить. - Оно, может, и так, но...

- Ну вот! - жалобно, с обидой в голосе проговорил гном. - Исключительно из любви к клонмеллскому люду забираешься в эту голую пустыню, и первый же встречный клонмеллец относится к тебе с недоверием. Добро бы ольстерский, от них всего можно ждать. Но О'Халлораны всегда были настоящими патриотами.

- Были и есть, - отвечал Тим О'Халлоран. - И никто не скажет, что О'Халлоран отказал в помощи бедствующему. Я тебя не трону.

- Клянешься?

- Клянусь, - сказал Тим О'Халлоран.

- Тогда я залезу к тебе под куртку, - попросился гном, - а то холод и росы прерий меня погубят. Ох, горькое это дело - эмиграция, - он испустил тяжкий вздох. - Чего только про нее не врут.

Тим О'Халлоран скинул куртку и завернул в нее гнома. Теперь он смог поближе его рассмотреть: вид у гнома был, бесспорно, самый что ни на есть жалкий. Мордочка такая чудная, детская, и длинная белая борода, а одежка вся рваная, выношенная, и щеки ввалились от голода.

- Гляди веселей. - Тим О'Халлоран похлопал его по спине. - Ирландцы так легко не скисают. Только ты мне все же расскажи, как это тебя сюда занесло. А то я никак в толк не возьму.

- Мог ли я отстать, когда пол-Клонмелла пустилось в плаванье? - отвечал отважный гном. - Клянусь костями Финна, ты меня не за того принимаешь.

- Отлично сказано, - похвалил Тим О'Халлоран. - Просто я до сих пор не слышал, чтобы Добрый Народец уезжал в эмиграцию.

- Еще бы, - вздохнул гном. - Здешний климат, что правда, то правда, мало кому из нас подходит. Приплыли сюда два-три домовых с англичанами, да пуританские пасторы так на них ополчились, что пришлось им, бедным, попрятаться в леса. И еще я по пути сюда виделся на берегу озера Верхнего с одной феей - вещуньей беды, была когда-то влиятельная дама, но теперь утратила прежнее положение в обществе, это сразу видно. Здесь и самые малые дети в нее не верят, она испускает душераздирающие вопли, а они говорят, пароход гудит. Не знаю даже, жива ли она, очень уж была плоха, когда мы расстались. А здешние духи - они, что ни говори, народ не очень располагающий, я был у одних тут пленником целую неделю, обращались со мной прилично, ничего не скажу, но эти пляски, топот, гиканье не отвечают моему мирному нраву. И длинные наточенные ножи у них за поясом тоже не в моем вкусе. Да-а, я пережил немало приключений, пока сюда добрался, - заключил гном. - Но теперь, хвала судьбе, все это позади, ибо я нашел покровителя.

И он поудобнее устроился у О'Халлорана под курткой.

- Гм, - произнес О'Халлоран, малость опешив. - Вот уж не думал, что так все обернется, когда мне подвернулось счастье О'Халлоранов, о котором я так давно мечтал. Сперва я спас тебя от волков, а теперь, выходит, должен стать твоим покровителем. Но ведь в сказках-то вроде все наоборот?

- А общество и разговоры такого многоопытного и древнего существа, как я, по-твоему, ничего не стоят? - возмутился гном. - Ведь я когда-то в Клонмелле был хозяином целого замка и видел еще О'Шийна в расцвете славы! Но потом явился святой Патрик и в два счета положил всему конец. Одних из нас, древних насельников Ирландии, он крестил, других заковал в цепи вместе с демонами в аду. Но я был Брайен Лежебока, ни то и ни се, и дорожил только покоем и удобством. Вот он и превратил меня в такого, как ты видишь теперь, - меня, которого каждое утро будили шесть рослых арфистов, - и наложил на меня заклятье, раз я был ни то и ни се. Я обречен служить людям Клонмелла и повсюду, куда они ни подадутся, следовать за ними, покуда мне не доведется услужить слуге слуги на краю света. Ну а тогда, может быть, я получу христианскую душу и смогу следовать своим наклонностям.