Отрывок из баллады Там камень покрытый мхом, В землю живую врос, Трава серебрится кругом, Покрытая каплями слез. Плачет о воинах лес, Листвой шелестя вдали. Не чувствуют мертвые вес Укрывшей их кости земли. На камни не бросят тень Призраков грозных полки… Как только померкнет день, Из праха встают они. «Вспыхнет небо на заре алым цветом…» Вспыхнет небо на заре алым цветом, Взвизгнет пуля, пролетев рикошетом. Сердце прыгает в груди от испуга — Ведь суконная шинель – не кольчуга. И ни славы для тебя, ни почета. Только кровь и грязь, да треск пулемета. В чем же ты моя душа виновата, Что оружие твое – бинт да вата? Тлели танки на полях догорая, Ты лежала на траве молодая. Ты лежала в мураве умирая — Догнала тебя, сестра, пуля злая. Нет ни мужа у тебя, нет ни свата, В чем же ты, моя душа, виновата? Закует поля в броню ночью стужа, И замерзнет под тобой с кровью лужа. Похоронный наш отряд всё старухи, Обессилили давно бабок руки. И могилка для тебя мелковата, Что поделать? Такова смерть солдата. Не упало в борозду еще жито, Не целованной сестра, ты, убита, Не расти теперь, душа, твоим детям… Мы крестом твою могилку отметим. «Отшумела летняя гроза…» Отшумела летняя гроза. – Захвати, – шептал ей. – Пожалей. — Шелестел молитву в небеса Дуб, невольник родины своей. Ведь весной набухшая кора Из земли сосала молоко, Распускалась листьев мишура, Шевелились корни глубоко. На ветвях держал плетенья гнезд, Осторожно колыхал птенцов, Под мерцание холодных звезд, Слушал голоса ночных певцов. А вокруг такие же, как он Берегли чужую жизнь в себе, И в верхушках величавых крон, Пели птицы о своей судьбе. Он, запомнив сказки голубиц, Ветра ждал, чтоб ветками взмахнуть И со стаей перелетных птиц Проложить древесный в небе путь. Как хотел оставив этот лес, В голубую высь подняться он… Но однажды, с этих же небес Был ударом молнии сожжен. Рубцы от плёток на моей спине — Меня считают всюду подлецом. Теперь брожу по сказочной стране — Я неприкаян, я забыл свой дом. Героями, зашедшими ко мне, Я изгнан был со склонов дивных гор. В затеянной не мной большой войне Я проиграл, и в этом мой позор. Свистит на кручах ветер болеро, Воспоминаний вьется едкий дым. Людьми, мечом творящими добро, Повсюду я безжалостно гоним. Я тихо ухожу, я надоел. Дорог не счесть, что поперёк, что вдоль… Таков теперь мой нынешний удел. Я дикий горный дух, я просто тролль. Бытовое
«На старом фото в уголках амуры…» На старом фото в уголках амуры, А у невесты чуть испуган взгляд. Меняет время на доске фигуры, Но не меняет свадебный наряд. Бутоны, что слегка к груди прижаты, Как капли крови на её фате. Ведь замуж провожают что в солдаты, Расправив кружева на хомуте. Не стих рояль, но вот уже другие Под кольца растопырили персты. И млеют друг от друга молодые, И вянут алых роз в руках кусты. С каемкой синей, приготовив блюдце, Пока еще мечты боготворят… На старом фото ангелы смеются — Смешит их глупый свадебный обряд. «В туманы широты и долготы…» В туманы широты и долготы, Мы провожаем белых лебедей — Уставших от домашней тесноты, Вдруг повзрослевших собственных детей. Они уйдут, а нам другой тропой Опять для них утаптывать снега, В укрытую за снежной пеленой Страну, где вечно сочные луга. И реалист ты или фантазёр, Но детскую свою храни мечту, Где пауки плетут цветной ковер, Где пьяный ветер треплет бересту. И бабочками чувства пусть летят — Ты просто их с ладони прикорми… Начала новой жизни аромат, И жизни старой долгожданный миг… «Сыграй мне, музыкант, о чем-нибудь простом…» Сыграй мне, музыкант, о чем-нибудь простом, Ну, например, о том, как ночь шумит дождем В давно забытых снах, а может быть о том, Где я еще люблю, где мы еще вдвоем. Сыграй мне, музыкант, ты скрипкой окрылен, А я чуть-чуть взгрустну, я не грустил давно. Из сотен тысяч лиц, из тысячи имен, Под скрипки нежный плач я вспомню лишь одно. Сыграй мне, музыкант. Ты – гений, ты – колдун, Раскрывший невзначай мне магию свою, Пусть вздрогнут небеса от крика тонких струн, Сыграй мне, музыкант, я рядом постою… |
