Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Виктор Улин

Ахилат мацот

Памяти Михаила Петровича Наумова

I

– Нет, Осипа не за водкой! Только за смертью его посылать! – горячился Володька, расставляя закуску по устланному газетами верстаку.

– Счас придет… – возразил рассудительный Кузьмич.

Аккуратно свернув «козью ножку» из газетного края, он сидел на колченогом табурете и задумчиво курил. Вонючий махорочный дым нехотя уползал в форточку.

Весь какой-то раздерганный, Володька прыгал вокруг стола. Закуски набралось много. Шпроты в продолговатой банке, накромсанная большими кусками ливерная колбаса, покрытая ржавчиной селедка; очищенный и разложенный головками прошлогодний чеснок… И, конечно, кучка размякших соленых огурцов.

В самом деле, жид не поскупился.

Кузьмич отметил, что ко всему этому неплохо бы еще молодой лук с длинными зелеными перьями… Да только шиш его отыщешь в конце апреля.

Но где же запропастился чертов Осип?

– Нет, ты подумай! – продолжал Володька. – Я ж ему свой чайник дал. Ты скажи, Кузьмич, скажи – плохой у меня чайник?

– Хороший, – подтвердил тот, выпуская сизую струю.

– Ну я и говорю! Настоящий «колхозник», сам паял… Ну, там правда,

носик криво смотрит, и дно пришлось нарастить… Но в него одного пива четыре кружки влазит. А ты подумай – сколько водки, а?

– Знамо дело, – Кузьмич устал и от ожидания и от Володькиной суетни; ему хотелось скорее выпить, чтобы улететь куда-нибудь из этой убогой мастерской.

– И что он – бутылку не может точно отмерить?

Кузьмич не ответил.

– Кал-луга, – презрительно процедил Володька, вмещая в это слово все свое отношение к ушедшему товарищу.

Мастер, которого ждали, был действительно выходцем из Калужской губернии и в Смоленск на заработки приехал недавно. Руки он имел просто золотые; с ним не мог сравниться никто из прочих слесарей, включая самого мастера Фрола Петровича. Без всякой паники, лишь хорошенько подумав, он мог оживить любую технику – от угольного утюга до старинных часов с башенками и кукушкой. Однако Володька – босяк с заячьей губой, истинный люмпен, любитель погулять за чужой счет, ютившийся в подвальной каморке на окраине города – по-всячески третировал его деревенское происхождение. И вообще двадцатилетний новичок служил в мастерской на побегушках, чему попустительствовал мастер. Не говоря уж про усатого и ленивого, словно старая рыба, Кузьмича. Парня гоняли то за кончившимся табаком, то за каким-нибудь нужным краником на барахолку. Ясное дело, что за водкой послали тоже именно его.

Ходить за «белой» с четырехлитровым чайником стало в последнее время привычным делом. Стоило в тридцать седьмом оказаться врагом народа и бесследно исчезнуть ему председателю ВСНХ Рыкову, как сразу пропала нормальная водка в обычных пол-литровых бутылках с сургучной головкой. Которую в народе уже успели прозвать «рыковкой». Теперь сорокаградусная продавалась лишь в четвертях – бутылках емкостью четверть ведра, то есть два с половиной литра. Что в пересчете составляло пять привычных доз. Ясное дело, простому рабочему человеку купить сразу столько было невмоготу.

Поэтому за водкой отправлялись со своей тарой. Сговаривались у магазина, кому сколько нужно. Скинувшись, покупали четверть. Одну на всех.

А потом, спрятавшись в проходном дворе: делить монопольную водку на мелкие порции считалось серьезным преступлением – быстро разливали согласно внесенным паям и разбегались кто куда. Для такой операции большой чайник оказывался просто-таки незаменимой вещью.

Но Осип задерживался.

– Может, его мильтоны замели, а? – не успокаивался Володька.

– Да угомонись ты, едрит твою в корень, – огрызнулся наконец Кузьмич. – Видеть не могу, как ты мельтешишь. Ровно маятник в сломанных часах.

Обиженный Володька затих.

– Возьми вон гармошку, да сыграй, что ли.

Босяк выудил из-за железного шкафа тальянку и, лихорадочно растягивая меха, запел. Пока еще натужно от трезвости:

– Ииииэх… Когда б имел златые горы
И реки, полные вина,
То все б – иииэх! – отдал за ясны взоры
И…

В этот момент раздался долгожданный звук.

Условный стук в дверь мастерской, на которой висела аккуратная табличка «ЗАКРЫТО».

Это могли быть только свои.

То есть Осип с водкой.

* * *

Слесарь Иван Осипов – прозванный товарищами по фамилии, упорно игнорирующими имя – вошел в мастерскую и аккуратно поставил на верстак чайник с водкой.

– И где тебя черти носят?! – накинулся Володька, бросив свою раздрипанную гармошку. – Мы уж тут…

– Ты лучше посмотри, сколько я водки принес, – миролюбиво ответил Иван.

И, прицелившись, бросил свой картуз на один из вбитых в стену гвоздей.

Кузьмич отлепился от табурета, подошел к верстаку, поднял чайник – и едва не уронил от неожиданной тяжести.

Недоверчиво снял крышку, заглянул внутрь, и забурчал:

– Осип! Ты что – воды нам решил принести полный чайник?

– Скажешь тоже – «воды», – довольно усмехнулся Иван. – Ты понюхай – цельная водка.

– Водка? – болтаясь, как клоун на шарнирах, подскочил Володька, вырвал чайник у Кузьмича и тоже еле удержал.

Иван довольно улыбался.

Не раздумывая, Володька схватил со стола не очень чистый граненый стакан, набулькал до краев и выпил махом, не переводя дух.

– Кузь…мич, – пробормотал он, выхватил грязными пальцами щепотку шпрот из банки. – Ведь не врет Осип, ей-крест – водка.

– Откуда столько? У тебя ж на один бутыльянец и было… А тут…

– Четверть, – подтвердил Иван. – Цельная четверть, до капельки.

И, не дожидаясь расспросов, коротко рассказал историю. В которой начало было обыденным, но конец превосходил ожидания:

– Пришел я к магазину, как всегда… Три человека нас набралось. Двум по две бутылки и мне одну. Как раз на четверть. Деньги склали, белую взяли и в подворотню…

– И… разлили? – встрял Володька.

– Знамо дело. Сначала всю в чайник хлобыстнули. Энти мужики обрадовались, легко из носика по бутылкам лить. И…

– Ну – и??!!

– И откуда ни возьмись – мильтоны. Арханделы небесные. И сразу с двух сторон. Засвистели, затопотали – жуть.

Товарищи молчали.

– Те двое дальше во дворы брызнули. А я – в подъезд. Там черный ход выходил. Забежал на пятый этаж и притаился… Постоял так, слушаю – тихо. Спустился потихоньку – все чисто, никого нет. И энтих, что со мной – тоже.

– И ты с четвертью сюда побежал, – подытожил Кузьмич.

– Нет – я что, мазурик какой? Я покричал их, еще подождал маненько.

Они обое как скрозь землю провалились. Или может, их поймали да в часть отвели… Ну вот, а я так с четвертью и остался.

– Молодец, – Кузьмич кивнул.

– Зачем ждал? – вдруг возмутился Володька. – Надо было сразу бежать. А то вдруг бы они хватились!

Иван промолчал.

Володька снова взял стакан и выпил с прежней жадностью.

– Погоди ты хлестать-то! – осуждающе нахмурился Кузьмич. – Давай за стол по-людски сядем, дербалызнем спокойно.

– И по-людски дербалызнем, – возразил веселый, уже совершенно пьяный Володька. – Тут и на так хватит, и на этак.

Но от третьего стакана воздержался – ждал, пока нальет себе Кузьмич, после ушедшего мастера считавшийся за старшего.

Однако пьяные руки его не могли оставаться без дела.

И он схватил с грязного подоконника предмет, изготовлением которого мастерская заработала на пирушку.

Впрочем, вещь эту сделал Иван. Кузьмич, с виду рассудительный, но уже вконец отупевший от лени, только наблюдал, воняя махоркой. А никчемному брандахлысту Володьке Иван вообще не позволял к ней притрагиваться.

Потому что изготовленное устройство было сложным и тонким. Не какой-нибудь примус или керосинка.

1
{"b":"536907","o":1}