– А, ерунда, после того, как меня ударила молния, сотрясением мозга меня не испугаешь.

– Вас ударила молния? Когда это случилось? – удивился Давид.

– Пару часов назад.

– И как вы себя чувствуете?

– Гораздо лучше, чем могло бы быть, – произнесла Ярослава, сквозь грустную улыбку.

Внимание Ярославы привлекло голубоватое свечение, которое внезапно появилось прямо за спиной у Давида.

– Давид, не двигайтесь, – испуганно предупредила Ярослава.

– В чём дело? – уточнил молодой человек, замерев на месте.

– Прямо за вами что-то очень странное, – сказала Ярослава, не имея возможности подобрать иные слова, чтобы описать то, что она видит.

Давид осторожно повернул голову и увидел парящий в воздухе, прямо за его спиной, светящийся шар величиной с обеденную тарелку. Шар переливался от жёлтого, оранжевого, слегка голубоватого до красного цветов, а вокруг него, ореолом расходилось яркое свечение.

– Что это? – в ужасе прошептала Ярослава.

– Может быть это шаровая молния? – предположил Давид.

– Что же нам делать? – пискнула Ярослава и задрожала, то ли от страха, то ли от холода и сырости, то ли от всего сразу.

– Самое главное сейчас не паниковать, не делать резких движений, – со знанием дела, демонстрируя завидное самообладание, произнёс Давид.

Ярослава, затаив дыхание, проследила за перемещениями светящегося объекта. Шаровая молния, медленно меняя цвета и форму, проплыла мимо. Потом молния резко взмыла над головой Давида и, как самонаводящаяся торпеда пикировала вниз, ударив свою жертву в плечо. Давид был сбит с ног сильным электрическим разрядом. Шаровая молния снова поднялась на пару метров вверх, расширилась и разорвалась с ужасным грохотом. Ярослава, оглушённая, упала на колени рядом с Давидом, который неподвижно лежал на асфальте. Обескровленное, слишком бледное лицо Давида, почти заставило Ярославу поверить в самое худшее.

– Давид, ты только не умирай, пожалуйста, – прошептала Ярослава сквозь слёзы, склоняясь над молодым человеком, дрожащей рукой нащупывая пульс на его шее. – Пульс есть, это хорошо, – с некоторым облегчением констатировала девушка и осмотрелась по сторонам. – Похоже, что помощи нам ждать неоткуда.

Ярослава села на асфальт, осторожно приподняла голову Давида и положила её к себе на колени. Дождь снова стал усиливаться, а вместе с ним крепчал и ветер. Промокшая насквозь, замёрзшая, находящаяся в состоянии стресса последние несколько часов, Ярослава с удивлением поймала себя на мысли, что просто залюбовалась лицом Давида, в свете машинных фар. Девушка не могла подобрать слов, которые бы точно описали это лицо. Интересное, да, да, интересное, запоминающееся, одухотворенное, мужественное, редкое: ярко выраженные скулы, широкий, волевой, слегка выдающийся вперёд подбородок, с круглой ямочкой, миндалевидные глаза, широкие, густые, практически сросшиеся брови, придавали образу некую суровость, строгость, силу, волнистые волосы, как плащ, обрамляли бледное, обескровленное лицо. Аристократичность рук, рисунок запястий и ещё тысячей деталей во внешности, не просто говорили, а кричали, свидетельствовали о чистоте породы. Счастье растекалось приятным теплом по всему телу Ярославы, заставляя забыть о реальности: холоде; сырости, страхе. Первый раз в своей жизни Слава жила «в сейчас». Она не вспоминала о прошлом, не строила бесполезных планов на будущее.

– Но как же мне тебе помочь? – слабым голосом произнесла Ярослава и взяла Давида за руку, начав беззвучно молиться.

Вдруг губы Давида еле заметно подёрнулись, глаза открылись, и молодой мужчина внимательно посмотрел на свою случайную знакомую.

– Я что уже умер? – произнёс он.

– Нет, к счастью, – ответила Слава и смахнула со своего лица слёзы и дождевые капли.

– Но ты вся светишься, как ангел, – сказал Давид, чуть прикрыв глаза.

Ярослава машинально осмотрела свои руки и вопросительно посмотрела на Давида.

– Ладно, забудь, это не важно. Думаю, нам лучше убраться отсюда поскорее. – Давид поднялся с асфальта, подал руку Ярославе и притянул её к себе.

– Голова кружится? – спросил Давид.

– Да, немного, – призналась Ярослава.

– Значит за руль тебе сейчас нельзя.

– А ты сможешь вести машину?

– Смогу. Я отвезу тебя в нашу клинику.

Давид подвёл Ярославу к своему «Хаммеру». Девушка рассеянно обернулась и посмотрела на свою машину.

– Но…

– Мы позвоним моему мастеру. Он отгонит твою машину на станцию.

Ярослава кивнула в знак согласия и забралась в «Хаммер». Давид запрыгнул на водительское место, повернул ключ в замке зажигания, надавил на педаль газа. «Хаммер» шумно, с рыком тронулся с места и стремительно понёсся по Приморскому шоссе.

– Я не понимаю, что происходит, и я очень боюсь, – жалобно сказала Ярослава, повернувшись к Давиду в полупрофиль.

– Как говорит мой брат, судьба, она как хищник, почувствовав, что человек боится, обязательно будет нападать. Усмиришь страх – одержишь победу.

– Если бы и в действительности всё было бы так просто, – усмехнулась Ярослава и стала вглядываться куда-то вдаль.

«Хаммер» чуть притормозил перед очередным поворотом, сразу за которым показалось белое здание, с одной единственной неоновой надписью: «Клиника Гроссманов».

– Мы прибыли, – сообщил Давид и свернул на стоянку для автомобилей.

«Хаммер» остановился прямо перед окнами маленького флигелька, в которых поблёскивали бледно-жёлтые огоньки свечей.

– Что там? – спросила Ярослава, не отрывая взгляд от окна, в котором она вдруг отчётливо увидела лик Божьей Матери на большой иконе.

– Это наш храм. Мы недавно его открыли. Мы, врачи, лишь инструмент, но всё во власти Творца. Человек, который однажды столкнулся со смертью лицом к лицу, вдруг начинает особенно верить в могущество и величие Бога. Прямыми или извилистыми путями, но все мы идём к Богу. В минуты опасности призываем Его, как можем. Одни из нас идут в церковь, ставят свечу, чтобы умилостивить свою судьбу, пытаясь отсрочить смерть; другие ищут Его внутри себя; третьи обращаются к Святым на иконах, чтобы они помолились о нём. Человек терзаем страхами, когда он живёт без Бога.

Ярослава перевела свой взгляд на Давида, глаза её говорили о чём-то очень красноречиво, но с губ не сорвалось ни единого слова.

– Пойдём, – сказал Давид и первым вышел на улицу, под проливной дождь.

Ярослава, глухо хлопнув за собой машинной дверцей, побежала вслед за Давидом. В приёмном покое Давида и Ярославу встретила медсестра – невысокая женщина лет сорока – испанка или итальянка, если судить по тёплому, сочному, желтовато-смуглому оттенку кожи и дивным чёрным глазам и волосам.

– Марина, привет, – обратился Давид к медсестре, – где мой дед?.. – Давид запнулся и тут же поправился: – Где Соломон Моисеевич?

– Соломон Моисеевич только что закончил операцию. Он сейчас спустится в приёмный покой.

– Марина, вот эту девушку нужно оформить и сразу сделать ей ЭКГ и МРТ – сказал Давид, указывая на Ярославу.

– Хорошо, – с готовностью ответила медсестра. – Следуйте, пожалуйста, за мной, – обратилась она к новой пациентке.

После оформления документов, медсестра проводила Ярославу в смотровую палату.

– Пожалуйста, раздевайтесь до пояса и ложитесь на кушетку, рядом с электрокардиографом, – сказала Марина и раздвинула ширму.

Медсестра включила аппарат в сеть. Ярослава стянула с себя мокрый плащ, положила его на стул, затем расстегнула блузку, обнажая грудь.

– Ох, что это у вас?! – эмоционально воскликнула медсестра.

На груди у Ярославы расходились в разные стороны множественные сине-красные, выпуклые полоски, которые, если присмотреться внимательнее, образовывали рисунок, похожий на лабиринт или какое-то экзотическое дерево с причудливо переплетающимися между собой ветвями. Ярослава опустила голову так, что подбородок практически коснулся груди и тоже вскрикнула:

– Я не знаю!

С тревогой в глазах, из-за ширмы появились Давид и Соломон Моисеевич Гроссман – хозяин клиники, обладатель интеллигентной внешности, стройной, подтянутой фигуры, приятного, открытого лица, которое, к сожалению, не пощадил возраст, наложив сонм морщин, на смуглую кожу. Самые глубокие морщинки обрамляли медово-горчичные глаза, поэтому можно было сделать вывод о том, что этот человек часто улыбался в своей жизни, что могло говорить о его весёлом нраве и добродушном характере.