— Я не закончил, — сказал бармен. — У истории о Джеке есть продолжение, — теперь внимание вновь было направленно на старика. Он снова пристально осматривал собравшихся гостей. Посмотрел на парня с перхотью, который когда-то хотел стать рок-звездой. На толстуху, что закопала своего мужа во дворе. На бородача, который так хотел всех напугать, что испугался сам. Старик взглянул на старого пьяницу, съевшего демона, и на проститутку, что скормила ведьме свое дитя. Хозяин таверны на них посмотрел, так как понимал, что видит их в последний раз.

— Каждый год, тридцать первого октября, — продолжил старик, — Джек возвращается на то самое тыквенное поле. Возвращается, чтобы снова умереть от руки собственного сына. Это его проклятье за то, что он так поступил с покойными. Каждый год Джек приносит в жертву призракам заплутавших путников, которые пришли в его дом послушать историю. Это случается каждый год, тридцать первого октября и сегодняшний день — не исключение.

Сначала никто не заметил маленького мальчика, что стоял у самой двери, пока тот не подошел к старому пьянице и не сказал:

— Конфета или жизнь.

Все посетители старой таверны кинулись к выходу, лишь пропойца остался сидеть, не в силах отвести глаз от Ричарда. Нож аккуратно полоснул его по горлу, и пьяница повалился на пол.

В это время толстуха, мужчина, похожий на бомжа, парень с перхотью и проститутка пытались сломать дверь, которая не хотела открываться под их напором и давлением.

— Конфета или жизнь, — сказал Ричард толстой женщине, которая тут же упала на колени и взмолилась: «Пожалуйста, не убивай!».

Нож мальчика вспорол ее брюхо и вместе с кровью на пол таверны «На тыквенном поле» потек желтый жир.

— Конфета или жизнь, — сказал своей следующей жертве, проститутке, тринадцатилетний мальчик. Та лишь успела закрыть глаза, как нож уже вошел в ее грудь, и из нее полилось молоко, которым девушка должна была кормить своего Билли.

— Конфета или жизнь, — сказал Ричарда парню с черными, как ночь, волосами. Тот попытался ударить мальчика, но его кулак прошел сквозь сына фермера. Ричард замахнулся своим ножом, после чего воткнул его прямо в голову несостоявшейся рок-звезде.

Одна из жертв мальчика кинулась к барной стойке. Бородач помнил о конфете, которую он оставил там вместе с мелочью. Но стойка оказалась пустой.

— Конфета или жизнь, — произнес Ричард своим детским голоском.

— Постой, у меня была конфета, дай мне время и я ее найду! — прокричал парень, так походивший на бомжа, — Я не хочу попадать в пустоту.

Но сыну фермера было наплевать на мольбу бородача. Его нож вошел в пах, и сделал небольшую линию до живота, где повернул налево, выпустив кишки режиссера наружу.

Вытерев от крови нож, Ричард зашел за барную стойку, где стоял его отец. Джек улыбался. Он смотрел на своего мальчика, который совсем не изменился. Фермер не знал, что стало с его сыном после того, как он вместе с призраками покинул тыквенное поле. Фермер не знал, но догадывался, что его сын стал духом этого праздника, как Санта Клаус был духом рождества, а Лепрекон — духом дня святого Патрика.

— Конфета или жизнь, — произнес Ричард, приготовив свой нож.

— Держи, — сказал Джек, протягивая мальчику конфету, которую украл у бородача. — Я же тебе обещал.

В этом году призрак старого фермера, наконец-то, обрел покой, а таверна «На тыквенном поле» навсегда исчезла вместе с пятью трупами. Но это не значит, что тринадцатилетний Ричард не будет появляться тридцать первого октября. Кто знает, — может быть, в следующем году, он постучит в твою дверь, и тогда молись, чтобы конфеты были у тебя под рукой. Ведь он непременно спросит:

— Конфета или жизнь!