Работают ли вообще экономические законы Маршалла?

Микроэкономика в целом — это впечатляющее здание, возведенное с математической элегантностью, и, с точки зрения своей системы, совершенно логичное и связное. Проблема в том, что его нельзя увидеть. Оно не принадлежит к реальному миру и даже к миру Маршалла. Его время тоже было временем высоких технологий: технологические новинки, такие как паровой двигатель, железные дороги, бензин и автомобили, были, по меньшей мере, настолько же революционными, как наши собственные высокие технологии, и тоже испытывали воздействие концепций сетевых эффектов и возрастающей доходности.

Чем была Ford Motor Company, если не Microsoft наших дней? Каждый раз, когда Ford выпускал новую модель Т во все больших количествах, издержки на производство одной единицы снижались. Каждый раз, когда уменьшались издержки, машины могли приобрести больше людей. Каждый раз, когда покупалось больше моделей Т, расходы на производство следующей серии снижались. Каждый покупатель требовал новых дорог, мотелей и придорожных ресторанов, мобилизуя знакомых на поддержку инициатив, призванных сделать автомобиль еще более популярным. Когда правительство начало строить автострады, эффект этой новой сети еще больше ускорил распространение автомобиля. Проще говоря, автомобили были примером скорее возрастающей, чем убывающей доходности.

Но проблема экономики Маршалла состоит не только в простой неспособности заметить существование высокотехнологичных сетей. Если в классической экономической науке есть хоть какая-то ценность, то она имеет отношение главным образом к доиндустриальному миру, к производству промышленной и сельскохозяйственной продукции до начала эпохи механизации. Золото, серебро, железо, картофель, пшеница, хлопок — все эти товары могут быть объектами закона убывающей доходности. (Вспомните, что закон убывающей доходности был разработан в доиндустриальной Франции.) По мере увеличения поставок цены падают, но издержки остаются прежними, и поэтому увеличение производства невыгодно производителям. И пока производители будут использовать те же самые средства производства, пока не появится экономика масштаба или опыта, то рынки будут вести себя так, как предсказал Маршалл, и придут к точке равновесия, где капитал не сможет получить никаких суперприбылей за счет разницы издержек.

Однако классическая экономическая наука не работает, когда возникает любое из следующих условий:

■ Развивается экономика масштаба и опыта, когда у самого крупного производителя самые низкие издержки, а увеличение производства приводит к снижению цен, в результате чего повышается спрос, еще больше снижаются цены, и так по кругу до бесконечности.

■ Появляются различия в используемых технологиях, когда одна технология обеспечивает более низкий уровень затрат, чем другая, — еще одна причина, по которой у разных производителей разная себестоимость продукции.

■ Любой из конкурентов находит способ, как сделать что-то лучше и дешевле, что опять же увеличивает маржу себестоимости товаров.

■ Товары теряют популярность, потому что один из производителей увеличивает потребительскую ценность своей продукции путем добавления дополнительной стоимости, создания торговой марки, дифференциации или улучшения обслуживания.

■ Существуют высокие постоянные издержки производственного процесса.

■ Существуют мощные барьеры, препятствующие появлению новых поставщиков.

■ Работают сетевые эффекты.

■ Человеческая изобретательность находит способ добиться большего меньшими усилиями, что резко снижает удельную стоимость материалов (как это было с силиконовым чипом, производимым из песка).

■ Ресурсы — такие как информация — по мере расширения производства не истощаются, а увеличиваются.

Большинство отраслей бизнеса за период с XIX века продемонстрировали, по меньшей мере, одну из вышеперечисленных характеристик и, следовательно, требуют динамичного экономического анализа.

Классическая экономическая наука характеризуется только степенью своей неприменимости и обманчивости, а «новая экономическая наука» — только степенью своей пригодности и полезности.

Для тех из нас, кто воспитан на выводах Брюса Хендерсона относительно ценности рыночной доли и астрономической ценности «звезд» бизнеса — лидеров на быстрорастущих рынках, — «новая экономическая наука» не так уж и нова.

Разные стили менеджмента для разных типов бизнеса?

И, наконец, завершающее замечание по поводу предположения Брайана Артура о том, что «новая экономика» требует новых структур управления, таких как горизонтальные иерархии и «переделки всего». Эта гипотеза также не нова. В сущности, она представляет собой современную перефразировку одного из тезисов классической книги Тома Бернса и Дж. М. Сталкера «Менеджмент нововведений», опубликованной в 1961 году. Стюарт Грэйнер говорит, что эта книга «дала определение «органической» организации, характеризующейся сетевыми структурами, коллективными воззрениями и ценностями, а также командными методами работы"*. Берне и Сталкер утверждали также, что именно высокотехнологичным и быстрорастущим организациям требуется новый подход с точки зрения менеджмента и что фирмам, которые растут медленнее и в более предсказуемых условиях, больше подходят командные и контролирующие методы управления.

Но правы ли Артур с Бернсом и Сталкером? Если в самом деле существуют только различные градации «новой экономики», и почти все сферы бизнеса принадлежат в большей или меньшей степени к этой «новой экономике», которая, по сути, является не столько новой формой экономики, сколько всего лишь улучшенным описанием мира после Промышленной ре-

* См.: Стюарт Крэйнер. Настольная книга бизнеса (Stuart Cramer. The Ultimate Business Guru Book. 1998, Capstone, Oxford. P. 271).

волюции, тогда разным типам компаний, может быть, и не нужны совершенно разные стили управления. Разве не все фирмы нуждаются в «наблюдении, позиционировании, горизонтальной структуризации, делегировании прав, групповых методах и лавировании"?

Точно так же, разве не все организации нуждаются в иерархии и развивают ее в той или иной степени? Что такое Microsoft, если не меритократическая диктатура под управлением Билла Гейтса, которая в противном случае стоила бы намного меньше? Стоимость создается проницательностью в сочетании с иерархией.

Microsoft — это идеальная модель для любого типа бизнеса: диктатура целей, меритократия исполнения и коллегиальный, «демократический» стиль, уважающий интеллект и проницательность на всех уровнях, если только они не противоречат главной стратегии.

Выводы по поводу сетей, «новой экономики» и возрастающей доходности

Традиционная микроэкономика всегда была не лучшим ориентиром для реальной экономики бизнеса.

Каждый раз, когда продукты перестают быть единообразными предметами потребления, когда один из конкурентов имеет преимущество в продукции/сервисе над другими поставщиками и способен его удержать, когда в бизнесе существуют высокие постоянные затраты и низкие дополнительные затраты, когда возникают барьеры, не допускающие на рынок новых игроков, — каждый раз, когда одно или несколько из этих условий становятся постоянными, мы имеем дело с динамичной экономикой, где равновесие неуловимо, где все преимущества имеет лидер, который может наслаждаться высокими прибылями и начислять на них сложные проценты.

Даже 100 лет назад многие виды бизнеса существовали в условиях такой динамичной экономики. Сегодня это относится к подавляющему большинству.

Кое-что, конечно, изменилось. Весь тот длительный период, в течение которого почти все виды бизнеса являлись частью динамичнои экономики, степень их подчинения законам динамизма постоянно возрастала. Постоянные издержки выросли. Накладные расходы по найму высококвалифицированных и дорогих профессионалов возрастали постоянно. Стоимость материалов и неквалифицированного труда стабильно снижалась. Дополнительные издержки сократились. Значительно возросло значение технологий и ноу-хау. Увеличились риски и доходы. Цена лидерства на быстрорастущих рынках, которая всегда была высокой, повысилась еще больше.