И, наконец, вожди китайских коммунистов отказались подчиниться московским директивам, найдя их «непрактичными» и считая, что разрешение аграрного вопроса нужно отложить до благополучного окончания гражданской войны, до взятия Пекина[3].

Главная же беда Бухарина заключается в том, что все «мелкобуржуазные» вожди Гоминдана – Ван-Тин-Вей, Чай-Фу-Кай и др. вовремя раскусили московскую стратегию.

Они обратили внимание на «ошибки», совершаемые во многих районах рабоче-крестьянского движения под влиянием «нежелательных элементов», захвативших руководство силами, арестовывавших граждан и налагавших на них штрафы. Гоминдан и Уханьское правительство решили положить конец двоевластию и захватному движению.

Увидев, что «мелкобуржуазная стихия» не хочет служить его планам, Бухарин решил, что «коммунисты ни одной минуты не должны больше оставаться в Уханьском правительстве» (из которого их уже «ушли»), ибо революционная роль Ухана «кончилась». Вместе с тем он дополнил лозунг захвата земель лозунгом немедленной национализации фабрик, заводов и банков и предписал коммунистам начать «перерастать» в социалистическую революцию.

Все эти громкие слова не могут скрыть факта отстранения коммунистов от всякого влияния на ход китайских событий.

Стратегия советского правительства в Китае была основана на совершенно произвольном предположении, что без коммунистов национальная революция невозможна, что лишь «гегемония» компартии в национально-мелкобуржуазном движении китайских масс может привести к освобождению Китая от «несправедливых договоров», к его финансовой независимости и к его политическому и административному объединению.

В действительности же национальная китайская революция еще менее нуждается в коммунистах, чем европейское рабочее движение.

Основатели и вожди национально-революционной партии, начиная с Сун-Ят-Сена, не коммунисты. Они не обнаруживают никакого желания сдать руководство движением китайским ученикам московской коммунистической академии, и их влияние на вождей киткомпартии до сих пор было сильнее влияния Бухарина или Радека. Пока что лишь в теоретической схеме Бухарина «они висят в воздухе».

Ван-Тин-Вей – наиболее популярный вождь Гоминдана – изложил недавно, в ответ «инструкторам» Коминтерна, «сунят-сеновское» понимание китайской революции, соответствующее национальным, хозяйственным и политическим особенностям Китая. Смысл его заявлений сводится к тому, что Гоминдан не хочет быть орудием и жертвой московских стратегических «мировых» планов, имеющих мало общего с национальными интересами Китая.

«Гоминдан, пишет Ван-Тин-Вей, будет поддерживать борьбу против империалистов и тех, кто является орудием в их руках. Эту борьбу необходимо вести по линии регулярной войны. В этой войне руководящая власть должна быть объединена и должна поддерживаться строжайшая дисциплина».

На основании учения Сун-Ят-Сена его преемники набрасывают следующую схему развития китайской революции:

1) Объединение всех угнетенных масс под руководством Гоминдана, 2) революционное воспитание этих масс, 3) завоевание революционным путем политической власти, после чего

4) «должны быть усвоены мирные методы для разрешения экономических проблем, как, например, о равномерном распределения земли, об ограничениях, которым должен быть подвергнут капитал, и о создании государственного капитала для развития промышленности».

Программа Гоминдана – это программа экономической трудовой демократии.

Сун-Ят-Сен выдвинул требование передачи земли трудящимся на ней и вместе с тем считал необходимым замену частного капитала государственным, «который принесет пользу всему народу». По его мнению, капиталистическое развитие необязательно для Китая.

В ответ на настойчивое навязывание Москвой «гегемонии пролетариата» (т. е. 30 тысяч киткомпартийцев) Ван-Тин-Вей указывает, что «слабость китайской буржуазии означает в то же время и слабость китайского пролетариата». Ван-Тин-Вей «не хочет ослаблять дух китайского пролетариата» и признает, что, если он будет упорно бороться за свои интересы, он может сделаться «главной силой революционного движения», но в данный момент «единственной главной целью национальной революции является свержение империалистов». А «деспотизм пролетариата (диктатура) не является необходимым для Китая».

«Особенность китайской революции это ее борьба за равноправие с иностранными державами и за освобождение от всех пут. Поэтому методы китайской революции не могут быть похожи ни на методы французской, ни на методы русской (т. е. большевистской) революции».

Между тем для Бухарина «особенность китайской революции» заключается в том, что там «решаются судьбы мировой революции». Китайские революционеры хотят добиться «равноправия» с Англией, Францией, Германией, Японией и т. д. Московские стратеги хотят ими воспользоваться для нанесения этим капиталистическим державам смертельного удара.

«Мелкобуржуазные» гоминдановцы хотят создать в Китае политические, культурные и хозяйственные предпосылки развития трудовой демократии, благосостояния широких крестьянских масс, поднятия уровня жизни пролетариата и городской бедноты. Они выдвигают при этом довольно смелую экономическую программу, собираясь лишь провести ее легальными методами, после завоевания политической власти.

Бухарин и К-о имеют ввиду лишь одно: захват власти ставленниками Коминтерна для крупной политической игры «правительства мировой революции» на международной арене.

Эта «стратегия» прикрывается криками о «гегемонии пролетариата в демократической революции» и софизмами о «перерастании». Те, кто находят естественным, чтобы национальной революцией руководили национальные революционеры объявляются ничего не понимающими в диалектике и т. д., и т. д.

Практический результат один: внесение хаоса и дезорганизации в национально-революционный лагерь, подрыв тыла армии борющихся с «империалистами» и подведение под расстрел китайских рабочих.

Бухарин и К-о надеются, что, несмотря на все поражения, которые они до сих пор терпели, коммунистам все-таки удастся пробраться к власти, «примазавшись» к стихийному аграрному движению. Но до сих пор, увы, – нет налицо главного условия, гораздо более важного, чем «черный передел» – разложения армии.

Авторитет левого Гоминдана в Ухане, авторитет Чан-Кай-Ши и Фына в их армиях пока еще сильнее бухаринского.

Трудно предвидеть, как пойдет дальнейшее развитие «китайской революции», ибо в ней чрезвычайно велика роль армий (все армии, в том числе гоминдановская, – наемные) и военачальников, часто меняющих ориентацию и разбивающих все якобы марксистские схемы Бухарина и Радека.

Многое будет зависеть также от поведения Японии, которая пока что «лавирует» гораздо искуснее Бухарина.

Вполне возможно, однако, что Гоминдану удастся сохранить руководство движением, взять Пекин и создать национальное правительство, которое сумеет осуществить «принципы Сун-Ят-Сена», конечно, тоже «лавируя» и идя на неизбежные (даже с бухаринской точки зрения) компромиссы (причем большевики будут, разумеется, обвинять его в предательстве за эти самые компромиссы) и сведя на нет влияние Коминтерна.

Одним из необходимых условий для этого явится, по-видимому, объединение[4] нанкинского (Чан-Кай-Ши) и Ханысоуского («Уханьского». Ван-Тин-Вей и др.) правительств, соглашение с Фыном (весьма, впрочем, неверный союзник) и принятие всеми вождями революции соответствующей интересам и стремлениям 400-миллионной массы китайского народа программы Суна.

Проведение этой программы (чрезвычайно трудное в сложной хаотической обстановке борьбы генералов, местных правителей, вмешательства и интриг иностранных держав) можно считать наилучшим из возможных результатов «национальной революции».

Если же безответственные и легкомысленные директивы московских «вождей» (захват земли и власти на местах, разжигание гражданской войны в тылу) будут иметь какой-либо успех, единственным практическим результатом при данном отношении реальных сил может быть резкий отход вправо национальной китайской буржуазии и консервативно-буржуазное завершение китайской революции. Уже теперь наблюдается «поправение» верхов Гоминдана под влиянием эксцессов (сам Бухарин вынужден употребить этот термин, говоря о захватах фабричных масс, конфискации имущества, сражающихся на фронте солдат революционной армии и т. д.), вызванных большевицкой пропагандой в отсталых малокультурных массах.