— Ничего не имею против ваших принципов, — заговорил главный врач. — Следуйте им на здоровье. Но я не желаю, чтобы вы вводили здесь свои обычаи и разваливали коллектив. Думайте больше о своей работе. Я буду пристально следить за вами. А теперь оставьте меня, пожалуйста.

Игорь вышел, тихо прикрыв дверь. Сунул руку в карман, нащупал камень и подумал: «Хорошенькое начало!» Навстречу ему по коридору шла Марта, и Игорю показалось, что она улыбнулась и тотчас приняла строгий и неприступный вид.

Игорь испытывал потребность выговориться; он подождал Марту у выхода из больницы и проводил ее. Дорогой молчали; он разговорился только у дверей ее дома. Она пригласила его к себе.

По обеим сторонам улицы росли высокие акации: в начале лета запах их цветов разносился по всему городку. Через открытое окно Игорь ощущал движение перегретого воздуха, вечернее дыхание трав и земли, слышал шаги прохожих; полная, лимонного цвета луна застряла в ветвях деревьев, где-то играло радио, со стороны парка доносился звон гитары; чей-то голос бесстрастно, монотонно вплетался в вечерние звуки. Игорь смотрел на луну и думал — она ли плывет в небе, или это движутся тучи и ветви деревьев, то закрывая, то открывая ее диск.

— Хотите кофе? — голос Марты прервал созерцание. Он покачал головой.

— Кофе — нет, спасибо.

Только теперь он заметил, что Марта переоделась: на ней были узкие белые брюки и обтягивающий фигуру джемпер; он впервые видел ее не в больничном халате. Мелькнула мысль, что она красивее, чем он думал. Марта открыла дверцу буфета.

— Тогда вина? — спросила она.

Игорь кивнул. Она поставила на стол бутылку белого вина за 20 крон, достала два высоких бокала, вытерла их, налила.

— Ну, выпьем? — предложила она.

— За что?

Марта пожала плечами.

— За победу.

Они чокнулись. Игорь осмотрелся; комната была обставлена просто и со вкусом: полка с книгами, репродукции Гогена, столик и два кресла, зеркало с умывальником. Марта перехватила его взгляд.

— Скромно у меня. На мою зарплату не разгонишься. Приходится обходиться тем, что есть.

Игорь встал, принялся рассматривать корешки книг: Ремарк, Незвал, Камю, Щипачев, Мопассан.

— А мне хотелось бы большего, — продолжала Марта. — Я всегда хотела больше и лучше.

Игорь вернулся на свое место, сел. Марта включила приемник — зазвучала ленивая, усыпляющая музыка.

— Что у вас произошло с главврачом?

— Взятки... — сказал он. — Я не взял деньги от одного старичка. Об этом мы и говорили с главным.

Марта подтянула ноги на стул, охватила колени и наклонила голову. Игорь смотрел ей в лицо; казалось, упрямое, неприступное выражение сошло с него; полные, яркие губы слегка выпятились, расширенные глаза смотрели задумчиво.

— Я этого не выношу, — продолжал он, — терпеть не могу эту несчастную игру в оправдание. Не люблю ложь.

Марта усмехнулась, как ему показалось, снисходительно и немного иронически.

. — Ничего смешного нет, — сердито проворчал он. Марта подняла бокал, покрутила его.

— Конечно, — ответила она. — Что тут смешного. Это серьезно.

Игорь взял бокал, выпил и налил еще.

— Пейте. Дайте я и вам налью.

Чокнулись.

— Ну, так я продолжу, — сказал Игорь, — не понимаю, как это люди с такой зарплатой еще и взятки берут. Что у них за совесть!

Марта поставила бокал на стол.

— Может, им нужны деньги. Много денег, — сонно проговорила она. — Мне вот тоже нужны деньги. Всем они нужны. Но это другое дело.

Игорь подумал, что зря он все это говорит, только скуку нагоняет на неприступную, далекую Марту.

— Так делают почти все, — сказала Марта тем же сонным голосом.

— Знаю, — ответил он раздумчиво. — Вот и грустно мне от того, что приходится жить среди таких людей. А еще хуже оттого, что не могу этого изменить. Но зачем я болтаю? Вас это не интересует, и мы тут, за рюмкой вина, этого не решим.

Марта встала, подошла к окну, высунулась, глядя в ночь. Игорь пошел за ней и, опершись локтями на подоконник, коснулся ее плечом; Марта повернулась к нему. Он видел близко ее лицо, ее глаза, слышал легкое дыхание, ее волосы щекотали ему щеку.

— Это меня интересует, — сказала она, почти не шевеля губами. — Мне кажется, об этом надо говорить. Даже если это неприятно и одному с этим не справиться. Тут нужны все.

Она вернулась в кресло, Игорь остался у окна; он все смотрел на пустынную улицу, на деревья, на луну...

— Все? — повторил он. — Кто все? Вы да я? Или только я?

Теперь он повернулся к Марте.

— Я сказала — все. Ах, выпьем лучше!

Бутылка заметно опорожнялась.

— Как выпьешь, смелее говоришь правду о себе и других, — заметил Игорь, — но мне не надо пить, чтобы сказать правду. Это неприятно и даже опасно. Зато — честно. Уж лучше пострадать от последствий, чем лгать.

Он заметил, что Марта снова улыбнулась.

— Вы немножко фантазер. Этакий Дон-Кихот. Но вы мне нравитесь.

Игорь опешил.

— Я с вами согласна, только слишком ценю удобства, чтоб бороться, — продолжала Марта. — Притворяюсь, будто мне все равно. Вокруг меня стена. Кроме того, я не уверена, что эта борьба кончится победой.

Игорь долил ее бокал и проворчал:

— Да. Вы все такие. Соглашаетесь, но молчите. Видите ошибки, но продолжаете их делать. Возмущаетесь глупостями, но пальцем не шевельнете, чтоб устранить их.

Марта громко засмеялась, откинулась в кресле и, заведя руки за голову, распустила волосы по спине.

— Вы преувеличиваете. Порой вы напоминаете мальчика в переходном возрасте, которого мучают все несправедливости мира.

Игорь не нашелся, что ответить.

— Вы до неприятности откровенны, — сказал он минуту спустя.

— Я не хотела вас обидеть.

Он кивнул:

— Знаю.

Игорь начал ощущать легкое воздействие алкоголя, поднимавшегося вместе с кровью в мозг. Он думал о смысле подобных разговоров: зачем он объясняет все это чужой женщине? Тут он услышал голос Марты:

— Здешние люди привыкли к этому. Молодые врачи приезжают сюда заработать и возвращаются в Братиславу. Никто этому не удивляется. Вам разве не нужны деньги?

Он подавил зевок.

— Извините. Нужны. Я хочу много денег, но не хочу, чтобы они жгли меня.

Марта вытянулась, закинув руки за голову.

— Вижу, вас разбирает зевота.

Помолчали. Приемник играл, они слушали низкий и хриплый голос негра, который будто бы даже не пел, а печальным голосом рассказывал о знойных годах там, за горизонтом, где живут печальные люди. Игорь и Марта сидели, чувствуя движение ночи, легкое дуновение воздуха и ощутимое прикосновение времени: тикание часов и звук от падения капель воды из крана.

— Пожалуй, я пойду. — Игорь встал, у него немного закружилась голова, Встала и Марта.

— Надо бы выпить на брудершафт, — сказала она вдруг.

— Разумеется. Перейдем на «ты».

Игорь подлил вина, взял бокалы и один протянул Марте; они чокнулись и выпили.

— Поцелуемся.

Она подставила лицо. Он легонько поцеловал ее в губы; влажное, горячее прикосновение, запах вина и сигарет.

Невольно он продлил поцелуй; придвинулся вплотную, их губы смешались, Игорь обхватил ее за плечи и талию, прижал. Марта прогнулась, вцепилась пальцами ему в волосы. Потом отстранилась и нежно его оттолкнула.

— Хватит, — сказала она тихо. — Это чудесно, но — не хочу.

Отошла к своему креслу.

— Кроме того, — улыбнулась она, — завтра приезжает ваша невеста... то есть твоя невеста.

Она подала руку, холодную и сухую, и Игорь вышел.

Он медленно шагал по улице, глядя на луну, которая золотой монетой висела над кронами деревьев.

Они приехали почти одновременно: дообеденным скорым поездом — Алица и через полчаса — отец Игоря. Зашли в кафе выпить пива и черного кофе, потом Игорь привел их к себе на квартиру, в квартал над городом. Отец открыл большую сумку и вынул бутылку домашней паленки, большие куски домашней колбасы и сала, жареного цыпленка, перец, помидоры и тщательно завернутый рулет с маком; во всем Игорь узнавал заботливую руку матери, и на мгновение у него перехватило горло от чувства благодарности. Все трое уселись за стол, резали колбасу, клали на хлеб; Алица мелко нарезала помидоры с перцем. Когда доели, Игорь налил вина, отец с Алицей закурили сигареты, а Игорь — трубку. Было тихо и приятно.