Макса, слышала его дыхание, думая о том, насколько же странно вот так оказаться рядом с чужим
человеком в замкнутом пространстве.
- А знаешь, Макс, поначалу именно ты пугал меня сильнее всего. Когда я увидела тебя в первый
раз, я думала, что ты меня съешь или что-нибудь подобное… - Ева ожидала, что от этих слов он
рассмеётся, посчитав, насколько она глупая, но Макс лишь тихо произнёс:
- Я знаю, что ты меня боялась…Думаю, что ты до сих пор немного боишься. Не очень это приятное
чувство, когда в ком-то вызываешь страх. Но поверь мне – я совсем не хочу причинить тебе боль.
- Я верю тебе! Честное слово! И совсем уже тебя не боюсь!
Макс усмехнулся, поворачивая Еву на бок, лицом к стене.
- Ладно, спи давай, уже поздно,- он приподнялся и таинственно шепнул ей на ухо, - а то я тебя
съем!
Он прильнул к её спине, положив ей руку на талию. Ева почувствовала его дыхание, греющее кожу
на её шее. Рука Макса давила приятной тяжестью. Ей казалось, что она спиной ощущает биение его
сердца, быстрое и сильное. Но потом Макс как-то странно поёжился и осторожно повернулся на другой
бок, прижавшись к ней спиной. Тепло его тела, которое она чувствовала через тонкую ткань рубашки,
было таким приятным и успокаивающим, что вскоре сон завладел её сознанием.
*** Макс
.
Позапрошлой ночью я слукавил - должность генерального в финансово успешной компании никак
не относилась к среднему звену. Но сейчас мне не хотелось кичиться этим перед Евой. Хотелось забыть
ту жизнь, наполненную предательством и изменами, и начать всё заново.
Я вспомнил Кристину. Её жаркие клятвы в вечной любви, страстные ночи, проведённые с ней. Как
это разнилось с её поступком. Я же делил с ней всё – свои печали и успехи, старался работать как вол,
чтобы обеспечить ей беспечную жизнь. Мне казалось это приоритетным.
Сердце снова больно кольнуло от воспоминаний того вечера. Я почти почувствовал ту же тупую
боль где-то внутри груди, тот же шум в ушах, которые меня поглотили от открывшейся мне картинки.
Мой рабочий стол, Роберт на моём стуле с блаженным выражением лица, обнажённая Кристина сверху.
Меня шатнуло в дверях, как от порыва сильного ветра, я стоял и не мог поверить своим глазам, пока не
услышал её испуганный вскрик.
Я не слышал её оправданий, только шум, окутавший моё сознание. Картинки как в немом кино.
Картинки, мучившие меня ночами, не дающие уснуть.
Какими же бесстыжими были её глаза, смотрящие на меня, когда я застал её с лучшим другом.
Глаза, которым я верил всегда, и которые так жестоко меня обманывали. Что же заставило её совершить
это? Я всегда считал наши отношения крепкими и долговечными. Всё шло размеренно и спокойно. Она
казалась мне совершенно счастливым человеком, окружённым заботой и достатком. Только спустя
время, находясь здесь, я, анализируя свою жизнь, стал вспоминать тревожные звоночки,
свидетельствующие о приближении нашего краха. Её сетования на мою постоянную занятость, её
попытки пробудить во мне легкомыслие и бесшабашность, её умение в любую секунду сорваться с места
в поисках веселья – всё это я не воспринимал всерьёз, считая, что со временем она остепенится, станет
более серьёзной… Как я… Я хотел сделать из неё себя…Но она не была таковой. Беззаботность и
лёгкость – вот что не мог я ей дать, и что смог дать ей Роберт.
Роберт… Он же был единственным человеком, кому я доверял. Доверял как самому себе. Как же
он мог? Его предательство для меня стало даже более болезненным. Это было равно тому, чтобы
потерять последнего в мире человека и остаться на Земле одному.
19
Размышляя об этом, я вдруг осознал, что вспомнил о прошлой жизни первый раз с того дня. С того
самого дня, когда в моей чёрной жизни появился светлый лучик, упавший в слезах почти к моим ногам.
С того дня, когда появилась Ева. Она за эти три недели каким-то невообразимым образом вытеснила все
скорбные мысли из моего сознания, заполнив его нежностью и теплом. И этот небольшой огонёк в моём
сердце разрастался всё сильнее с каждым днём. В сердце, которое, как мне думалось, я потерял, которое
казалось не способным биться так часто. Но оно билось! Билось позавчера так оглушительно, когда она
была рядом. Я лежал так близко, ощущая её теплоту, мягкость, вдыхая её запах, что моё тело стало
реагировать на неё. Меня напугала моя реакция – не здесь, не сейчас, этого не должно было произойти!
Я отвернулся спиной к Еве, стараясь глубоко и ровно дышать, но кровь в моём теле почти вскипала,
разнося по организму мириады гормонов.
Слыша сейчас мирное дыхание Евы, я понял - она уже уснула, что мне сделать бы никак не
удалось. Темнота за окошком постепенно начинала рассеиваться, близилось утро. Я осторожно
повернулся, всматриваясь в её лицо. Длинные ресницы чуть вздрагивали во сне, чувственные губы были
приоткрыты – она так юна и красива. Той ночью её удивление было неподдельным, когда она узнала о
моём реальном возрасте. Я наверное и вправду выгляжу медведем рядом с ней. Она бы наверняка
удивилась ещё больше, увидев меня в прошлой жизни, в идеально выглаженном деловом костюме, с
безупречной прической и гладковыбритым подбородком. Физическое состояние, в котором я находился
здесь, не волновало меня до того момента, пока не появилась Ева. Рядом с ней хотелось выглядеть
человеком.
И вдруг меня посетила одна забавная идея.
Однажды, в первую неделю моего пребывания здесь, Хасан в очередной раз спустившись ко мне,
буйствовал больше обычного. Его прихлебалы били меня в тот день с особым остервенением. Хасан был
пьян, в руках у него была бутылка крепкого алкоголя, который он пил из горла. Я тогда не понимал, чем
вызвана его особая ярость. Он орал что-то остервенело и бессвязно в мою сторону, размахивая руками, и
бутылка выскользнула, разбившись о бетон. Осколки стекла разлетелись по полу. Их собрала женщина в
тёмном спустя какое-то время. Но вечером, когда я, чуть оправившись от боли, пошёл к воде, я ногой
наткнулся на один из них. Осколок был довольно приличный по размеру с острыми ровными краями. Я
незаметно от камер поднял его и спрятал. Много ночей потом я рассматривал его при лунном свете,
чувствуя, что он чем-то ценен для меня, но не находя ему применения.
Конечно, я мог бы ранить им одного из «мальчиков» Хасана, но смысла в этом не видел: они были
вооружены и быстро отразили бы моё сопротивление. А причинить вред Хасану я бы не смог – он
никогда не заходил внутрь камеры.
И вот сейчас, вспомнив об осколке, я вдруг понял, что он всё-таки может мне послужить.
Я осторожно встал, стараясь не потревожить Еву. Вытащил осколок из-под матраса и ушёл за
перегородку.
На ощупь, сантиметр за сантиметром я пытался избавиться от щетины, густо покрывающей моё
лицо. Бриться стеклом было непривычно, крайне неудобно и малоэффективно. Оно выскальзывало из
рук, резало кожу. Но спустя час я, ощупывая своё лицо, понял, что почти справился. Давно я не
испытывал такого чувства удовлетворения. Осталось только терпеливо дождаться утра и предстать перед
Евой во всей красе.
Опускаясь осторожно на матрас, я поймал себя на мысли, что улыбаюсь во весь рот.
Это раннее утро длилось необычно долго для меня. Я сидел и ждал её пробуждения, как ждал
ребёнком когда-то нетерпеливо, пока проснётся моя мама, чтобы показать ей модель самолёта,
собранную мною самостоятельно. Я испытывал настоящий детский восторг.
*** .
Сегодня Ева спала непривычно долго, видимо потому, что вчера провела большую часть ночи за
разговорами с Максом. Когда она открыла глаза, было уже совсем светло. Её конечности затекли от
неудобного положения, и Ева потянулась, разворачиваясь от стены в сторону Макса, но так и застыла
