На шею Ивану повесили золотую медаль, вручили чек и ключи от «тойоты карины». Бузатти получил чек на триста тысяч долларов и японский телевизор. В руку негра вложили чек на сто тысяч.

Оркестр заиграл гимн Советского Союза за неимением другой официальной русской музыки.

Иван прослезился. Слезы струились у него по щекам, он украдкой вытирал их кончиком национального флага.

Плачущая Ольга наугад щелкала камерой, потому что слезы застилали ей глаза.

Вадим аплодировал сходительно. Он явно завидовал молодому товарищу. Кроме того, никак не мог решить морально-этический вопрос с долларами.

Поэтому, когда Ивану воздали положенное и он снова оказался рядом с товарищами, Вадим невзначай спросил:

– Что с деньгами будем делать, лейтенант?

– Разделим поровну. На четыре части, – ответил Иван. – Победа общая.

– А министерству?

– Фиг ему, министерству! – выпалила Ольга. – Министерство его на форум не посылало.

Тут, кстати, вспомнили о первом номере команды, отправились его разыскивать, сопровождаемые телевизионными операторами, которые снимали каждый шаг Ивана.

– Засветимся на весь мир, – недовольно бурчал Вадим. Он уже был представлен Иваном как тренер.

Ликующего Алексея нашли в медпункте. Лежа на койке, он пел, дирижируя загипсованной левой рукой:

Его подняли, в обнимку проследовали к выходу из дворца спорта, где уже ждала триумфатора новенькая «тойота». Представитель японской фирмы выдал Ивану все необходимые документы.

– Прошу! – широким жестом пригласил друзей в машину Иван.

– Погоди, Ваня! А затариться? – остановил его Алексей.

Он подозвал служителя, что-то сказал ему по-французски, а через минуту двое гарсонов уже тащили в «тойоту» ящик шампанского.

– От нашего стола вашему столу! – шутил Алексей. Он молодцевато расплатился франками, поскольку уже успел с помощью все той же медсестры поменять чек на наличные. Сама медсестра тоже толпилась рядом, прижимая к груди серебряную вазу. Она все боялась, что Алексей ее забудет.

Иван сел за руль, Ольга села рядом, сзади устроились Вадим и Алексей, а между ними – ящик шампанского и серебряная ваза. Едва отвалили от тротуара, Заблудский открыл первую бутылку, налил полную вазу и передал на переднее сиденье Ольге.

– Иван за рулем, пей за двоих! – сказал он.

– Хоть за троих! – храбро сказала Ольга. – Ну, Ванечка, ты им дал просраться! За тебя!

И она припала к вазе.

– Боюсь, могут последовать неприятности, – сказал Вадим.

– Не нуди, Вадик! – Ольга оторвалась от пустой вазы, передала ее назад.

Сбоку от них мчалась открытая машина французского телевидения. Оператор не спускал объектива с чемпиона мира по реслингу и его друзей.

Оказались на Монмартре, среди пестрой толпы актеров, музыкантов и художников.

Ольга первая обратила внимание на знакомые фигуры в бархатных куртках и беретах. Они стояли у этюдников и с важным видом водили кистями по холстам. За ними с оценивающим видом толпились зеваки.

– Смотри! – толкнула Ивана в бок Ольга.

– Федя… – растроганно проговорил Иван, выключил зажигание и вылез из машины, направляясь к бывшему врагу.

За Иваном нестройными рядами поплелись друзья: Ольга с бутылкой шампанского, Вадим с вазой и Алексей с двумя бутылками. Он был уже совершенно пьян.

– Федя, кто старое помянет… – Иван уже обнимал гориллоподобного художника. – У меня сегодня такой день!..

– Женишься, что ли? – не понял Федор, взглянув на Ольгу.

– Это успеется, – отвечал Иван. – Я, Федя, чемпион мира по реслингу!

– Хуеслингу! – конечно же, вырвалось у Федора. – А что это такое?

– Это когда можно драться как хочешь – руками, ногами, зубами – без всяких правил.

– Да мы всегда так деремся! Ишь удивил!

Иван обернулся к своим:

– Ребята, дайте мужикам шампанского.

Ольга налила шампанского в вазу, поднесла Федору. Увидев Ольгу, Федор отшатнулся.

– Ты?!

– Пей, мудила гороховый, – ласково сказала Ольга. – Это не отрава.

Федор принял вазу, приложился, передал Максиму. Иван чокнулся бутылкой со своими и провозгласил тост:

– За Россию! Мы, положим, сыщики, вы – мафия. Но все мы – русские!

– Ваня, дай я тебя поцелую! – растрогался Федор. – Молодец! Не посрамил чести!

Они облобызались. Телевидение снимало эту сцену.

– Это дело надо отметить, – предложил Максим. – Тут одно кабаре есть. Отличное место!

– Поехали! – радушно показал Иван на «тойоту». – Денег хватит. Миллион долларов дали.

Бандиты-художники ослабли, закачались, как от паралайзера.

– Сколько? – проговорил Максим.

– Миллион. Поехали!

Федор нашел в себе силы направиться к дверце, но вдруг остановился.

– А вы нас того… не в Интерпол свезете?

– Обижаешь, Федя… – укоризненно сказал Иван.

Перегруженная пассажирами «тойота» медленно тронулась с места. Над Монмартром зажглись вечерние огни.

Ольга сидела на коленях у Алексея, и тот, онемев от счастья, боялся пошевельнуться, чтобы не обнаружить то, чего обнаруживать было нельзя.

Когда проезжали по набережной под мостом, Алексей вдруг скомандовал:

– Останови, Ваня!

Иван затормозил.

– Эй, клошары! – крикнул Алексей в темноту из окна машины.

Откуда-то из темных углов к машине осторожно приблизилось человек семь клошаров.

Алексей протянул им из окна две бутылки шампанского. Они были буквально вырваны из рук. Алексей застонал от боли в сломанном предплечье.

– Мать вашу! – выругался он. – Выпейте за русского богатыря Ивана и меня не поминайте лихом, – сказал он по-французски.

Клошаров уже и след простыл.

Через пять минут были на Елисейских Полях, у входа в кабаре, где на этот раз не пробиться было от скопления автомобилей новейших марок.

– Паркуйся на гостевых местах доньи Исидоры, – указал Максим на свободное место.

Едва припарковались, из темноты возник молчаливый Бранко.

– Дед, а ты здесь какими судьбами? – воскликнул Алексей.

– Работает гарсоном, – объяснил Максим. – Оставьте ему ключи, он присмотрит за машиной, уберет… Исправный.

Иван кинул ключи через капот машины. Бранко поймал, стал кланяться почему-то по-японски, сложив ладошки перед грудью.

– Прошу вас! – указал на дверь Максим.

Гости прошли внутрь. Федор задержал за полу куртки Максима.

– Максим, зачем же так по-свински поступать? Старик же их взорвет!

– Я ему этого не приказывал. У каждого своя работа, Федя. Не бери в голову, – ответил напарник.

Они устремились за гостями.

Бранко подошел к «тойоте», провел рукой по капоту.

– Хорошая машина… Жалко портить… – пробормотал он.

Максим первым делом пошел доложить хозяину о новых гостях. Войдя в кабинет, он увидел следующую картину. Перес, склонившись над тарелкой, в которой была гора квашеной капусты, обеими руками уплетал ее, чавкая и урча от удовольствия. Завидев Максима, он рукой поманил его к себе.

– Присоединяйтесь! – предложил он. – Только что получили из России. Прямо с Тишинского рынка. Это бесподобно.

Донья сидела у трельяжа, красилась перед выступлением.

Максим взял щепотку капусты из вежливости, бросил в рот.

– Между прочим, агенты Интерпола в зале, – сказал он небрежно.

– Не есть хорошо, – сказала донья.

– Какие агенты? Где? – встревожился Перес.

– Те самые. Из России. Мы их доставили сюда.

– Где Бранко? – Перес поспешно вытер руки платком. – Надо взрывать!

– Он уже взрывает, шеф.

– Никакой взрывать! – взвилась донья. – Мой гость русский офицер. Я есть дать ему концерт, выпивка, дансинг. Потом взорвать, потом!

– Ну, если тебе так хочется, дорогая… – Перес обнял и поцеловал Исидору.