Построен он был в 1914 году Симой Минашем, архитектором несохранившегося вокзала в Царском Селе. Своим великолепием он сразу же затмил располагавшуюся рядом на Седьмой дешевую киношку «Яр». «Форум» существовал до войны и в послевоенные годы. Я прекрасно помню его интерьер, стилизованный под античную эпоху, откуда он и взял свое название. Вглубь участка от линии вели две галереи; кажется, в правой были билетные кассы; помню я и многие фильмы, которые здесь смотрел!
В свое время меня поразила одна история. Она касается «Форума» и рассказана автором полубиографической повести «Неоплаченный долг», василеостровцем Олегом Носовым.
Зал кинотеатра «Форум». 1930-е гг.
Осенью 1943 года он, тогда еще ребенок, вместе со своей матерью был на одном из сеансов в «Форуме», где показывали фильм «Жди меня». Сеанс закончился на десять минут раньше: почему-то не было обычно предварявшего фильм киножурнала. Толпа вышла на вечернюю Седьмую и в эти минуты, как пишет Олег Носов, «… воздух вдруг быстро загустел, спрессовался, словно встречный ветер преградил людям дорогу, а мгновенный порыв прижал их к стенам домов, повалил на землю и оглушающий, похожий на трамвайные тормоза, резкий свист пронесся над головами и оборвался тяжелым вдохом где-то за крышами домов… И снова накатила воздушная волна и снова ее настигал свистящий металлический скрежет, словно гонялись они друг за другом по кругу…
…Я не заметил, как мы упали. Я лежал на холодном камне мостовой, руки вязли в грязной луже, ноги упирались в булыжник — лицо, грудь мерзли, спине и затылку было тепло. Дыхание и мамино тело согревали их. И тут земля вздрогнула. Нас подбросило. Я почувствовал холодок со спины и обернулся. Мама лежала рядом. Над крышей кинотеатра поднимался столб, похожий на дым; он светился изнутри красным туманом. Подползла мама: «Жив? Слава богу. Не судьба. Не судьба, сынок.» Она поднялась на локтях и тоже посмотрела на кинотеатр: «Прямо в зал. Еще минута и все. Всех бы…».
Когда-то я говорил Олегу Алексеевичу, что у меня тоже есть о «Форуме» история, связанная с войной. Но не напрямую. Хотя, как сказать.
Перед самой войной к нам в гости приезжала с Пороховых моя двоюродная сестра, дочь брата матери — Тамара. Наверное, ей было лет тринадцать, но мне казалось тогда, что она уже совсем взрослая, очень красивая и веселая девушка. Мать отпустила меня погулять с Тамарой и мы отправились в «Форум», поглощая по дороге самые вкусные на свете крошечные порции зажатого в тонкие, круглые вафельки мороженого. В «Форуме» шел «Праздник святого Йоргена». Над проделками Ильинского я хохотал так пронзительно, что Тамара несколько раз, видимо, испытывая неловкость перед теми, кто сидел рядом, прикрывала мой рот своей ладонью…
Это все, что я помню о довоенной Тамаре.
Потом была блокада, эвакуация… Наши семьи потеряли друг друга. О том, как это произошло, рассказывать долго и горько. Да мало ли родных людей рассеяла по стране война.
Но уже после Победы, когда оказалось, что из всего материнского рода, кроме меня с ней, никого не осталось, мать стала искать семью погибшего на фронте брата. Это длилось долгие годы, Я не хочу занимать вас подробностями поиска, как и жутковатыми подробностями встречи со своей сестрой. Она произошла 35 лет спустя после нашего похода в «Форум» на «Праздник святого Йоргена».
Верно говорят: не ищи прошлого. Передо мною стояла, заключив меня в объятия, низкорослая, полная женщина с грубоватым лицом, на котором читалась бурная и тяжкая жизнь. Ничего не было в моей сестре от той Тамары, которая ушла от нас весной 41-го. Она не помнила никакого «Форума», и вообще, того, что приезжала тогда на Васильевский. Уже за столом, после того как выпили за встречу, обнаружилось, что круг интересов Тамары составляют ее подруги по вокзальному ресторану в Новосибирске, где она многие годы работала посудомойкой.
А потом Тамара запила. Неделю она практически не приходила в себя. Мать, на чьих глазах все это разворачивалось, слегла с тяжелым сердечным приступом. А мне оставалось всеми правдами и неправдами поскорей спровадить Тамару обратно в Сибирь.
Уже на аэродроме, перед самым отлетом, она поцеловала меня в лоб, как если бы прощалась навсегда: «Кто ты, Витя? А кто я?»
Больше мы не встречались. Потревоженное прошлое теперь навсегда захлопнуло перед нами двери. Мать писала Тамаре и Даже, кажется, получала ответы… Много лет спустя, уже после смерти матери, меня нашла приехавшая в Петербург читать лекции о духовных ценностях Востока Тамарина дочь, красивая, интеллигентная и удивительно обаятельная женщина.
Вот такая история связана у меня с бывшим кинотеатром «Форум», который когда-то стоял на месте теперь уже тоже бывшего кинотеатра «Балтика».
Но давайте поговорим о доме №17 по Шестой линии. Несколько лет в последней четверти XIX века им владела Софья Васильевна Ковалевская. Наверное, нет надобности напоминать биографию знаменитого российского математика, тем более, что то, о чем пойдет речь, к ее математическим успехам отношения не имеет.
Напомню только: Софья Васильевна и ее сестра Анна Васильевна Корвин-Круковская (в замужестве Жаклар) — внучки Федора Федоровича Шуберта, жившего на Первой линии острова, известного составителя карт Петербурга. Родственные узы связывали семью Шубертов с семьей архитектора Александра Брюллова. Тетки Софьи Васильевны были замужем за архитекторами Павлом Сюзором и Павлом Волковым.
Родство с зодчими, особенно одним из них, Павлом Сюзором, сыграло особую роль в тех драматических событиях, которые произошли с четой Ковалевских в 70-х годах XIX века.
В 1874 году Софья Васильевна и ее муж, известный палеонтолог Владимир Онуфриевич возвратились в Россию из Германии, где в Геттингенском Университете двадцатичетырехлетняя Ковалевская удостоилась звания доктора математических наук.
Это было время начала стремительной застройки Васильевского. И кто-то из знакомых Ковалевских, заработавших немалые деньги на этом буме, посоветовал Ковалевским заняться возведением доходных домов. Идея эта заинтересовала супругов. Они были скорей бедны, чем богаты, и, как они сами считали, возможность быстро сбить приличное состояние, могла открыть им дорогу к самостоятельной научной деятельности.
Первым объектом, на который обрушилась их кипучая энергия, и стал дом № 17 по Шестой. Тогда это был каменный, очаровательный двухэтажный особняк, стоявший на участке, где некогда жил знаменитый архитектор Иван Егорович Старов. Дом приобрела для Софьи Васильевны ее мать Елизавета Федоровна Корвин-Круковская, урожденная Шуберт. В дело были втянуты не только она, но и ее старшая дочь с мужем — чета Жакларов.
Поначалу решено было надстроить выходивший на Седьмую дом на целых три этажа. Но вдруг выяснилось, что делать этого нельзя — не выдержит бутовый фундамент. А уже были завезены материалы, приглашены рабочие; и тогда Ковалевские начинают строить во дворе особняка пятиэтажный флигель. Строительство шло удачно; лето 1876 года выдалось сухим, осень теплой и долгой, и у супругов созревает план тут же на территории сада, благо темп стройке задан, соорудить под доходный дом еще один флигель. Фортуна улыбалась им. Оба здания были закончены в срок, и уже к 1877 году все квартиры во флигелях были разобраны под наем.
На какое-то короткое время Ковалевские становятся богатыми людьми. Софью Васильевну так и называли тогда «миллионерша». Люди, которые знали ее, когда она училась в Европе, бедствовала и голодала, поражались, сколь изменилась она: ее просто не узнавали. Сохранились воспоминания математика и писательницы Литвиновой, знакомой Ковалевской по учебе за границей. Литвинова писала о том, что Софья Васильевна стала совершенно светской дамой; имела свою ложу в театре и обожала дорогие шоколадные конфеты.
Теперь в ее голове роились идеи нового строительства. Участок для этого ею был присмотрен давно на углу Большого и Девятой, где стоял когда-то в саду деревянный особняк, стены которого помнили драматурга Александра Сумарокова и художника Дмитрия Левицкого. Кстати, Левицкий написал здесь портрет своей жены, который принимают за портрет Екатерины II. Наталья Яковлевна была очень похожа на Екатерину. Особнячок, где работал Левицкий, а впоследствии жили Ковалевские, оставил на своих рисунках Георгий Верейский. Он жил напротив, на Большом, 24, и постоянно рисовал с балкона Андреевский собор и угол Большого и Девятой. Особняка этого давно нет. На его месте построено здание института Высокомолекулярных соединений. Но мы несколько отклонились в сторону.
