– Ты меня избегаешь, – ответил он.

– Избегаю? Мы же не соседи, – сказала Миранда. – Я даже не была уверена, что ты знаешь, где я живу.

Она с трудом выдерживала присутствие Даниэля тут, в безукоризненной прихожей дома, где жила ее тетя.

– Ты знаешь, что я имею в виду, Миранда. Ты никогда не бываешь онлайн, – сказал Даниэль. – А когда появляешься, не хочешь разговаривать. Ты ни разу мне не ответила. Не пригласишь меня войти?

– Нет, – ответила она и взяла сумку.

– Не надо чая, тетя Дора, – громко сказала Миранда. – Мы пойдем гулять.

Она оттолкнула руку Даниэля, безжалостно вычеркивая его из свой жизни, из настоящей жизни. Пусть даже это было зря. Быстрым шагом Миранда вела его вдоль стоящих у дороги домиков с фасадами из белого камня, к скучной и грязной, типичной для центральных графств Главной улице. Даниэль шел за ней. Путь был не близкий, и Миранда понятия не имела, что сказать. Он, похоже, тоже не знал, о чем разговаривать.

Платье, которое надела Миранда, было пока еще только проектом, она не собиралась выходить в нем на люди. Причесаться она тоже не успела. Это был выходной. Она собиралась сидеть дома и заниматься. Как Даниэль только посмел приехать!

В городе было одно кафе с исключительно гадкими булочками и сэндвичами. Она привела его туда, и они сели за столик. Сделали заказ.

– Я должен был предупредить, что приеду, – сказал Даниэль.

– Должен был, – согласилась Миранда. – Тогда бы я сразу тебе отказала.

Он попытался взять ее за руку.

– Миранда, – произнес Даниэль. – Я думаю о тебе все время. О нас.

– Нет, – прервала его Миранда. – Прекрати!

– Не могу, – ответил он. – Ты мне нравишься. Очень. А я тебе разве нет?

Ужасный разговор. Она чувствовала себя так, будто наступила на мышонка. Как можно наступить на мышонка, который был твоим другом? Миранда не понимала, почему так несправедлива к Даниэлю. Почему так взбесилась из-за того, что он приехал. Ведь он не знает, как она относится к этому месту. Еще несколько месяцев, и она уедет отсюда навсегда. И это место перестанет существовать. Когда принесли булочки, они оба уже готовы были расплакаться. Даниэль откусил кусочек и тут же выплюнул на тарелку.

– Не такие уж они плохие, – сказала Миранда, подбивая Даниэля пожаловаться.

– Такие, – ответил он. – Они просто ужасные. – Сделал глоток чая: – И молоко прокисло.

Даниэль выглядел таким удивленным, что Миранда не сдержалась и захохотала. Это его тоже удивило. И с этого самого момента они больше не пытались поссориться. Провели остаток дня вместе, кормили уток на замерзшем пруду, смотрели в кинотеатре ужастики, боевики, мультфильмы – все, что угодно, кроме романтических комедий. Зачем сыпать соль на раны? Он не пытался взять ее за руку. А она не пыталась представить, будто идет снег, а Фенни сидит рядом с ней в мерцающей темноте. Представлять такое было против правил.

Миранда закончила семестр. Собрала все, что хотела взять с собой, остальное сложила в коробки. Продала швейную машинку и оставила тетке записку. Она понимала, что должна быть ей благодарна. Все эти годы тетя кормила ее, одевала, давала стол и кров. Никогда не била. Не относилась к ней по-настоящему плохо. Но Миранда очень-очень устала быть благодарной.

Липкая и потная, измотанная сменой часовых поясов, она вышла из самолета в Пхукете. Остановилась на ночь в хостеле, а затем отправилась на встречу с матерью. Миранда читала о том, как должно проходить свидание. Знала, что можно принести, насколько остаться и как себя вести. Знала все правила.

Но она так и не увиделась с Джоанни. Не разрешили. Не понятно, почему. На вопрос, здесь ли ее мать, она все еще здесь? Ей ответили – да. Жива ли она? Да. Может ли Миранда увидеться с ней? Нет. Возможно, да, но не сегодня. Приходите в другой раз.

Миранда возвращалась трижды. Вновь и вновь ее отправляли ни с чем. Консул помочь не смог. Во второй раз она разговорилась с молодой женщиной. Ее звали Динда, она сидела с заключенными, когда те находились в лазарете. Динда сказала, что навещала Джоанни два или три раза. Что мать Миранды не была особо разговорчивой. Прошло уже больше шести месяцев с тех пор, как Джоанни последний раз писала Эльспет и Миранде. Получив третий отказ, Миранда купила билет на самолет в Японию. Следующие четыре месяца она жила там. Преподавала английский язык в Киото. Ходила по музеям. Рассматривала кимоно на блошиных рынках вокруг храмов.

Она отправила открытки Эльспет и Даниэлю. И матери. И даже тетке. За два дня до Рождества Миранда отправилась домой.

В самолете она уснула, и ей снилось, что идет снег. Она была с Джоанни, в пхукетской тюрьме, в камере. Мама сказала, что любит ее. Сказала, что приговор смягчили. И если она будет хорошо себя вести и следовать правилам, то ее отпустят домой на Рождество.

В этом году у Миранды был план. На Рождество непременно пойдет снег. Чтобы ни сулили прогнозы. Снег пойдет, и точка. Она найдет Фенни. И не отпустит его. И не важно, какие на этот счет существуют правила.

На следующий год Даниэль обирался уезжать в Сент-Андрус. Его девушку звали Лиллиана. Эльспет была счастлива. Миранда тоже. Она рассказывала Ханивеллам чудесные истории о своих учениках, оленях в храмах и о девочке, которая играла на флейте.

Эльспет старела. Ей давно исполнилось шестьдесят, но она оставалась самой красивой женщиной, которую Миранда когда-либо видела. В любой момент Эльспет могла получить рыцарский титул и больше никогда не попадать в центр скандалов.

Лиллиана оказалась приятным человеком. Даже сказала Миранде, что ей нравится ее платье. Кокетничала с самыми старыми Ханивеллами и помогала накрывать на стол. Даниэль смотрел на все, что делает Лиллиана так, будто до нее никогда никому не говорил комплиментов, никогда ни с кем не флиртовал. Будто именно она изобрела стаканы для воды, салфетки и скатерти. Он открыл для себя новый мир.

Несмотря на все это, Миранда думала, что Лиллиана могла бы ей понравиться. Она была умна. Как математик. Похоже ей на самом деле понравилось платье Миранды, хотя выглядела она вовсе не так уж мило. Закованная в броню, колючая, неудобная, и для себя и для других. Кожаное платье в стиле панк, усеянное шипами, пряжками, с металлическими манжетами и цепями со всех сторон. Где бы она ни садилась, ей приходилось быть осторожной, чтобы не порезать, не проколоть и не поцарапать мебель. Объятия при этом полностью исключались.

Лиллиана захотела отправиться на экскурсию, и после обеда и первых коктейлей Миранда и Даниэль провели ее по Ханивелл-холлу и показали все – и то, что содержалось в порядке, и то, что пришло в упадок. В конце концов, они оказались на одном из чердаков и принялись рыться в чемоданах с костюмами Эльспет. Они уговорили Лиллиану примерить платья из марли, нацепить расшитые стеклярусом крылья феи и накраситься старым театральным гримом. Потом начали фотографироваться. Даниэль читал старые письма поклонников, нашел фотографии Эльспет и Джоанни за кулисами. Вот Джоанни сидит высоко на гигантской вазе, а здесь у нее полный рот булавок… Джоанни на вечеринке в честь премьеры, пьяная, смеющаяся и молодая. Наверное, больно, когда рассматриваешь такие фотографии? Должно быть больно.

– Как вы думаете, снег пойдет? – спросила Лиллиана. – Хочу снегопад на Рождество.

Даниэль ответил:

– На прошлое Рождество был. А в этом ожидать не приходится. Слишком тепло.

Даже не пытаясь сделать так, чтобы ее слова звучали серьезно, Миранда сказала:

– Снег будет. Должен быть. А если он не пойдет, мы кое-что устроим. И заставим его пойти.

Миранда почувствовала удовлетворение, когда Лиллиана посмотрела на нее так, будто Миранда псих, возможно даже, опасный. Что ж, можно было и так догадаться, глядя на ее платье.

– Моим подарком в этом году, – сказала Миранда, – будет снег. Вот увидите. Зовите меня Снежной Королевой.