Они находились в кабинете Совета в полном уединении. Да, они были только вдвоем. Эни внезапно получила сообщение на мобильный телефон, которое то ли расстроило, то ли осчастливило ее - понять было трудно, - и куда-то умчалась, пообещав в скором времени вернуться. Такого поворота Курт не ожидал. А еще он не предвидел, что сразу после ухода Эни Зарина закатит грандиозную истерику.

- Тогда не суй мне под нос эту хрень, - буркнула Зарина, резко отпуская свой край папки и с удовлетворением наблюдая, как Курт по инерции заваливается назад. - Я подписывалась развлекать Суслика - не спорю. Но я не нанималась разгребать завалы чужой документации!

- Во-первых, успокойся, - спокойно проговорил Курт, неторопливо поднимаясь с пола. - Во-вторых, от небольшой работы еще никто не умирал. Труд облагораживает.

- Лично меня облагораживает только оплачиваемый труд, - сообщила Зарина, вертя в руках новую, только что снятую с полки папку. - И желательно наликом.

- Знаешь, Эштель, если ты корыстолюбива, то не стоит выставлять эту сторону своего характера на всеобщее обозрение.

- Я не особо стыдлива. Если народу хочется, пусть созерцает хоть весь букет моих сторон и полный набор качеств.

Курт устало прислонился к столу.

- Ты никогда не задумываешься о своих поступках, а также о последствиях, которые могут наступить в дальнейшем, - жестко заключил он.

Зарина оторвала взгляд от папки в руках и недоуменно воззрилась на юношу.

- И что это значит?

- Действуешь, как вздумается! - Курт хотел пояснить спокойным тоном, но крик вырвался непроизвольно.

В глубине глаз Зарины сверкнула сталь.

- Ну что ж, Барон, а ты проницательная харя! Отрицать бесполезно.

- Комплимент сформулирован не особо красиво, - проворчал Курт, медленно вдыхая и выдыхая, стараясь при этом взять себя в руки.

- Я слаба в комплиментах. Моя сила в констатации, а не в лизоблюдстве.

- Учту на будущее, - холодно пообещал Курт.

- А я считала, - Зарина насмешливо улыбнулась, - что ты уже давно взял сей факт себе на вооружение. Но, видимо, я переоценила твои способности.

"Не отвечай на провокацию. Не отвечай на провокацию, - мысленно гипнотизировал себя Курт. - Она этого не стоит".

Улыбка девочки стала шире, и в щелочки между губами мелькнули белоснежные зубы.

- Классный самоконтроль, Барон. Мне прям завидно.

- Что там у тебя? - спросил Курт, не обращая внимания на высказывание и кивая на папку в руках Зарины.

- Догадайся, Барон. Даю три попытки. Ну-ка, что это тут у нас? Кручу-верчу, обмануть хочу!

- Документ? - предположил Курт, мечтая о каких-нибудь сверхъестественных глазах, чтобы можно было взглядом пригвождать к полу. А еще лучше - решетить, как из пулемета.

- Документ и документ с печатью - не хухры-мухры! - деланно радостно объявила Зарина, вынимая из папки лист бумаги. - Что-то мне подсказывает, что ты из тех людей, которые документацию не то, чтобы уважают, но полухамский трепет испытывают.

- Трепет?

- Финтифлюшка и глаз мозолит, но и выкинуть нельзя, - объяснила Зарина, помахивая перед носом Курта листком.

- Я даже затрудняюсь решить, стоит ли мне оскорбляться на твое высказывание.

- При испытываемых затруднениях принимайте слабительное, - бодро откликнулась Зарина.

Курт не успел остановиться и ругнулся. Слово само вырвалось из его уст, будто ракета "земля-воздух". Юноша первый раз за всю жизнь использовал столь крепкое ругательство, а потому его щеки тут же залил стыдливый румянец.

- Вау, Барон! А ты у нас за расширение кругозора, да? Стремишься познать мир во всех его проявлениях? - заинтересовалась Зарина. - Цензура по тебе плачет.

- Я бы попросил прощения, но тебе, видимо, все равно, - тихо сказал Курт, и от нерешительности, которую услышал в своем голосе, готов был провалиться сквозь землю.

- Я бы могла сказать что-то вроде "ты задел мое тонкое эстетическое восприятие мира" и бла-бла-бла, но извиняй, Барон. Я и не такое слышала, особенно в свой адрес. Ты еще дилетант в этом вопросе. Но это дело не оставляй. Практикуйся и достигнешь немыслимых высот!

- Все же я воздержусь, - отказался Курт, молясь, чтобы его щеки перестали наконец краснеть.

Внезапно в кармане у Курта завибрировал телефон, и юноша настороженно вгляделся в незнакомый номер.

- Доброе утро, президент. Как спалось? - голос на той стороне напоминал отколовшийся от айсберга кусок льда.

- Кто это?

- Как не учтиво, президент. И где твои знаменитые манеры?

Курт быстро покопался в памяти, потому что голос показался ему знакомым.

- Бьорк? - спросил он. - Хольстен Бьорк?

- Ну вот, а я-то думал, что ты, как в примете, не узнаешь меня, и я в скором будущем буду чрезвычайно богат.

- Переходи к делу, - холодно произнес Курт. Ему не терпелось отделаться от Хольстена, а тому, как назло, наоборот, хотелось поболтать.

- Знаешь, президент, мы и правда думали, что твоим обещаниям можно верить. Тебе по службе полагается выполнять обещания. Но ты, оказывается, еще та сволочь.

Курт ощутил легкое беспокойство. Джеймс и его прихлебатели опускались до оскорблений только в крайних случаях.

- Чем я тебе не угодил, Бьорк? - поинтересовался юноша, стараясь не выдать голосом своего волнения.

- Приходи в школьный сад. Там и потолкуем, - голос умолк, и Курт решил было, что разговор окончен, но тут Хольстен вновь заговорил: - Ах да, президент. Чтобы ты не вздумал динамить меня, я обеспечил себя некоторыми гарантиями...

- Курт, тут такое дело... - на той стороне в голосе Эни прозвучал неподдельный испуг.

Далее звонок прервался, и прозвучали сигналы отбоя. Курт выпустил телефон из рук, и тот с громким стуком грохнулся на стол.

"Эни взяли в заложники? - Курт тряхнул головой, отгоняя эту первую пришедшую на ум мысль. - Бред чистой воды. Мы же не в боевике".

Несомненно, Бьорк действовал по указке Моретти, но в чем смысл его действий? Напакостить Курту? Чего ради? Насколько Курт помнил, кроме предстоящей Олимпиады, никаких разногласий между ними не наличествовало. Насчет же Олимпиады у них разговор уже состоялся, и обошелся он без особых потерь.