– Ну да.

– Кем ты работаешь?

– Да… программистом. На Шаболовке.

Мы помолчали.

Я кинула взгляд на стоящих за стеклом Асю и Лизу. Рядом с ними мельтешил Миша, недавно пытавшийся меня облапать и напоить моей же текилой.

– Надоедливый он какой-то, этот Михаил, – пробубнила я. Сева посмотрел сначала на меня, а потом, проследив за моим взглядом, сказал:

– Да, какой-то он… навязчивый. Не могу я понять таких людей.

– Не люблю их.

– Угу, – Сева снова отпил из крышки, опустошив ее, и протянул мне, чтобы я вновь наполнила. Миссия – выпить весь термос. Accepted.

– Я уже есть хочу, – сказал он немного погодя. – Так, давай, Моть, ищи Петрардо, и пойдем уже хавать, – Сева встал с подоконника-для-сиденья.

Я посмотрела на Асю за стеклом.

– Чем он только ее так привлек… – вслух подумала я.

Сева снова посмотрел туда, куда и я.

– Кто? Коля?

Я кивнула.

– Ну он на всех так действует, – он снова сел рядом и протянул руку за чаем. – Но он петух, понимаешь? То есть он… ну блин, покрасуется-порисуется, пособлазняет. В общем, эта, как там ее… Ася?.. ну пусть она не надеется. То есть, ничего из этого не получится.

– Как всегда, – хмыкнула я, ощутив внутри всполох злостной радости и горькой печали. С одной стороны, О ДА ОНА НЕ БУДЕТ С НИМ. С другой, когда же она будет счастлива?

А мне ничего на свете не хотелось так сильно, как ее счастья.

Я смотрела на нее. Она не видела этого, продолжая говорить с Лизой и пытаясь спровадить Мишу подальше. Я видела, как она себя чувствует. Каждое ее движение полнилось энергией и счастьем. Ей было радостно. Она встретила человека. Он ей понравился. Взаимно (как казалось ей). И они провели какое-то время вместе на мосту, как я узнала. Но…

Но у них ничего не выйдет.

Я сидела и думала, что хотела бы помочь ей с этим – стать человеком, который сможет унять ее боль, полностью впитав ее, словно губка. И мне было горько, потому что я понимала, что это не в моих силах. Я просто не знаю, как и чем я могу (могу ли вообще?) помочь.

* * *

Петр в конечном счете сам к нам пришел, и мы выдвинулись прочь с моста и вон из парка. Навстречу еде.

Я шла в отдалении, полностью погруженная в свои мысли и чувства. Мне было как-то тоскливо, я хотела поскорее оказаться дома. Но одновременно с этим я чувствовала, что хочу быть рядом с Асей. Это как-то странно: желать быть рядом с тем, кто по независящим от него самого причинам делает тебе больно. И причем так сильно, как никто и никогда не смог бы.

«Все почему? Все потому, что я подпустила ее ближе, чем кого-либо еще» – думала я.

Они с Колей шли позади, премило беседуя. Впереди шествовали Сева, Мотя и Сергей с Мишей. Я – посередине. Одинаково далеко что от передних, что от задних. Лиза перемещалась, словно заряженный ион, – от одной группы к другой. Мне она жаловалась на то, что Ася все время лишь с Николя да с Николя, а у других стреляла сижки. Я выкурила сигареты три, пока мы шли.

– Ты чего? – поинтересовалась у меня Лиза, снова прикуривая и беря меня под руку. – Что случилось?

– Да так, – отмахнулась я. – Ничего, в принципе. Просто грустно. Ну знаешь… – я качнула головой назад, намекая на Асю и ее избранника.

– Понимаю, – она затянулась и протянула мне сигарету. Я приняла приглашение. – Давай поговорим о чем-нибудь?

– О чем? Дай тему – я с радостью ее разовью.

– Хм, я не знаю… Рыж! – Лиза отпустила мою руку и подошла к Асе, спровадив ее спутника прочь. – О чем можно поговорить с Мари?

– Да о чем угодно! – выпалила та в ответ. Громко. Так, что даже я расслышала. – О литературе, о суициде, об алкоголе…

И тут во второй раз за несколько часов меня пронзило иглой. В этот раз она оказалась и острее, и больше – то есть боль на меня накатила просто немыслимо сильная. Я остановилась, ощутив, как на глазах наворачиваются противные соленые слезы. «Твою мать, минимум три месяца не рыдала, а тут – здрасте!» – подумалось мне.

Слезы душили. Я словила себя на том, что даже всхлипнула. Приближалась чуть ли не истерика. Я хотела убежать подальше и спокойно порыдать – так чертовски плохо мне стало. Но я не могла. У меня проблемы с ногой, я не могу бегать. Черт возьми! Ни от боли не сбежать, ни от ее причины…

«Алкоголь. Литература. Суицид» – лыбилась я злобно и тоскливо. «Вот какой ты интересный человек, Маш. Вот, что стало очевидно Асе после трех лет общения с тобой!»

– Эй! – Лиза возникла рядом. – Тихо. Что случилось?

О господи, отстаньте! Ненавижу проявлять слабость. Ненавижу, когда меня кто-то видит в таком состоянии. Хочется провалиться сквозь землю, лишь бы только никто на свете не видел моих слез, не думал, что у меня есть чувства, что меня можно задеть, как-то чем-то тронуть и причинить мне страдания.

Не показывай мишень – никто не спустит курок, чтобы ее поразить. Логично? Более чем.

– Эй, – снова услышала я. В этот раз это была уже Ася. Все остальные двигались вперед, не видя сцены позади.

«Уйди! Уйди с ними! Только тебя сейчас мне не хватало!»

Мне не хватало. На самом деле. Ее мне жутко не хватало. Но сейчас я хотела бы, чтобы она улетела на Луну или на Плутон – как можно дальше. Я не хотела, чтобы она застукала меня в расшатанном состоянии, нашла меня неспособной стоять на своих ногах.

Она, конечно, не сможет понять, почему все так. Она не сможет увидеть реального положения дел. Она решит, что я валяю дурака, что захотела порыдать просто так. А ведь это не так!

– Ты чего? – она протянула ко мне руки, намереваясь обнять. От этого действия меня скрутило еще сильнее. Я почувствовала себя тряпкой в руках поломойки со стажем – такой, которая знает, как надо правильно выжимать кусок ткани, чтобы он стал практически полностью сухим. Примерно так я себя ощущала.

Я пыталась вырваться, понимая, что в противном случае случится непоправимое…

– Нет-нет-нет, – ответила на мои движения Ася, сильнее обхватывая меня руками, прижимая к себе, как мать – младенца. Она словно спасала от чего-то…

Вот только единственное, от чего мне надо было бы спасаться, меня все равно настигло.

Она сказала:

– Не пущу… – так тихо, что слышала это только я.

Случилось то, чего я боялась.

Я не отстранилась.

И вместо того, чтобы оттолкнуть ее подобно прочим, я склонила голову ей на плечо.

– Что читаешь? – спросила она меня. Я оторвала глаза от экрана телефона.

– «Апрельское колдовство», Рэй Брэдбери.

Она стояла около зеркала в комнате и смотрела на свое отражение, поправляя свитер. Когда я назвала книгу, она мельком посмотрела на меня, еще немного постояла и направилась к дивану, на котором я по-хозяйски восседала.

Опустившись на него рядом со мной, она попросила:

– Почитаешь мне?

«Апрельское колдовство» – это небольшой рассказ. Романов у Брэдбери, в принципе, немного. На тот момент я была одержима этим автором, но, к своему сожалению, не могла найти ни одной книги, кроме «Марсианских хроник» и «451 градуса по Фаренгейту». Полная, однако, желания прочесть как можно больше написанного Рэем, я взялась за его рассказы. И в тот день на очереди было «апрельское колдовство».

Я начала читать – не могла устоять перед голосом, попросившим о такой малости. Как можно ответить «нет» любимому человеку? Особенно если это просьба, выполнить которую не составит ни малейшего труда?

Как сейчас помню – спокойным голосом, стараясь передать как можно лучше то, что так красочно написано, я читала описание полета Сеси в самом-самом начале, в самых первых строках.

Ася положила голову мне на плечо, и мое дыхание сбилось. Я потеряла строчку, и слова расплылись перед глазами, но мой верный слушатель никак на это не отреагировал. Казалось, она все понимала. Говорила: «все в порядке. Я знаю, что ты чувствуешь. И я чувствую то же самое. Я тут, эй».

Не от того даже, что я что-то такое чувствовала по отношению к ней, а от того, что я понимала взаимность своей симпатии, – вот, что выбивало меня из колеи. Я никак не могла поверить в свое счастье. Мне еще никто и никогда не отвечал искренностью на искренность.