Первыми эксплуататорами чужого труда на Руси были князья военных дружин. Они считали, что источник всех благ находится во вне, у других людей, поэтому создавать сами они ничего не могут, получить в качестве дара они также не могут. Остается одно, отнять что-либо у других людей можно только военной силой. На основе удовлетворения своего хищного инстинкта военные дружины начинают охоту в буквальном смысле слова, на других людей. Первыми жертвами такой охоты становятся слабые, не вооруженные люди, земледельцы. Они заранее по своему поведению и определению выглядят как жертвы, беззащитные. Они не могут оказывать никакого сопротивления и поэтому легко догоняемы. Их можно как угодно подавлять и калечить безнаказанно. Они стадо Христово, которое хищный диктат меньшинства путем закабаления превращает в послушных, робких и покорных людей, воистину, – в «недочеловеков».
Хищные военные дружины под давлением биологических потребностей совершали грабежи, захватывали имущество и продукты для прокорма, людей для продажи и таким способом устанавливали свое господство. Силовой захват рабочей силы и военные грабежи являлись первой формой эксплуатации чужого труда. Побежденные крестьяне в лице победителей не представляют никакой человеческой реальности, они пассивные существа. Земля для них была миром нужды, опасности, чрезвычайных обстоятельств, тягот и постоянного риска. Они попадали в двойную зависимость, от сил природы и вооруженных дружин. Для них «жизнь» означала, прежде всего, стеснение, зависимость, повинность, постоянный, предельный страх перед агрессией и эксплуатацией. Один словом, они находились в постоянном угнетении, которое было практически безграничным.
В X веке, когда возникает экономическая потребность в использовании чужого труда, крестьяне попадают в новую зависимость, к землевладельцам, бывшим дружинникам и людям из близкого окружения князя. Огромное число крестьян становятся повинны работе. Они изнемогают, прикованные к земле и к труду. Выбиваясь из сил, надрываясь и проливая свой кровавый пот, в награду за свою вечную страду они получают кусок мякинного хлеба. Рабочая сила существовала на довольно низком минимуме средств. Появилась новая порода людей человек-кентавр, человек-лошадь…
Рабочая сила крестьянина оказалась в стихии военных и грабительских обычаев. Этот порядок дел и обстановку жизни следует назвать азиатчина.
Это такое устройство быта при котором не ограничены от произвола ни личность, ни труд, ни собственность. Здесь господствует только насилие, персональные экзекции землевладельца, розги и грабеж – наследство рабовладельцев Греции и Рима. Крестьяне как люди совершенно обезличены, у них отсутствует какой-либо дух сопротивления и солидарности. Главной формой взаимодействия рабочей силы и работодателя является силовая эксплуатация и конфликт. Результатом такого состояния является «обезличивание», которое ведет к разложению человеческой природы. Кажется, что личность человека была растоптана, а сам он превращен в вещь. Здесь начинается процесс утилизации рабочей силы, превращение ее в средство достижения целей работодателя.
Особой выгоды работодатели в деле эксплуатации достигали тогда, когда стали превращать наймитов в работников-должников, проявляя к ним «милость» в форме выдачи вперед денег и иных вещей под высокие проценты. Другого способа защитить свое имущество от утраты у кредитора на Руси не было. Зато должник: отрабатывая «милость» господина, вынужден был всю свою жизнь, своим трудом отрабатывать долги, обогащая работодателя.
Со временем, когда фигура должника исчерпала себя, как источник обогащения, появляются кабальные люди. Как и должники, они представляли для кабаловладельца лишь средство для эксплуатации и обогащения. Пространство эксплуатации кабальных людей расширяется и не имеет никаких границ, ни экономических, ни социальных, ни человеческих. Люди-вещи превращаются кабаловладельцами в людей-лошадей, которые под угрозой различных экзекуций обязаны быть постоянно повинны работе. У них один удел: отдавать, отдавать и отдавать постоянно свой труд и не просить ничего у своего господина. Кабальные люди превратились в природный ресурс, из которого можно только брать и брать, ничего не давая для его восстановления.
Фабриканты в России принадлежат к разряду наиболее агрессивных работодателей. Эксплуатация рабочих многие десятилетия не знала никаких ограничений, ни правовых, ни сословных. Она не имела никаких границ. Первыми рабочими были крепостные крестьяне, поэтому силовая эксплуатация на фабриках была преобладающей. Все крепостные привычки и традиции держать людей в кабале и казарме очень быстро проникли в фабричную среду и долгое время были главными в эксплуатации рабочих.
Заводчики и фабриканты использовали различные способы обогащения при использовании труда рабочих, поэтому степень фабричной эксплуатации была очень высокая. Самостоятельной, вторичной формой эксплуатации рабочих были нерегулярная выплата заработка рабочим, а также систематические задержки выплаты заработной платы. Они были экономически выгодны для фабрикантов. Чем дольше срок платежей, тем на большее время рабочий кредитует фабриканта, причем кредитует без всяких процентов, т. е. на очень выгодных условиях. Поэтому не только сами хозяева обходили закон, но и начальство, призванное строго блюсти его, всячески поощряло нарушение установленных правил, в сфере имущественных отношений с рабочими.
В октябре 1886 г. Московское губернское по фабричным делам присутствие вынесло следующее решение: «Относительно сроков расплаты с рабочими никаких отсрочек не дозволять, и расплата должна иметь место не позднее 1-го числа за предшествующий месяц». В конце декабря 1886 г. то же присутствие под давлением фабрикантов выносит другое постановление: «Разрешить инспекции в пределах 12 статьи I раздела закона от 3 июня 1886 г. ввиду сложности производств и расчетов на многих фабриках, удовлетворить желание фабричных управлений, не стеснять определенным числом месяца». И, наконец, распоряжение министра финансов от 11 мая 1887 г. за № 3750 указывает: «Разрешить инспекции ввиду сложности расчетов на некоторых фабриках со значительным числом рабочих допускать выдавать зарплаты на позднее 20 числа следующего за расчетным месяцем», при найме на срок не более одного месяца и «не позднее 14 дней за предшествующие две недели» – при найме на срок неопределенный. Министр финансов при этом не соизволил даже упомянуть, что значит «значительное число рабочих». Впрочем, около 12 000 сормовских рабочих в 1890-х годах нанимались на сроке неопределенный, а зарплату за предшествующий месяц получали один раз – 26 числа[17]. Итак, перед нами не просто произвол, а произвол санкционированный, узаконенный властью.
Третья форма эксплуатации рабочих, на основе которых фабриканты получали свои барыши, огромные штрафы на рабочих. Фабрикантам предоставлялась полная свобода в самом разнообразном и произвольном толковании и применении правил внутреннего распорядка, особенно таких пунктов, как «нарушение тишины во время работы» и «непослушание». Фабричный инспектор Никитинский в своем отчете за 1886–1887 гг. указывает, что Богородско-Глуховская мануфактура, представляя правила на утверждение инспектора, под графу «непослушание» подвела до 60 поводов для взысканий[18].
Четвертая форма эксплуатации, кредитование рабочих в лавках фабрикантов. Эта практика была широко распространения, так как многие фабриканты вышли из купеческого сословия и наряду с производством занимались торговлей. Здесь также работодателем обогащались на одних сделках купли-продажи продуктов питания. Живые деньги рабочих довольно быстро оказались у работодателей в руках.
Пятая форма эксплуатации носит условный характер и не связана с использованием рабочей силы. Она возникает на рынке рабочей силы, которую в качестве товара покупает фабрикант. И как бы не торговался рабочий, фабрикант, используя свои эксплуататорские качества, надует его и чтобы удержать свое, купит этот товар по самой низкой цене.
