С самого начала христианской эры автор Послания к Евреям остается не установленным. Опираясь на AV, многие читатели приняли версию о принадлежности послания перу апостола Павла. Однако имя Павла в этой связи не фигурирует ни в одной из древних рукописей, и, хотя авторство Павла отрицать нельзя, сам он в своих более ранних посланиях ни разу не упоминает об этом послании как о своем. Действительно, некоторые исследователи доказывают, что и литературный стиль, и богословские аргументы, и манера подачи материала указывают на то, что автором Послания к Евреям мог быть другой раннехристианский духовный лидер, взгляды которого существенно отличались от взглядов Павла.

Здесь не место для дискуссий об авторе этого послания. Многочисленные кандидаты на эту роль и соответствующая аргументация основательно исследованы в комментариях[1]. Достаточно сказать, что против авторства Павла свидетельствует отсутствие во всем тексте послания его собственных ссылок на самого себя (хотя в 13:23 упоминается имя Тимофея) и тот факт, что сам стиль изложения весьма далек от характерной литературной манеры произведений Павла. Послание к Евреям, как известно, представляет собой один из новозаветных образцов в высшей степени совершенного греческого языка, тогда как сильные, насыщенные послания, принадлежащие перу Павла, характеризуются известной «резкостью, отступлениями от темы и даже сумбурностью» (Гатри). Джон Кальвин, который с готовностью разделял мнение о непричастности Павла к этому документу, сказал: «Я не вижу никаких оснований считать Павла автором послания»[2].

Тем же, кто считает Павла возможным автором Послания к Евреям, следует прислушаться к доводам тех, кто со времен Тертуллиана и Новатиана верили, что автором был Варнава, «муж добрый» (Деян. 11:24). Некоторые христиане III в. предлагали считать автором Луку, а другие приписывали авторство Клименту Римскому, который, конечно, знал это послание, о чем свидетельствуют цитаты и параллельные места в его собственном Послании к Коринфянам, написанном, по всей видимости, около 96 г. н. э. Некоторые приписывали эту честь Силуану (1 Пет. 5:12) по причине сходства между Посланием к Евреям и Первым посланием Петра. Есть немало оснований считать автором Аполлоса, а Мартин Лютер был даже уверен, что именно Аполлос – «муж красноречивый» из Александрии, «сведущий в Писаниях» (Деян. 18:24), – вполне мог написать такой документ.

Мы же верим, что автор Послания к Евреям, хотя и остается анонимным, тем не менее был одарен Богом и водим Его Святым Духом, чтобы сказать «слово увещания» (13:22), а точность идентификации является делом второстепенной важности. Большинство толкователей Послания к Евреям разделяют точку зрения на проблему авторства богослова III в. Оригена, утверждавшего, что «только Бог знает точно».

Традиционное греческое название «Pros Ebraious» («К Евреям») датируется, как минимум, концом II в. Тертуллиан в своем труде «О скромности»,написанном в начале III в., делает ссылку на Послание к Евреям под его латинским названием «Ad Hebraeos». Однако ни тот, ни другой вариант заголовка не проясняет до конца имя настоящего адресата этого великого документа. Некоторые толкователи считают, что традиционный заголовок уводит исследователей от истины. Они доказывают, что язычники, так же как и иудеи, принявшие христианскую веру, наверняка неплохо знали Ветхий Завет. Поэтому отсутствие упоминания об Иерусалимском храме вполне понятно, если послание адресовано бывшим язычникам, а не еврейским христианам.

Однако многие современные авторы убеждены в том, что автор Послания к Евреям имел в виду именно иудеев, и мы разделяем это мнение. Еще один аргумент в пользу того, что читателями послания были преимущественно христиане-иудеи, предоставлен открытием свитков Мертвого моря в 1940-х гг., а некоторые из более поздних исследователей считают, что послание первоначально было адресовано христианам-иудеям I в., взгляды которых были очень схожи с идеями знаменитой Кумранской общины, которая очень дорожила этими свитками и содержавшимся в них учением. Первые читатели послания очень хорошо знали Новый Завет в его греческом варианте, называемом Септуагинтой. По мнению Ф. Ф. Брюса, они могли быть членами домашней церкви I в., но в то же время могли быть и частью «более многочисленного братства общегородской церкви, уклоняясь при этом от братских контактов с другими христианами за пределами своего узкого круга»[3].

Мы не имеем информации о точном местонахождении этой группы или церкви. Некоторые вспоминают в этой связи об Иерусалиме и других местах Палестины. Одним из возможных мест назначения послания считается Александрия, однако, скорее всего, этим местом является Рим.

Что касается времени написания Послания к Евреям, то здесь полная ясность отсутствует, но есть основание, согласно 10:32–34, отнести его ко времени гонений Нерона (64 г. н. э.). Некоторые говорят, что отсутствие в послании упоминаний об Иерусалимском храме свидетельствует о том, что написано оно было после его разрушения римской армией в 70 г. н. э., однако этот аргумент не очень убедителен. Несомненно, Послание к Евреям было известно Клименту Римскому в конце I в., поскольку, как уже говорилось выше, в его письме к коринфской церкви звучат многочисленные отголоски этого произведения. По-видимому, не будет большим преувеличением датировать Послание к Евреям второй половиной I в. и даже, скорее всего, началом 80-х гг.

Что касается содержащегося в нем учения, здесь все намного более определенно, ибо оно сконцентрировано на двух великих темах: откровении и искуплении, то есть на слове Божьем и деле, совершенном Христом. Эти два первостепенных аспекта христианского учения мастерски вписаны в структуру послания. В начальных и заключительных главах доминирует Божье слово (1–6 и 11–13), а теме деяний Христа посвящены четыре средние главы, представляющие собой чрезвычайно важную часть всего послания.

1) Что Бог говорит нам

С точки зрения автора послания, слово Бога по степени важности в жизни каждого верующего христианина стоит на первом месте. И автор начинает свое повествование с напоминания о том, что в ветхозаветные времена Бог говорил Свое многообразное слово (1:1), которое доходило до человека различными человеческими путями и через различные исторические факторы. «Многократно и многообразно» открывал Бог Себя через Свое слово к греховному и, как правило, не внемлющему человечеству. Это великое откровение о природе Бога стало воплощенным словом в Христе (1:2,3а; рассуждение автора основано на английском переводе Библии. – Примеч. пер.). В Христе, в Его Божественной природе, в Его совершенной жизни, в Его животворном учении, в Его уникальной жертве и в Его победоносном свершении Бог дал нам Свое величайшее и последнее откровение. Божий Сын превосходит всех: Он больше, чем пророки Ветхого Завета (1:1), чем ангелы (1:4,5; 2:5–8), чем Моисей (3:1–5) и чем Иисус Навин (4:8). Это откровение, данное Богом в Христе, есть сильное и утвержденное слово (2:3). Оно требует вердикта.

Оно также является призывающим словом, ибо, хотя гл. 3 напоминает читателям о серьезных последствиях неверия (3:12,19) и непослушания (3:18) как двух негативных реакций на Божье откровение, все же слово Бога несет в себе милость, сострадание и призыв. Отношение Бога к нам не имеет ничего общего с жестким альтернативным подходом типа «хочешь – бери, не хочешь – не бери». Из любви к человеку Он почти умоляет Свой народ прислушаться к Себе, потому что знает, что на карту поставлены вечные ценности: «…ныне, когда услышите глас Его, не ожесточите сердец ваших»; «смотрите, братия»; «…наставляйте друг друга… чтобы кто из вас не ожесточился» (3:7,8,12,13). Слово должно быть принято с верой, иначе оно не принесет пользы слушателям, и со смирением (4:2,6,11). И, наконец, это не только убеждающее, но и мощное слово, которое «всегда живо» (4:12). Оно открывает внутреннюю сущность человека, его мысли, мотивы, мечты и грехи. «Нет твари, сокровенной от Него», ничто не может скрыться в присутствии Бога, Который говорит к нам через Писание с такой потрясающей искренностью и такой терпеливой любовью. Через откровение о Самом Себе в Священном Писании Он находит нас и показывает нам нас самих в истинном свете. Слово осуждает и убеждает нас до тех пор, пока мы не признаем серьезность своего греха (4:13) и неизбежность Его благодати (4:16).