Приоритетность данного аспекта на первом этапе развития концепции языка науки констатируется и в исследованиях конца 90-х годов прошлого века: «… с опубликованием книги Р.А. Будагова „Литературные языки и языковые стили“ стал очевидным факт закрепления в языкознании категории „терминология и научный стиль/язык науки“. Автор… говорит о недостаточности внимания со стороны исследователей к научному языку» (Татаринов 1995: 48).
Адекватность описания и интерпретации структурно-семантических и функциональных характеристик терминосистем, формирование ключевых положений в активно эволюционирующей общей теории терминоведения требовали в качестве своей предпосылки освещения фундаментальной методологической проблемы соотношения блока понятий более сложного яруса: язык науки и общелитературный язык; язык науки и научный стиль речи (изложения); язык науки и подъязык; язык науки – язык(и) для специальных целей, а также ряда смежных понятий.
В связи с этим второй виток (этап) эволюции концепции языка науки детерминируется уже потребностью его многоаспектного, многомерного изучения – с точки зрения филологического (условно противополагаемого терминоведческому), функционального и текстологического подходов как доминирующих в их единстве и взаимокорреляции, с учетом позиций предыдущего витка развития.
На современном этапе также актуально положение о том, что «в употреблении и квалификации понятия „язык науки“, к сожалению, нет желательной терминологической строгости. Создается впечатление, что термин „язык науки“ не обрел еще самостоятельного содержания, поэтому он легко применяется в лингвистической литературе то как синоним языка научной литературы, то как аналог научного стиля…» (Даниленко 1977а: 8). Этот синонимический ряд активно пополняется новыми единицами: язык научной прозы (Глушко 1982); общенаучный язык (Глушко 1974; Гвишиани 1986); язык научно-технической литературы; стиль научно-технической литературы (Митрофанова 1975); язык научного изложения; язык научного общения (Гвишиани 1986); научный язык (Гринев 19936); язык для специальных целей, язык научных произведений (Суперанская, Подольская, Васильева 1989) и т. д., что отражает сохраняющуюся концептуально-онтологическую дифференцированность и неадекватность репрезентируемого содержания аналогичных понятий у разных исследователей. В один понятийный «узел» при такой широкой интерпретации стянуты в основном разноплановые явления (объекты): язык (науки, прозы, изложения, общения), стиль (изложения, текстов; научный), речь (научная; научный стиль речи).
По проблеме соотношения понятий «язык» и «речь» в лингвистике (как в отечественной, так и зарубежной) выявляются разные точки зрения. Впервые на их взаимосвязь и взаимодействие указал Ф. де Соссюр: «Без сомнения, оба эти предмета тесно между собою связаны и друг друга взаимно предполагают: язык необходим, чтобы речь была понята и производила свое действие; речь же в свою очередь необходима для того, чтобы установился язык; исторически факт речи всегда предшествует языку… Наконец, явлениями речи обусловлена эволюция языка… Таким образом, устанавливается взаимозависимость между языком и речью: язык одновременно и орудие и продукт речи» (Соссюр Ф. де 1993: 42).
Многие исследователи (О.С. Ахманова, А. Гардинер, Л.P. Зиндер, Т.П. Ломтев, А.И. Смирницкий и др.), опираясь на тезис Ф. де Соссюра о том, что «это две вещи, совершенно различные» (там же), разграничивают эти понятия по общеметодологическим и лингвистическим основаниям: система средств общения – реализация этой системы; совокупность элементов в парадигматическом пространстве – их совокупность в синтагматическом пространстве; сущность – явление; системное – несистемное; узуальность – окказиональность; средство – цель; код – обмен сообщениями и т. д. Отрицание различия между языком и речью, вплоть до отождествления и взаимной подмены этих понятий, постулируется в работах ученых иного направления (В.М. Жирмунский, Г.В. Колшанский, А.С. Чикобава и др.).
Представители третьего направления в подходе к данной корреляции понятий (В.Н. Ярцева, В.А. Звягинцев, Е.М. Галкина-Федорук, А.М. Моисеев и др.) жестко не противопоставляют и не отождествляют язык и речь, квалифицируя их как две стороны одного явления, характеризующиеся взаимодополняющими и взаимосвязанными свойствами: «язык – зависимая от речи система… В силу взаимообусловленности… не представляется возможным дать исчерпывающее и адекватное описание единиц языка или единиц речи без обращения к взаимной помощи… Язык тем и отличается от всех прочих… систем, что неразрывно связан с речью. Именно в силу наличия этой связи он наряду с семантикой и синтагматикой обладает еще и прагматикой» (Звягинцев 1967: 120).
Имеющее место в литературе вопроса представление отношений «язык» – «речь» как лингвистическая дихотомия (гр. trichaотдельно, врозь; на две части + tomé сечение) – «последовательное деление целого на две части…» (СИС: 176) – не является дихотомией в классическом смысле, когда происходит деление объема делимого понятия на два противоречащих понятия; к тому же не совсем ясно, объем какого концепта представляют в совокупности понятия «язык» и «речь».
Разные подходы к данной проблеме отнюдь не опровергают и не исключают друг друга, а взаимно дополняют и корректируют. Само существование явлений языка возможно постольку, поскольку существуют соответствующие явления речи, «ведь система языка, какой бы она абстрактной, постоянной и вневременной ни была, доступна нам лишь в своем речевом выражении, т. е. в определенной материальной реализации…» (Звягинцев 1967: 109).
Анализ, сопоставление и систематизация определений лексем «язык» и «речь», зафиксированных в нормативных академических изданиях («Русская грамматика», «Словарь-справочник лингвистических терминов» (CCЛT), «Учебный словарь сочетаемости слов русского языка» (УССС РЯ), «Лингвистический энциклопедический словарь» (ЛЭС), «Советский энциклопедический словарь» (СЭС), «Словарь русского языка» – в 4-х томах (СРЯ), «Учебный словарь синонимов русского языка» (УССРЯ), «Краткий словарь по философии» (КСФ), «Философский словарь» (ФС) и др.), а также извлеченных из фундаментальных монографических исследований (работы В.А. Богородицкого, В.В. Виноградова, Ф. де Соссюра, Р.А. Будагова, В.П. Даниленко, В.А. Звягинцева, П.Н. Денисова, А.И. Моисеева, А. Мартине, А.В. Суперанской и др.), показывает наличие в некоторых дефинициях корреляционных терминов разных дополнительных семантических компонентов, обусловливающих возможность употребления этих терминов и производных от них – как элементов соответствующих микросистем «язык» и «речь» – для обозначения нескольких дифференцированных понятий. Системно организованы как язык и речь в целом, так и их компоненты; характер и специфика связей и отношений между образующими эти системы (и субсистемы) элементами (конституентами) детерминируются взаимоотношениями как друг с другом, так и со средой (языковым контекстом, языковой действительностью, языковым пространством, коммуникативной реальностью). С другой стороны, исчерпывающе репрезентировать системные связи этих понятий ни одна дефиниция не может; функционально-эволюционная и прагматическая система координат этой целостности в единстве и корреляции элементов предопределяет условия ее перехода в качественно (онтологически, гносеологически) иную парадигму, в связи с чем даже максимально точное обозначение понятия (например, «язык», «речь», «стиль», «метаязык», «деривация» и др.) со временем становится не совсем адекватным, перестает вполне ему соответствовать (плюс пульсации явлений синонимии, полисемии, омонимии, дефиниционной синонимии, гипонимии, вариативности, субституции, паронимии, или, по определению Ш. Балли, «квазиомонимии», «псевдоомонимии» и т. п.).
С учётом этого следует признать, что «современные оценки научного познания и научности познания окружающей действительности все более активно выходят за рамки общепринятых в каждой области исследования анахронизмов и традиционно сложившихся методологий, а также методов и методик, порожденных архаичностью путей поиска. Особое место в ряду наук, подверженных коррекции возможностями человеческих достижений в системе эмпирически накопленных закономерностей, занимает дихотомия „язык – речь“. Каждый приближающийся к аксиоматическому блок (или компонент) реализации теснейшим образом связан с целым рядом традиций, зафиксированных в лингвистической литературе как процесс фразеологизаций» (Немец 1993: 7).
