В этот день Веру никто не отвел в садик, мама не пошла на работу. Почти все говорило о том, что сегодня суббота (хотя должен был быть четверг, но он не мог быть, потому что среда еще не закончилась): из кухни сладко пахло выпечкой, все, кроме папы, были дома. Все говорило, кроме настроения. Чем бы мама ни пыталась заняться, бабушки и тетя ходили за ней по пятам, качали головой, брали ее за руку и шепотом спрашивали:

– Ну и что ты будешь теперь делать?

К обеду мама закрылась в спальне и не выходила оттуда. Вере запретили ее тревожить.

А на следующее утро папа снова был, будто никуда и не пропадал. Когда Вера опасливо вошла в кухню, она увидела отца, конструирующего свой фирменный бутерброд из печенья, сливочного масла и джема. На его шее в нескольких местах был налеплен пластырь. Отец улыбнулся, вытер руки и подвел ее к календарю.

– Веруньчик, – сказал он весьма серьезно. – Сегодня уже пятница. Вчерашний день куда-то потерялся, – он поднял ее, посадил на плечо и сдвинул ползунок сразу на два деления.

Вера посмотрела на отца сверху вниз и дотронулась до пластырей.

– Папулечка, а что это?

– Боролся за истину и счастье, – ответил он, не поднимая головы. – Получил ранения.

Папа был веселый и вкусно пах. Она ему поверила.

Празднование своего дня рождения Вера разделяла на три логических части: «подготовка», «сам день» и «следующий день». Последний был самым приятным – он был обычным и удобным, как майка и шорты в сравнении с колючим розовым платьем, в котором ей велели ходить весь предыдущий день. И, конечно, в «следующем дне» можно было рассматривать подарки, на которые вчера не нашлось ни времени, ни сил. К тому же бабушки постоянно напоминали, что разворачивать подарки при гостях «зазнайство» и «дурной тон». Было в этом одно неудобство: Вера зачастую просто не понимала, от кого какой подарок. Спросить у взрослых было стеснительно и страшно, и Вера пыталась догадаться. К счастью, никто и никогда не интересовался, понравился ли ей подарок, поэтому угадывание постепенно стало для нее безопасной игрой, за которую нет ответственности.

Два года назад, перед пятым днем рождения Веры, родители объяснили ей, что она уже достаточно взрослая, чтобы приглашать на праздник гостей сама. То есть, всех, кто обычно приходил на ее день рождения – теть, дядь и их больших детей отныне Вера будет приглашать сама. Это и было самым плохим, потому что непонятным: насколько она понимала, это ее собственный день, как кукла или ложка с выгравированным лукошком ягод, и делиться этим днем можно только с теми, с кем не жалко. А эти люди, о которых в другие дни года при ней не вспоминали, доверия не вызывали. Больших же детей мама и папа называли «подростки» и часто спорили между собой, нужно ли их звать. Веру это очень смущало: зачем приглашать в гости тех, из-за кого ссоришься и ругаешься? Снова не понятно…

А имена? Голова шла кругом, когда она пыталась запомнить за пару дней всех, кто должен прийти. Чтобы помочь Вере пригласить всех тех, кого она не могла запомнить, родители составляли список и пригласительное письмо, которое Вера выучивала наизусть, рассказывая его в течении нескольких дней маме (для контроля качества): «Любимая и дорогая тетя/дядя/деда/баба … (тут взрослые обещали подсказывать, потому что Вера еще не умела прочитать с листа имя гостя) приглашаю Вас на свой день рождения 27 августа в 14:00. Мне исполнится пять (шесть, семь и т. д.) лет. И я хочу, чтобы Вы пришли, будет много вкусного и интересного».

Накануне дня рождения вся семья торжественно садилась вокруг телефона. Вере давали трубку, папа набирал номера, мама вычеркивала имена тех, кому звонок уже совершен, бабушка просто радовалась и умилялась. Приглашать было сложно: список был длинным, не всегда удавалось правильно выговорить имя гостя или предложения путались местами. Вера искренне расстраивалась и рыдала, и тогда у нее выхватывали трубку и весело сообщали голосу на том конце:

– Да, конечно, волнуется. Ну ты понял? Завтра в два дня приходи, коньяк возьми или что ты там будешь.

Когда в «ее день» дом наполнялся людьми, было очень сосредоточенно. Важно было выполнять ритуал встречи гостя: каждый дядя или тетя, входя, гладил ее по голове, брал на руки и восклицал:

– Какая уже огромная и тяжелая! Слазь скорее, у меня для тебя что-то есть.

После Веру в помятом платье ставили на пол и отдавали странной формы помятый кулек с ленточкой (чаще всего с золотой). Иногда вместо кулька был красивый пакет, и Вера думала, что обязательно рассмотрит его, когда все уйдут или завтра, когда наступит «день после». Согласно ритуалу, те же манипуляции производили с котом Беней (погладить по голове и взять на руки), которому не нужно было улыбаться и ждать пакета, и он порой просто удирал в кладовку. Вера ему завидовала.

Приняв всех гостей, важно было сесть за стол (хотя Вера предпочла бы поиграть в «отгадай имя гостя», где все по кругу повторяют имена друг друга, чтобы запомнить). От смущения у нее болел живот, огромные порции пирога и салата, оставались нетронутыми. Гости поднимали бокалы с пахучими напитками, над чем-то смеялись и неодобрительно качали головами, замечая ее смущение и плохой аппетит.

К середине праздника про нее забывали или отправляли пообщаться с другими детьми. Детям было от 14 до 16 лет. Они тоже были смущены, голодны и злы. Разрешение уйти в другую комнату, забрав с собой немного угощений, встречалось с радостью. Вера предлагала им свои сказки и игрушки, а они ей – помогали развязать бант в спутавшихся волосах. Сидеть на полу, есть бутерброды и слушать мифы народов мира, которые вслух читал брат Алексей, было приятно. Веселиться по-настоящему, то есть строить форт из зонтов, одеял и подушек, они отказывались, объясняя, что уже почти взрослые. Веру кивала, она понимала.

Когда праздник заканчивался, гости уходили. Каждый снова гладил Веру по голове, но уже не поднимал на руки, что очень радовало, потому что от каждого из них разило смесью пота и тех самых пахучих напитков. Гости приборматывали:

– И ты тоже приходи в гости.

Она не знала, где живут эти люди и просто молчала. Тогда они пожимали плечами и один за другим таяли. «Сам день» шел к концу, оставалось еще немного потерпеть: помочь маме отнести тарелки на кухню и уйти в свою комнату.

Вера носила в себе тайное желание: незаметно уйти из дома на два дня, а именно на «день приглашений» и «сам день». Два года она внимательно наблюдала за тем, как как взрослые готовятся и отмечают этот праздник. Результаты ее обрадовали: ее присутствие замечали только в первой части «самого дня» (когда ей отдавали кулечки). В том, что родители смогут пригласить гостей по телефону (ведь делали же они это до того, как научили ее держать трубку!), принять за нее подарки и весело провести время, Вера не сомневалась. Огорчало лишь то, что, вероятно, коту Бене достанется в два раза больше радости приходящих гостей, но кроме кладовки, у него еще были когти и он мог шипеть.

Но до дня рождения оставалось всего два дня.

– Как же так?.. Не успею ничего придумать, чтобы незаметно, – грустно подытожила Вера.

– Мааам… – шепотом протянула Даша, следя глазами за суетящейся фигуркой. – А сейчас ты готова узнать, что нам учительница рассказывала? Ты сказала, что, наверное, через полчаса будешь знать. И через минуту будет полчаса.

Мама сидела за столом и перебирала содержимое ящика с шитьем. Она по очереди брала в руки ножницы, распарыватель швов, коробочку с булавками, сменные шпульки и «лапки» для швейной машины, кусочек ткани, изборожденный самыми разными строчками (на нем пробовались все новые нитки). Выбрав предмет, она подносила его близко-близко к глазам и смотрела.

Даша не понимала, почему мама хмурится и теребит вздрагивающими пальцами свои находки, и лишь наблюдала за ней. Примерно так же, как мама наблюдала за наперстком.