– Как вы полагаете, что могло послужить причиной убийства? Стало ли оно результатом передела сфер влияния, личной мести или просто чьей-то чрезмерно острой реакции?

– Знай я ответы на подобные вопросы, мною бы в одиночку можно было заменить ФБР, хотя я слишком человеколюбив, чтобы оставить без работы столько замечательных людей. Конечно, у такого человека, как мистер Бадольини, всегда найдётся много врагов, однако не меньше найдётся и людей, которым его смерть крайне невыгодна. Ведь сколько бы ваши коллеги не величали его мафиози, так или иначе он вёл большой и совершенно легальный бизнес, в котором непосредственно работало много людей, а ещё большее число было связно с ним опосредованно.

– И всё же, профессор, – qui bono? Из альтруистических соображений даже хорошие дела редко делаются, а уж тем более убийства.

– Хорошее, замечание, Джерри. Давайте…

– Вот уж верно говорили люди из расписного портика: носи хоть неокрашенный шерстяной плащ, хоть пурпурный за две тысячи талантов, а закончишь всё одно – бездыханным на пирейской пристани, – протянул Адамс.

– К одинаковому концу можно прийти разными путями, – пожал Сиззи плечами, – и я бы предпочёл идти к бездыханности подольше, дорогами поживописнее, в шёлковых плащах и в повозках за многие тысячи сестерциев.

– Меркантильность?

– Любовь к живописности пейзажей. И отчасти к стильным аболлам и пурпурным тогам.

– …может обернуться это убийство?

– Нюансы последствий будут зависеть от его целей, мотивов и организаторов, но в основном всё будет достаточно предсказуемо: полиция нескольких штатов получит себе интересную задачку, агентам ФБР придётся изрядно побегать, журналисты будут сбивать себе пальцы на своих машинках. К нюансам можно отнести мотивы убийства: если выяснится, что за смертью мистера Бадольини стоит крупный передел бизнеса, как легального, так и криминального, это весьма осложнит задачу господам полицейским и федеральным агентам, и сделает её много интереснее…

– Извините, что перебиваю, профессор, но если даже ФБР установит, что, скажем, это преступление своими мотивами имеет передел криминальных сфер влияния и стоят за ним другие лидеры этих сфер, повлечёт ли это за собой, если можно так выразиться, сокрушительный или хотя бы просто значительный удар по организованной преступности, или же самыми тяжёлыми последствиями для этих джентльменов станут суровые наказания за плевание жвачки в неположенном месте с последующей санаторной отсидкой, как у старины Капоне?

– Понимаю вашу иронию, Джерри, и вполне разделяю ваше беспокойство, но sed lex – каждый должен быть осуждён за те преступления, которые будут доказаны. А как известно, доказать организацию и заказ убийства много сложнее, нежели доказать сам факт его совершения, особенно учитывая любимый в среде этого, если угодно, «бизнеса» принцип омерты. С другой стороны, если исполнителя убийства удастся уговорить нарушить этот принцип, это может дать полиции и бюро столько до бесценности ценной информации, что это одно уже послужит к поискам не худшей мотивацией, чем честь мундира или алкание званий и почестей.

– Ну, надеюсь, наши правоохранители не сильно нуждаются в дополнительной мотивации сверх выполнения долга. По вашему мнению, профессор, если мы примем за основной мотив убийства внутренние криминальные разборки – это всё-таки месть, личные счёты или вопросы бизнеса? Ведь едва ли кто-то может рассчитывать, что простым устранением одного из конкурентов он…

– Им ещё и мотивации не хватает, – несколько недобро проворчал Сиззи. – Да они должны найти этого парня, чтоб вручить ему грамоту и украсить медалью за то, что он сделал их работу, и сделал лучше, чем они могли бы рассчитывать.

– А если этот Банани не был никаким крёстным отцом мафии, а действительно был бизнесменом, пусть и не вполне чистым на руку? Не могут же все дельцы быть гангстерами.

– Не могут. Так всех и не убивают ночью в местах, весьма неподходящих для деловых встреч. Если он был «нечист на руку», так его должны были наказать полиция, ФБР, министерство финансов, какой-нибудь адвентистский епископат, если убиенный был нечист и на другие свои члены, кроме десницы. А то живёт себе мистер Бенини припеваючи, носит дорогую парчу, разъезжает на роскошных колесницах, содержит свиту, – и всё это, разумеется, беспримерно честно, человеколюбиво, законопослушно и всецело в рамках закона, с полным согласием и любовью с налоговой службой и профсоюзами. А заканчивается этот прекрасный жизненный путь не беатификацией, как можно предположить по славным делам усопшего, а печальной пристанью на берегу Стикса, то есть Гудзона.

– Хорошо, убедил, – задумчиво закивал Адамс, – вполне вероятно, что этот Бадольи не только не был самым большим любителем платить налоги в полной мере и в срок, пусть даже он был связан с мафией, но всё-таки не слишком ли сурово он наказан за это? Едва ли суд бы его отправил на электрический стул.

– Суд за такое мог бы отправить и в санаторий, как верно заметил Джерри-радио. Сначала они не могут найти, за что бы такое посадить какого-нибудь мафиози, а потом вынуждены сами нарушать свои же законы и расстреливать Диллинджера из-за угла. А тут какой-то славный парень делает за них всю работу, ещё и по возможности чисто, и такая ему благодарность.

– Не знаю, всё-таки он убийство совершил, а не догнал воришку.

– Это смотря кого убить – лет пятнадцать назад за убийство Гитлера дали бы медаль Конгресса и пост сенатора. Готов спорить, что Батиста сейчас пол-Кубы готов отдать за убийство Кастро, вместе с плантациями и крестьянами на них.

– … стороны криминального мира? Не вызовет ли это новую войну банд, сопровождаемую волной уличного насилия, как это бывало прежде?

– Безусловно, реакция последует, но времена меняются, Джерри, так что, скорее всего, внутренний суд этой организации или, скажем так, корпорации будет закрыт, и приговоры его будут исполняться так же невидимо обывателю, который заметит разве что газетную заметку о найденном в Гудзоне трупе с кирпичом, привязанным к шее. А вот тот, кто исполнил приговор в отношении мистера Бадольини, вероятнее всего станет жертвой настоящей охоты не только со стороны бюро и полиции. Если он совершил убийство по собственной воле, то восстановил против себя всю эту систему, если же действовал по указанию какой-либо из группировок, то семья убитого не останется к этому равнодушной, можете не сомневаться.

– То есть убийце следует опасаться не только федералов?

– Безусловно, Джерри! Более того, федералов ему следует опасаться меньше, чем своих коллег по цеху, потому что они обладают не только разветвлённой сетью организаций на местах, но сверх того ещё и не сдерживаются инструкциями, законами и установлениями. Поэтому, хоть всегда и кажется, что убегать проще, чем догонять, но эти охотники будут загонять жертву последовательно и профессионально.

– Как вы полагаете, профессор, как поступит в такой ситуации убийца: станет скрываться, сменит документы, постарается покинуть страну?

– Документы сменит обязательно, хотя у людей его профессии документы сменены так много раз, что едва ли можно говорить о подлинности каких-либо из них.

– Главное в такой круговерти не потерять ещё и собственную личность, не…

– Не позавидуешь этому парню, – задумчиво протянул Адамс, – надеюсь, его работа хотя бы хорошо оплачена.

– А я думаю, это не самая худшая работа: в случае успеха он получает большие, вероятно, очень большие деньги, в случае неудачи его ждёт тюрьма, скорее всего, в максимально комфортных условиях и с перспективами расстаться с этим заведением пораньше. В самом худшем случае он будет убит. А, скажем, ты во время военной службы рисковал быть убитым или покалеченным, уж не знаю, что хуже; может быть, попасть в плен, что, наверное, похуже тюрьмы. В случае успеха же ты получал установленную не самым щедрым законом зарплату, пайку и, при особом героизме, жестяную медаль.