Решил как-то Тарас Григорьевич зайти в Киевский университет - проверить, как идет украинизация. А там его уже депутация профессоров встречает.
- Чим займаєтесь, панове?
- Разрешите доложить, Тарас Григорьевич! Вот этот самый университет, который раньше назывался именем св. Владимира, теперь - имени Шевченко!
- Це добре, - говорит Шевченко. - Я святiший за Володимира!
- А напротив университета стояла статуя Николая I - теперь тут стоите вы, Тарас Григорьевич!
- I це добре!
- И сквер уже не Николаевский, а Шевченковский!
- Дуже добре!
- И бульвар возле сквера не Бибиковский, а ваш! И оперный театр рядом тоже имени Шевченко! И над входом ваш бюст торчит!
- А опера там про мене вже йде?
- Срочно переделывают из "Нюрнбергских мейстерзингеров" Вагнера!
- I як буде називатися?
- "Миргородские кобзари"!
Видит Тарас Григорьевич - хорошо идут дела. Не к чему и придраться. Стал у окна и смотрит на Шевченковский сквер и на статую Шевченко.
А Ивана Франко с Лесей Украинкой взяла обида, что им досталось в Киеве только по театрику, и потому они решили пойти в Шевченковский сквер целоваться - чтобы все видели, что и украинская интеллигенция кое-что смыслит в свободной любви. Сидят, целуются - по неопытности громко чмокают. Леся Украинка даже говорит.
- Як гарно! Просто пiсня!
- Лiсова! - добавляет Франко.
- Куди краще, нiж наодинцi читати пiд ковдрою усяку заборонену лiтературу!
- Ще б пак!
Шевченко смотрел на это, смотрел. И так ему грустно стало - аж расплакаться захотелось. "Везет же людям, - думает, - целуются и горя не знают, а я стой тут, как дурак - исполняй гражданский долг. Ну его к бесу пойду позвоню Пушкину. Пусть берет Ахматову и поедем в Париж стаканы бить чтобы не думали, что только Есенин с Айседорой Дункан гулять умеют".
Вскоре в парижских газетах в рубрике "Уголовная хроника" появилась заметка. "Новые русские опять бьют стаканы на Монпарнасе". Это дало повод Ивану Драчу, известному поэту и патриоту, возмущаться в кулуарах парламента. "Знову цi неосвiченi Європейцi не можуть нас вiдрiзнити вiд тих москалiв" Поэтому после вмешательства украинского МИДа парижские газеты дали опровержение. "Двое новых русских и один старый украинец опять бьют стаканы на Монпарнасе".
ПОЧЕМУ ШЕВЧЕНКО НЕ МОГ УНИЗИТЬСЯ ДО АНТИСЕМИТИЗМА
Шевченко и Пушкин решили выпить. Но выпив, никак не могли решить, что делать дальше. Шевченко, только что написавший поэму "Кавказ", предлагал поехать побороться за национальную идею в Чечню. Пушкин же склонялся отправиться выполнять интернациональный долг в Эфиопию. В конце концов оба решили вернуться в кафе "Эней27" и накатить еще по сто "Украинской с перцем" и по двести пятьдесят "Посольской" московского завода "Кристалл".
Проходивший мимо известный поэт и патриот Иван Драч укоризненно посмотрел на "ренегатов" и прошептал: "Безродные космополиты"... После чего надел фрак и отправился в Стокгольм получать Нобелевскую премию.
* * *
Шевченко и Пушкин очень любили играть в карты. Но им был нужен третий, и они пригласили сыграть партию Ивана Драча. Но Иван Драч, уже бывший когда-то в КПСС, очень боялся слова "партия" и отказался. Он не хотел, чтобы его, как и Шевченко с Пушкиным, считали "ренегатом". В отличие от них, ему была дорога его писательская репутация.
* * *
Шевченко очень нравилась Анна Андреевна Ахматова. Особенно нравилось, что ее имя, фамилия и отчество начинаются на букву "А". Выросшему в провинции начинающему стихотворцу это казалось литературным изыском. Однако вся эта история жутко будоражила светский Петербург. Вернувшийся из Африки муж Ахматовой, поэт Гумилев, мог вызвать Шевченко на дуэль и пристрелить, как гиппопотама. Кроме того, Ахматова не скрывала, что ей очень нравится Борис Пастернак.
Шевченко знал об этом, но как истинный демократ не мог себе позволить унизиться до антисемитизма. И даже хлопотал в Союзе писателей Украины, чтобы Пастернаку выдали внеочередную Шевченковскую премию.
И только Иван Драч равнодушно относился в этой истории. Он как патриот знал, что не имеет права на личную жизнь. Его невестой была Украина.
* * *
Когда на Всемирном писательском форуме Ивана Драча спросили, почему среди украинских писателей нет Нобелевских лауреатов, он подумал и ответил. "Зате ми гарно святкуємо письменницькi ювiлеї". За остроумный ответ Ивана Драча и выдвинули кандидатом на Нобелевскую премию. Однако премию почему-то получил Борис Пастернак. В Союзе писателей Украины этому очень обрадовались - коллеги Драча, как и Шевченко, не могли себе позволить унизиться до антисемитизма.
НАКОНЕЦ-TO!..
(Вместо послесловия)
Такая книга со всей неизбежностью когда-нибудь должна была появиться. Мы ее долго ждали, а процес ожидания явно затягивался. И этому есть свои причины - неготовность общества к восприятию подобных книг. Я не говорю: "к созданию", ибо создатели, люди, наделенные неординарным мышлением, время от времени рождались в серой человеческой массе. Они явно опережали свое время, может быть, даже не подозревая, что то, о чем они говорят, когда-то станет элементарной, обыденной вещью человеческого бытия. А пока они были обречены на гонения или физическое уничтожение и, осознавая это, не всегда решались вступать в бой. Брало верх отсутствие мужества или низменный расчет. Ведь жизнь - самое дорогое в этом мире.
И не будем их ругать. В конце концов, всему свое время. И оно наступило, подтверждением чему - книга, которую вы держите в руках.
О чем она? О Тарасе Шевченко. А разве мало о нем написано? Огромное количество, особенно в советское время, отмечено Ленинскими и другими премиями. Этот поток продолжает увеличиваться и в "незалежной" Украине. Шевченко одинаково любим и большевиками, и антибольшевиками. И те и другие пытаются сделать его своим идеологом, кумиром, истуканом, божеством - часто прибегая к насилию, начиная с детского возраста.
Но все в этом мире имеет свой неотвратимый конец, изрядно перед этим надоев и приевшись. Так случилось и с Шевченко. Если раньше на Шевченковские дни народ толпами собирался вокруг его памятника напротив Киевского университета, то сейчас там сходится полторы калеки, да начальство во главе с ректором по долгу службы "покладає вiнок". А где же студенты?
"Если будете нас насильно гнать к памятнику, то видели мы в гробу и вас, и вашего Шевченко", - заявляют они некоторым особенно ретивым преподавателям, по старой привычке берущим на себя функции не существующих парткомов и комитетов комсомола.
Появление книги Олеся Бузины - книги, направленной на развенчание культа Шевченко, снятие его (не хочу употреблять слово "свержение" - мы уже насвергались!) с пьедестала божка и возвращение на нормальный человеческий уровень, знаменует собой определенный этап в сфере личной свободы, реализуемой в свободе мнения и свободе слова. Существование же идолов подавляет их, парализуя мышление в отдельно взятой голове. А, как известно, истины и великие открытия возникают только там.
Как же возникают идолы? На биологическом уровне человеческое общество представляет собой звериную стаю во главе с вожаком. Другие модели, к сожалению, бесследно исчезали, не выдержав испытания жизнью, ибо знаменитое высказывание Наполеона: "Стая баранов во главе со львом может победить стаю львов во главе с бараном" остается непреложной истиной и в наши дни.
Вот такие вожаки (фараоны, ханы, императоры, носители определенного учения, политические деятели) при определенных обстоятельствах и превращались в идолов. Иногда при жизни. А иногда после нее. Наиболее устойчивыми в этом отношении оказались Ближний Восток, Центральная и Юго-Восточная Азия, Африка, а также некоторые "райские" острова Океании, где вождя готовы признать живым богом уже за то, что он больше всех сожрал своих ближних. Мы, славяне, увязшие между Востоком и Западом, не избежали этой участи, особенно - в большевистские времена, когда наряду с идолопоклонничеством перед ликом очередного "вождя всех времен и народов" или "нашего дорогого Никиты Сергеевича" был утвержден и культ Кобзаря.
