– Опять полисмен забрал у тебя бутерброды, Гриша? – спросил голос в трубке. – А ты вовремя расплачивайся со своими кисками.

Если правда то, что каждый человек имеет сходство с каким либо животным, то мистер Грегори Цукерман более всего походил на домашнего кабана в расцвете мужской силы. Держа телефонную трубку одной рукой, и отчаянно жестикулируя другой, он кричал, брызгая слюной в трубку:

– Мистер Куртис, мы кажется потеряли самолёт! Позавчерашний рейс на Куэбе! Они взлетели вчера ночью и уже сутки не выходят на связь!

– Что ты несёшь, Цукерман? – закричал Куртис. —Какой самолёт? Этой старой керосинке давно место на свалке. Тем более, он застрахован. Где алмаз? Где алмаз, Цукерман?!

– Мбанга сказал по спутниковому телефону, что алмаз у Казбека. У Симкина. Он отдал ему алмаз. И самолёт взлетел вчера ночью с полосы на Куэбе. У него есть видеозапись передачи алмаза и взлёта самолёта. Через три часа они должны были выйти на связь над нейтральными водами Атлантики. И всё! Их нету! Они не долетели до побережья, мистер Куртис! Они упали!

В трубке повисла тишина.

– Алло! Мистер Куртис! Вы меня слышите? Алло?

– Не ори, Цукерман, – сказал Куртис. – Побереги силы. Они тебе скоро пригодятся. Я высылаю в Луанду поисковую группу. Это мои люди. Ты тоже вылетаешь в Луанду и поступаешь в полное подчинение старшего группы. Ты его знаешь. Это Тимур Гутиев, мой начальник охраны.

– Гутиев? – переспросил Цукерман. – Ну, видел пару раз. А он это… что, чеченец?

– Всё тебе нужно знать, – сказал Куртис. – Осетин он.

– А что мне надо будет делать, мистер Куртис? Может, я могу быть более полезен здесь, чем…

– Слушай сюда, Цукерман, и постарайся не злить меня, – перебил его Куртис. – Мбанга знает, что самолёт упал?

– Не знаю, – Цукерман пожал полными плечами.

– Гриша, ты сосредоточься и говори со мной нормально, потому что я сейчас могу разозлиться. Я тебя спрашиваю, ему кто-то сообщал о происшествии?

– Нет, не сообщал.

– Хорошо. И не сообщай. А то они первыми найдут самолёт, заберут алмаз и скажут, что так и было, – сказал Куртис. – Теперь слушай, что тебе делать. Ничего, понял? Когда найдут алмаз, ты должен видеть, как он попадёт к Тимуру. Он в курсе. Всё. Ближайшим рейсом вылетай в Луанду и присоединяйся к поисковой группе. Тимур зафрахтует вертолёт, якобы для сафари. Вы будете летать над лесом от побережья вглубь материка, пока не найдёте упавший самолёт. Тимур заберёт алмаз и организует эвакуацию людей. Ты мне нужен, как свидетель того, что алмаз перейдёт к нему. Понял?

– Понял, мистер Куртис, – ответил Цукерман.

– Я ждал, пока ты проснёшься.

Волковой обернулся и увидел Казбека. Он лежал, прислонясь спиной к дереву. Одна нога у него была неестественно вывернута, а в руках он держал автомат, дуло которого смотрело Волковому в живот. Лицо Казбека было покрыто коркой запёкшийся крови, по которой ползали зелёные мухи. Сквозь кровь проступали капли гноя. С трудом шевеля губами, он прошепелявил сквозь выбитые передние зубы:

– Я тебя убью. Если ты уйдёшь, я тебя убью. Нас ищут. Пилюгин связался с башней и передал координаты. Сейчас за нами придут. Дай воды. Или я тебя убью.

Волковой медленно пошёл по направлению к кабине. Стоит Казбеку нажать на спуск и автоматная очередь разорвёт его в куски. В АК-47 пули со смещённым центром тяжести. Волковой как-то видел, как короткой очередью с расстояния двадцать метров из такого автомата была мгновенно разнесена в клочья деревянная доска метр на метр. Пробравшись в кабину, Волковой отстегнул от переборки флягу. Выходит, нужно подчиниться. Кабина находится на линии огня и не спасёт его. Хотя, Казбек всё равно не оставит его в живых. Зачем ему свидетели? Поэтому надо что-то придумать. До сих пор ему это удавалось. А пока он сделает полагающуюся в таких случаях инъекцию. Волковой нашёл сумку с медикаментами и стал перебирать одноразовые шприцы. «Анальгетик №1», – прочитал он. «Антибиотик №5» было написано на следующем шприце.

– Что ты застрял? – прохрипел снаружи Казбек. – Выходи, собака! Воды! Дай воды! Убью!

Казбек выпустил короткую очередь. Срывая остатки покорёженной кабины, пули просвистели над головой Волкового.

– Не стреляй! Я ищу воду! Сейчас будет вода, подожди!

Волковой отвинтил крышку фляги и выдавил туда содержимое шприца «Анальгетик №1». После этого он проделал то же самое со всеми шприцами, подписанными Бутлеровым «Анальгетик». Взболтав смесь, он закрутил крышку и, подняв флягу над головой, вышел из кабины.

– Давай! – прохрипел Казбек, протягивая к фляге трясущуюся руку. – Стой! Стоять, Волковой! Ближе не подходи. Медленно бросай.

Волковой бросил флягу Казбеку. Не сводя дула автомата с Волкового, тот дотянулся рукой до фляги и стал отвинчивать крышку.

– Теперь отойди. Попытаешься уйти – убью, – сказал Казбек и стал жадно глотать воду. – Ты что мне подсунул? – вдруг спросил он. – Почему горькая?

– Это вода из авиационного аварийного комплекта. Чтобы не протухла от жары, добавляются сенсибилизаторы и соли для лучшего утоления жажды, – ответил Волковой.

– Мне всё равно, Волковой, – сказал Казбек, с трудом переводя дыхание. – Мы не боимся смерти, так, как боитесь её вы, русские. Но, прежде чем умру я, умрёшь ты. Хочешь дожить до того, как сюда придут спасатели, не делай резких движений. И чтобы я тебя всё время видел. Патронов у меня хватит, чтобы разнести это всё вдребезги, – Казбек показал скреплённые изолентой два рожка от автомата. Волковой видел, что так делали перед боем солдаты в Афгане.

Казбек выпил всю флягу. Говорят, что так много сразу пить нельзя. Но ему плевать. Мало ли, чего говорят эти русские. Такого удовольствия он не испытывал ещё никогда в жизни. Даже боль в переломанной в двух местах ноге, кажется, утихла. Из-за этой проклятой боли он не спал с момента падения самолёта. Пилюгин погиб мгновенно. Бутлерову повезло больше всех, он вообще не почувствовал удара. А ему перебило ногу и сломало пару рёбер. Вот, что значит вода. Нога совсем перестала болеть. Только что-то стало клонить ко сну. Веки отяжелели, как будто налились свинцом. И как-то стало спокойно. Хорошо.

Может он уже умер? Кажется да, потому что над ним в небе летает ангел. Даже два ангела. Они широко раскинули крылья и кружатся над ним. Может они хотят забрать его с собой на небо? Мама Нонна говорила, что так ангелы поступают с праведниками. Только почему у этих ангелов чёрные крылья?

Волковой осторожно сделал несколько шагов по направлению к зарослям акации. Кто знает, как подействует эта доза анальгетиков на Казбека? Может и ни как. Тогда он начнёт стрелять. Сколько раз уже везло ему за последние двое суток? Могло бы размозжить голову о ствол при приземлении вчера ночью. Могли бы сожрать гиены, если бы он не завис до утра на стропах. Ещё раньше, в падающем самолёте его мог бы прикончить тот же самый Казбек. Но прикончил Гришу.

А ему пока везёт. Так вот сданы карты. Хотя распанахало его, кажется, серьёзно. С того мгновения, как Бутлеров закричал «Командир, пожар в правом двигателе!» он идёт по самому краю. И каждый шаг теперь может оказаться последним. Обострённой интуицией Волковой чувствовал, что его смерть ходит где-то совсем близко. Он никогда особо не думал о ней. Не будет думать и сейчас. Но и без боя он не сдастся.

Кажется, получилось! Казбек заснул или даже потерял сознание. Пара грифов, раскинув чёрные крылья, в ожидании трапезы уже кружилась над местом, где лежал Казбек. Волковой нырнул в заросли и затаился. Здесь Казбек со своим автоматом его не достанет. Выждав ещё несколько минут, Волковой подкрался к нему сзади и вырвал у него из рук автомат. Казбек, не открывая глаз, что-то промычал. Волковой отомкнул спаренные рожки и, вынув из них патроны, выбросил их в заросли. Потом, нагнувшись к Казбеку, он снял с его груди кожаный мешочек. Развязав сложный узел, на который была затянута тесёмка, Волковой извлёк из него голубоватый алмаз и положил его на ладонь.