Не прошло и пятнадцати минут, как прибыли на следующую станцию. Девушка так и не объявилась. Андрей постоял в тамбуре и вернулся в вагон. «Хорошо. Раз так – доеду до бухты, а там посмотрим».

Снова заскрипели рессоры. Колёса стучали по редким стыкам. Андрей смотрел в окно и мыслями возвращался во вчерашний день. «Эта шлюха, Агнесса Серафимовна, наверняка получила указание директора. Потому и перестала ходить, а сама выжидала, когда он допустит оплошность. Да какая оплошность?». – Он знал из рассказов коллег, что в этих гостиницах ещё и не такое вытворяли и ничего. Всё, как говориться, оплачено и схвачено. Персонал гостиниц, что бы ни случилось, молча выполнял свои обязанности, за что и получал свои дивиденды. А тут – «…малолетку привёл! Одно слово сука. Хорошо ещё не додумалась милицию вызвать». – В памяти всплыл образ Агнессы Серафимовны. Андрей скрипнул зубами и сжал кулаки.

Сухие тёплые ладони с длинными тонкими пальцами легли на глаза. Она зашептала в самое ухо:

– Тихо, милый. Не поворачивайся и слушай. Меня тут пол поезда знают. Доедем до бухты, обойди вокзал слева и встань за трансформаторной будкой. Я сама подойду.

Её губы мягко коснулись его шеи, от чего по телу пробежали мурашки. Она отняла ладони от его лица. Сердце забилось подобно зажатой в ладони птице. Он оглянулся, но поблизости уже никого не было.

Дорогу до бухты он почти не запомнил. В окне электрички, как в раме картины, на фоне мелькающей растительности стояла она. Андрей жадно всматривался в её глаза, рассматривал её ноги, крепкий живот, соски и…

Выйдя из вагона, Андрей закурил, и двинулся по перрону, обходя вокзал слева. За углом он заметил трансформаторную будку синего цвета. За ней, белела стена туалета с большими чётными буквами «М» и «Ж». Андрей встал за будкой и курил. Вокруг никого. Всюду деревья да заросли полыни. Из-за деревьев доносился слабый шум прибоя. Пахло морем. На перроне галдели, покидающие вагоны дачники. Свистнул электровоз. Наконец справа, Андрей услыхал звук торопливо приближающихся шагов и частое дыхание.

На ней была камуфлированная, застёгнутая под горло куртка и черные, плотно прилегающие джинсы. На ногах лёгкие ботинки тоже чёрного цвета. Не говоря ни слова, она повисла на плечах Андрея и впилась в его губы долгим поцелуем. Она так сильно прижалась к нему, что он чувствовал каждый бугорок её тела. Он обхватил её руками за спину. Прижал к себе. Низ живота стал твёрдым. Почувствовав это, она отстранилась и посмотрела Андрею в глаза. Смуглая кожа её лица стала пунцовой. Глаза горели. Грудь поднималась высоко и она шумно с присвистом дышала. При этом она крепко до боли вцепилась в его шею, тонкими как когти пальцами.

– Ещё немого, милый, – произнесла она отдышавшись. – Сейчас переходи по виадуку на другую сторону. Там на площади возьми частника до бухты. Скажи, пусть подъедет к рынку. Я там сяду. Пока, милый. – Андрей притянул её к себе, но она ловко выскользнула из его объятий и исчезла за деревьями.

У края круглой площади, Андрей заметил белую, обшарпанную Тойоту Марк-2, с тонированными стёклами. Рядом на скамейке зевал бомбила – судя по наружности кавказец, одетый в линялые синие шорты до колен, белую тенниску и сланцы. На орлином носу – тёмные очки.

– До бухты поедем?

– Поедем дарагой. Ты один?

– Нет. Притормози у рынка сестра подсядет.

– Понял дарагой. Пятихатка с тебя.

– Идёт.

Андрей уселся на заднее сидение, и Марк рванул с места.

Рынок оказался в квартале от площади. Она юркнула в открытую Андреем дверь и прижалась к нему, озираясь по сторонам.

– Всё хорошо?

– Да, милый.

Не обращая на них внимания, бомбила врубил транзистор:

– Русское радио – всё будет хорошо!

Тойота летела по трассе, шурша шинами. Скорость была приличной, но водитель вёл автомобиль уверенно. Мимо пролетали мелкие строения, небольшие рощицы, попадались открытые, заросшие только редкой травой места. А за всем этим, серебряным зеркалом блестело море, скрываясь далеко за горизонтом, в белой дымке.

Вот и бухта. Получив бабки, бомбила хлопнул дверью и укатил обратно. Они остались вдвоём у края дороги. Ниже трассы раскинулись бесконечные белые Приморские пляжи.

– Где прокат? – Андрею не терпелось закончить с бытом.

– Сначала вправо, на турбазу. Там магазин. Нужно затариться продуктами и вином. – Она игриво качнула головой. – Ты любишь вино?

– Предпочитаю покрепче.

– Там хорошее вино. Молдавское. Есть и коньяк.

– Пошли.

«Затарившись», всё сложили в рюкзак, купленный здесь же, и двинулись к пункту проката.

– Возьми двухместную палатку, два надувных матраса, два спальника, котелок, чайник, чашки, кружки, ложки. Я подожду тебя вон там. – Она указала пальцем на скалы, возвышавшиеся в ста метрах за пунктом проката.

Пункт проката – обыкновенный двадцати футовый контейнер, выкрашенный в оранжевый цвет, был увенчан Российским флагом. Обтрепавшийся и линялый, флаг трепыхался на ржавом пятиметровом флагштоке. В дверях полная, пенсионного возраста женщина, в шортах из серой плащёвки и широкой как парус футболке. На голове кепка-капитанка, белая, с чёрным козырьком и золотистым якорем. На мозолистых стопах ничего. Шлёпая по полу босыми ногами, она сносила к дверям всё, что перечислял ей Андрей.

– Паспорт останется у меня, пока всё не вернёте.

– Хорошо. – Андрей достал бумажник. – Сколько с меня.

– Оплата по окончании срока проката. Ваш срок до шести вечера. Не задерживайтесь.

– Да-да.

Андрей спрятал бумажник, взвалил всё на плечи и потащился к скале.

Пляж был пуст. Туристический сезон ещё не начался. Она вышла ему на встречу и поцеловала в щёку.

– Всё хорошо, милый?

– Да. Куда идём?

– Идём за скалы. Там камни – вода прозрачная, есть родник и ни души.

Долго взбирались по ступенькам, терпеливо вырубленным кем-то прямо в скале. Когда поднялись, в лицо ударил морской ветер. Внизу раскинулась небольшая каменистая бухточка, густо заросшая по периметру деревьями. Откуда-то сверху в море стекал ручеёк. Где-то выше слышался гул двигателей проносившихся автомобилей. Наверное, трасса.

Спустились вниз.

– Туда. – Она указала, где лучше поставить палатку и сняла с себя куртку и джинсы. Под курткой, уже знакомый Андрею красный топик. Подумав, она скинула и его, оставшись только в узких, завязывающихся на бёдрах трусиках от красного купальника. Скользнув босыми стопами по валунам, она толкнулась от камня сухими стройными ногами и иглой вошла в воду. Долго не показывалась над водой. Наконец, вынырнула, отфыркиваясь и закричала.

– Бросай всё, иди ко мне. Потом вместе расставим. – При этом она подняла руку над водой и что-то бросила на берег. К ногам Андрея с брызгами шлёпнулись её красные трусики.

Андрей бросился к воде, снимая на ходу одежду, а она смотрела на него, не отрываясь, и её лицо медленно становилось пунцовым.

– Снимай всё, милый, будем закаляться.

Пресытившиеся и измождённые, они выбрались на берег и тут же растянулись на горячих камнях. Она лежала на спине, широко раскинув ноги и руки и тяжело дышала. Солнце начало припекать спину Андрея. Он почувствовал, как она перебирает тонкими пальцами его ещё мокрые волосы.

– Я хочу есть, милый.

Не одеваясь, они уселись вдвоём на одном матрасе и начали жадно поглощать всё, что попадалось под руку. Утолив первый голод, выпили вина. Пили прямо из горлышка и за один раз прикончили целую бутылку. Часы показывали половину второго дня.

Андрей, было, дёрнулся ставить палатку, но она предложила немного вздремнуть. Надули второй матрас, сдвинули оба матраса и улеглись. Она обняла его рукой, положила голову на его плечо и закинула на него ногу, изогнувшись как кошка. Её горячее тело плотно прижалось, и он вновь почувствовал возбуждение. Она тут же оседлала его как дикая неутомимая наездница, и всё началось сначала.

Палатку установили уже на закате. Потом долго смотрели, как огромное красное солнце тонуло в чёрной воде. Волны переливались мириадами красных вспышек, пока их не поглотила фиолетовая мгла.