Внезапно к ней пришло озарение. Пока она будет вести себя по правилам, ей ничего не добиться в этом окружении. Сейчас, когда начинают ее травить, ситуация становится чрезвычайной. А чрезвычайная ситуация требует и неординарных решений и подходов. Она всем отомстит! Эмма заключит договор с самим дьяволом, если он поможет ей. Как бы дорого ей за это не пришлось заплатить… Эмма заулыбалась, стараясь скрыть от присутствующих свои намерения, боясь раскрыть карты раньше времени. Пока она будет копить и взращивать свою ненависть, чтобы одним мощным ударом…
— Дик, — раздался голос в этой звенящей тишине. Его тональность возвестила окружающим, что Латхам перегнул палку. Но улыбка, которая при этом осветиле лицо Пэт, говорила, что так ей и надо! Дик улыбнулся ей в ответ, гордый проявлением своей жесткости, почти граничащей с грубостью. В графстве Лос-Анджелес такое не было принято. Грубость была достоинством на Западном побережье. Но Дик Латхам считал себя вправе делать то, что считал нужным. Он считал себя последним римлянином и держался соответственно. Но все же и он решил переменить тему, благо, и повод нашелся.
— Мелисса, я должен тебя огорчить. Мы уже переговорили с твоим коммерческим агентом. Тебе грозит начать работать над новым фильмом, — улыбаясь, пригрозил Латхам актрисе. Но испугать ее было не так просто.
— Чудесно! Я принимаю ваш вызов, — сказала актриса с таким видом, словно голодному коту подсунули аппетитную мышь.
— Так где начнутся съемки? Может, здесь, в Малибу?
— Кое-какие сцены будут отсняты здесь, остальное — в павильонах студии «Универсал», я с ними договорился об этой услуге.
— Где именно в пустыне будет расположена студия «Космос»? — раздался вопрос Пэт Паркер.
— Ну ладно, потом, — замахал руками Латхам.
— Так где? — вновь раздался уже требовательный голос Пэт. Она начинала подозревать, что Дик что-то скрывает.
— Вот об этом я и хочу поговорить на пресс-конференции, — ответил Латхам после некоторой паузы. — Но мне кажется, что мы сейчас не должны валить все в одну кучу. И наш пикник, и пресс-конференцию, и вообще… — С этими словами Дик мгновенно растворился в толпе людей, оставив своих гостей.
— Хорош, не правда ли? — смеясь, произнесла Пэт.
— А как богат! — в тон ей ответила Мелисса.
Пэт не приминула воспользоваться возможностью и проникновенно обратилась к актрисе:
— Послушайте, Мелисса. Давайте постараемся поработать вместе хотя бы во время съемок этого фильма. Давайте попробуем стать друзьями на этот срок.
— Стать друзьями? Друзьями? — Мелисса изобразила гримасу, словно это слово застряло у нее в зубах и она его старается вытащить. — Дорогая, всех людей я разделяю на две категории. Первая — это те, кто мне не нравится. Вторая — с кем я занимаюсь любовью в постели. Иногда — и то, и другое.
Пэт покачала головой, сожалея о своем порыве, покрутила цепочку и зло посмотрела на актрису. Она хочет драки, так она ее получит!
— А Тони Валентино к какой категории относится? Он как раз и то и другое? — нанесла удар Пэт.
Мелисса вздрогнула, ее щеки покраснели. Черт! Она не хотела, чтобы эта часть ее личной жизни стала предметом обсуждения.
— Не ваше дело, — обронила она.
— Ваше шампанское, мадам. — Пэт услышала голос Эммы Гиннес.
Она о ней совсем забыла. Теперь, взглянув на эту женщину, Пэт почувствовала некоторые угрызения совести и хотела было извиниться за грубое поведение Латхама. Но ненависть в глазах Эммы дала понять ей, что лучше не вмешиваться. Эмма могла бы это участие расценить как проявление слабости, а Пэт этого не хотелось.
— Благодарю вас, Эмма, — сказала Пэт и протянула руку к фужеру.
Но Эмма, двинувшись было ей навстречу, притворилась, что проходящий мимо официант ненароком толкнул ее. Бокал с шампанским пролетел мимо руки Пэт и выпал, облив ей рукав и юбку сладким вином.
— Извините меня, пожалуйста! Я боюсь, что из меня никогда не получится официантки, — прижимая руки в порыве сожаления, улыбаясь сказала Эмма. — А где же наш Дик? Как же так господин и покровитель бросил свою молодую пассию на произвол безжалостной судьбы?
Пэт не осталась в долгу.
— Послушайте, Эмма! Похоже, что вы о себе возомнили Бог знает что. У вас не может быть ничего с Диком Латхамом. Вы просто на него работаете, и ничего больше. Вам понятно? Все остальное существует лишь в вашем воображении. Пусть там оно и остается на веки вечные. — Пэт взмахнула рукавом, стряхивая брызги шампанского.
— Пэт, вы ведь тоже работаете на Латхама, и ничего больше! Правда, вы работаете на него своеобразно. Я бы сказала, что ваш рабочий станок расположен горизонтально. Сейчас я попытаюсь вспомнить, как называется эта профессия. По-моему, она начинается с буквы «п», но явно не означает приличную профессию.
— Осторожнее, Эмма! Вы начинаете выглядеть пугалом — я имею в виду ваше некрасивое поведение. Над вами станут смеяться, — сказала Пэт и пристально поглядела на очередной чудовищный наряд Эммы. Слава Богу, что эта Гиннес не имеет никакого отношения к будущему фильму и не может навредить.
После такого обмена любезностями, никакие нормальные отношения были невозможны. Никто и никогда не называл Пэт шлюхой. Эмма Гиннес бросила ей этот упрек, что же, война началась.
Да, война началась, думала Эмма, глядя на эту выскочку, стоявшую перед ней. Кулаки ее сами собой сжались, лицо побелело от напряжения, губы стиснулись в плотной гримасе. Ей бросили вызов. Она его приняла. Она всегда болезненно воспринимала насмешки по поводу своего внешнего вида и умения одеваться. Но каждый раз, когда это случалось, Эмма вначале терялась. Вот и сейчас она стояла молча, подбирая необходимые слова, чтобы уничтожить эту дрянь. Она посмела оскорбить ее. Посмела разрушить ее планы, всюду стояла у Эммы на пути. Мешала, портила, уничтожала все, что Эмма считала для себя дорогим. Эмма смотрела на Пэт и видела в ней воплощение всех своих врагов. Всех тех проклятых английских аристократок, что отравляли ей существование в журнале «Класс» в Лондоне. Эмма смотрела на Пэт, но она видела Тони, с кем была связана Пэт… всех-всех, кто посмел когда-либо покуситься на нее, Эмму Гиннес. Она стояла безмолвная перед Паркер и наливалась злобой. От нее исходили волны ненависти и презрения. Эмма с трудом владела собой. Ее воображение уже рисовало кровавые полосы на нежном лице Пэт Паркер. Она уже видела, как оставляет кровавые полосы на ее щеках, на ее шее, как душит ее, как ее соперница хрипит в предсмертной агонии, как умоляет пощадить ее… В голове у Эммы вновь в полную силу зазвучал «Тангеизер» Вагнера. Барабаны звали, к решительному штурму крепости противника. И пленных не брать — таков был приказ!
Эмма готова была броситься и разорвать Пэт на части. Да, она даже сделала к ней шаг, один шаг. И остановилась. Она внезапно успокоилась. Драка с этой идиоткой не решит никаких проблем. Она только выставит ее в неблаговидном свете. Чтобы добиться решающей победы, ей надо тщательно осуществить план, который уже потихоньку начал складываться у нее в голове. Эмма глубоко вздохнула, привела в порядок мысли, поправила прическу и мягко улыбнулась Пэт:
— Извини, дорогая, я совсем не хотела тебя обидеть этой глупой болтовней. Я слишком много выпила, не обижайся на меня, — услышала остолбеневшая Пэт.
— Да-да, я понимаю, не волнуйся, все в порядке, — ошеломленно промямлила Пэт, пытаясь выдавить из себя ответную улыбку.
— Жаль, что здесь не было Дика Латхама. Уж он-то посмеялся бы над нашей стычкой, — весело, как ни в чем не бывало зазвенел голос Эммы.
Она снова была очаровательна, общительна и добродушна. Пэт во все глаза смотрела на нее и ничего не могла понять. Такая быстрая смена настроения и манеры поведения озадачивали ее. Одно было ей ясно — Эмма была на самом краю срыва. Еще чуть-чуть, и никто не смог бы поручиться за последствия. Впервые Пэт ясно осознала, в каком издерганном состоянии находится психика Эммы. Она была крайне неустойчивой и болезненно реагировала на все, что могло хоть как-то оскорбить ее. Выброс ненависти и зла был ошеломляющим. Может, ей следует предупредить Латхама, чтобы он вел себя посдержаннее, поосторожнее с этой психопаткой? Нет, Латхам по-своему интерпретирует ее мотивы и может сделать совершенно иной вывод… Да и он сам нуждался в защите, если в какой-то миг Эмма сочтет его своим врагом. Ну ладно, все станет на свои места позже, а теперь надо протянуть оливковую ветвь, решила Пэт.
