Все незамерзающие проливы контролировались Японией, и советские суда подвергались принудительному досмотру, а иногда и топились. Морская часть пути от западного побережья США до дальневосточных портов СССР занимала восемнадцать – двадцать суток.

Первые поставки в СССР по транс иранскому маршруту начались в ноябре 41 -го и, чтобы увеличить их объёмы, требовалось провести масштабную модернизацию транспортной системы Ирана, в частности, портов в Персидском заливе и железной дороги.

С этой целью союзники (СССР и Великобритания) оккупировали Иран, проведя необходимые работы.

В результате, уже в начале следующего года, поставки составляли в среднем восемьдесят – девяносто тысяч тонн в месяц, а в первой половине 43-его, увеличились вдвое.

Далее доставка грузов осуществлялась судами Каспийской военной флотилии, до конца 1942 года подвергавшимися активным атакам немецкой авиации. Морская часть пути от восточного побережья США до берегов Ирана занимала чуть больше двух месяцев.

Специально для нужд ленд-лиза в Иране было построено несколько автомобильных заводов, которые находились под управлением компании «General Motors».

Всего за годы войны с иранских предприятий в СССР было отправлено сто восемьдесят четыре тысячи автомобилей.

Кроме названного, существовало ещё два воздушных маршрута ленд-лиза.

По одному из них самолеты «своим ходом» летали в СССР из США через Южную Атлантику, Африку и Персидский залив, по другому – через Аляску, Чукотку и Сибирь. Только по второму, к описываемому времени, было переброшено около семи тысяч машин: «Аэрокобр», «Бостонов», «Спитфайеров», а также других типов.

Все это по роду службы полковник хорошо знал и, сознавая ответственность полученного задания, стремился выполнить его лучшим образом.

Экипаж же боевой машины в это время занимался своей обычной работой. Командир сидел за штурвалом, уверенно выдерживая курс, а также высоту полета, штурман производил необходимые расчеты, турельные стрелки следили за воздушным пространством.

– А полковник все-таки сука, – сказал, протирая ветошью ключи в ЗИПе бортмеханик. – Видать не верит нам, если приказал выбросить парашюты.

– У него служба такая, не верить, – обернулся со своего места командир. – Так что лучше помалкивай. Целее будешь.

– А если парашюты сопрут? – пробурчал механик. – Они на мне числятся.

– Тогда пойдешь в пехоту, – оторвался от прокладки штурман. – Ишь, ряшку наел, – подмигнул командиру. – В шлемофон не вмещается.

Вслед за этим в кабине грянул смех, и обстановка разрядилась.

Пронизывая кучевые облака, машина плыла над Среднерусской возвышенностью. В сторону Баренцева моря.

Заполярье. Июнь 43-го. Лапландия.

Над голубыми тундрами, с сияющим в небе солнцем, отсвечивая плоскостями, барражировали два немецких мессершмита-109.

Они были новейшей модификации «Густав», с повышенной мощностью двигателя и усиленным стрелковым вооружением.

Не так давно обе машины взлетели с аэродрома в Финляндии и вели в воздухе «свободную охоту».

После Сталинграда в небе Суоми5 довольно часто стали появляться русские самолеты и наносить удары по финским военно-морским базам.

В кабине головного истребителя, с десятком черных крестов на капоте, как всегда невозмутимый, сидел командир авиаэскадрильи майор Рихард Шульц. Он воевал давно и успешно. Сначала в Испании, а потом Франции и Польше.

В ведомом, следующим чуть сзади и сбоку, вертел головой лейтенант Отто фон Вернер. Это был его пятый боевой вылет.

На очередном вираже, взмыв высоко в небо, майор заметил на горизонте черную точку. Через пару секунд она увеличилась и обрела контур самолета.

– Внимание, Отто, – сказал в ларингофон майор. – Вижу цель, идем на сближение!

Мессеры, включив форсаж, набрали скорость и, зайдя со стороны солнца, со звоном ввинтились в голубое пространство.

Однако на самолете, а это был идущий на предельной высоте бомбардировщик, их своевременно заметили, он резко изменил направление и стал уходить в сторону моря. Но скорости машин были несопоставимы, и через несколько минут в небе над тундрой завязался бой. Неравный и смертельный.

Чувствовалось, что русский самолет вел опытный пилот, он умело уклонялся от атак, маневрируя по тонгажу и курсу. Одновременно выставив огневой заслон из своих «шкасов».

– Осторожно, Отто, не горячись, – цедил в ларингофон майор. – Это новый бомбардировщик русских. Постараемся взять его в клещи и посадить на наш аэродром. Я такое уже делал.

– Слушаюсь, герр майор, – слышалось в наушниках. И воздушный бой продолжался.

Но исполнить свой план честолюбивому Шульцу не удалось. Во время очередной атаки, мессершмит его напарника срезала меткая очередь одного из турельных пулеметов бомбардировщика.

Волоча за собой густой шлейф дыма, истребитель провалился вниз, вошел в штопор, и с воем врезался в сопку. За несколько секунд до этого, из него выбросился летчик. Однако времени на полное раскрытие парашюта у него не хватило, и пилот камнем полетел к земле. Под завившемся в спираль куполом.

Русский самолет был тоже поврежден. Из-под капота правого двигателя, вырывались багровые языки пламени, а верхний турельный пулемет умолк, уставив неподвижный ствол в небо.

Оставшийся мессер, почти в упор начал расстреливать теряющий ход и маневренность бомбардировщик. Всаживая в него рвущие обшивку очереди.

Теперь Рихард Шульц, ждал самого главного. Когда из подбитой машины начнут выбрасываться русские летчики. Их так забавно убивать под куполом парашюта, что он многократно проделывал в небе Европы.

Но из самолета так никто и не выпрыгнул. Он дотянул до низкой гряды сопок и с воем рухнул в тундру.

– Упрямые «иваны», – прошипел сквозь зубы майор, и его истребитель, заложив над местом гибели бомбардировщика последний вираж, растаял в пустом небе…

Старый лопарь Ярви, со склона поросшей ягелем сопки, возвышающейся на берегу обширного, с многочисленными заливами озера, внимательно наблюдал за смертельным боем железных птиц в поднебесье. Раньше такого в этих местах не случалось. Но времена изменились. В тундре стали появляться злые люди, которые обижали его племя и угоняли оленьи стада, а в небе над ней, вот такие птицы. Убивающие друг друга.

Из-за них и зверя стало меньше и рыбы. Словом, плохие люди.

А на ту большую железную птицу, что последней с криком упала за дальнюю сопку, надо обязательно взглянуть. Прошлой зимой он уже находил одну такую, однако поменьше. И совершенно целую, с мертвым белолицым человеком внутри.

У него он взял необычную кожаную шапку и блестящую сумку на длинном ремешке. А еще красивый черный амулет с шеи, в виде креста. И все отвез в финское село, старосте Ульфу.

Год назад тот приезжал со злыми людьми в стойбище и приказал лопарям сообщать ему о всех чужих людях в тундре, живых и мертвых. Обещая богатую награду – муку, спирт и табак. А еще свою дружбу.

Староста не обманул. Очень обрадовался амулету с сумкой, дал мешочек муки, бутылку спирта и пачку табаку. А затем заставил показать то место злым людям, которые увезли мертвого человека на самоходных санях и зачем-то сожгли железную птицу.

Ярви выбил о темную ладонь давно погасшую костяную трубку, поправил висящее за плечами старое ружье и сел на ездового оленя. Привязанного рядом к кусту и меланхолично жевавшего ягель.

Йо, сэрвес!6 поддал тому в бока сыромятными ярами и затянул горловую песню.