Никто Все, ты – никто, и звать тебя – никак, Поставлены все точки в давнем споре, Уже не друг, но, к счастью, и не враг, Ни зависти, ни горечи, не боли… В душе до звона бьется тишина, Зарубцевались давние обиды, Забыты речи, даты, имена, И даже неприятности забыты. Все, не хочу обратного пути, Осколки клеить от разбитого корыта, Бери свою свободу и иди, Спеши, пока на волю дверь открыта. Больно быть нелюбимой Больно быть нелюбимой, Так, всего лишь привычкой, Не наивной, как прежде, и не ждущей чудес, Горечь ягод рябины, сигареты и спички, Дым ушедшей надежды, да в душе – темный лес. Холод взглядов и жестов – равнодушное утро, Телефонных звонков не дождешься полдня, День – за год, и не хочется больше быть мудрой, Умирает любовь, Но так страшно прожить, не любя.. Так повелось Так повелось – ничто не вечно — Ни блик луны, ни яркость звезд, Любовь не длится бесконечно, И сок не вечен у берез. Короткий миг от встреч до боли, От красоты – до суеты, Любил, или казалось, что ли — И вот уже уходишь ты. Еще мелькнет мгновенье лета — И снова белый снег зимы, Взметнется робкий лучик света — И снова все под сенью тьмы. Тропа от края и до края, Когда прервется – не скажу… В объятьях руки разжимая, Пойму, что все – я ухожу. «Как страшно терять любимых…» Как страшно терять любимых И никогда не услышать За дверью шагов торопливых И голоса шепот тихий… Как больно прощаться навеки, Осознавая внезапно, Что этого человека Уже не вернуть обратно… Прощайте друг другу ошибки, Все мы не безупречны, Дарите цветы и улыбки, Жизнь, как вода – быстротечна… «Рухнувшая с пьедестала…» Рухнувшая с пьедестала, Чья-то незаменимая, Вдруг повседневной стала, Забытая и нелюбимая. Ты где-то под грифом «прошлое» Пылишься на верхней полке, Как ненужные и позаброшенные Разбитой чашки осколки. Лицо твое меркнет и тает — Для памяти срок настал… И вот постепенно другая Восходит на пьедестал. Возвращение – Привет, ну как твои дела? Я занят был все эти годы, И жизнь моя плыла, текла, Удачи были и невзгоды. А знаешь, я не смог забыть Ни наших встреч, ни расставанья, Пытался жить, жалеть, любить, Но уходил без состраданья. Я уезжал и улетал, А позже снова возвращался, Все что-то где-то там искал, То находил, то ошибался. Мне часто снились по ночам Твои глаза, их цвет глубокий, Вот я тянусь к твоим губам, И просыпаюсь – одинокий. Понять я смог едва-едва, Что только ты мой свет в окошке, Я помню жаркие слова И на щеках твои ладошки… Ну что же ты молчишь, родная? Прошу – ответь, не отвергай! Скажи хоть слово, заклинаю… – Как я? Я замужем. Прощай… Мыс Последней Надежды В океане житейском – неспокойном, безбрежном, Он пристанищем стал – Мыс Последней Надежды. Что-то рушится и разбивается в щепки, Но надежда все держит – надежно и крепко. Шепчет тихо: «Все будет, как раньше, Снова тех обретешь, что сейчас полны фальши, Снова все возвратится на круги своя, И чужая любовь снова будет твоя»… Время лечит, стирает из памяти боль, Нет претензий к тому, кто похитил покой, Но едва заштормит, ты вернешься, как прежде — В бухту Веры и к Мысу Последней Надежды. Тишина Тишина, словно горный хрусталь, Так хрупка и чуть-чуть беззащитна, Нарушать ее трепетно, искренне жаль Даже шорохом, вздохом, молитвой. За окном снегопад все затмил органзой, Томно ветер играет на скрипке, Спит в кроватке малыш, кот поет под рукой, Сладко жмурясь в чеширской улыбке. Стрелки чинно по кругу печатают шаг, Так приятно их музыку слушать… Я дышу тишиной, не решаясь никак Эти чудо-мгновенья разрушить. Я не верю Я не верю в любовь, Что может вернуться, Воскреснув как бы из небытия, Я не верю, что тот, Кто сумел отвернуться, Снова искренне, нежно полюбит меня. Я не верю словам — Пышным, витиеватым, Взгромоздившимся камнем у меня на пути, Я не верю тому, Кто, предавши когда-то, В мою жизнь попытается снова войти. |
