Что касается задачи поддержания здоровья, являющейся первой из перечисленных нами обязанностей медицины, то об этом писало много ученых достаточно неудачно, впрочем, как и во многих других отношениях, придавая, по нашему мнению, чрезмерное значение ограничению числа продуктов питания и отбору их и уделяя значительно меньше, чем нужно, внимания определению необходимого для организма количества их. Ну а если они все же говорили о необходимом для человека количестве пищи, то, подобно философам-моралистам, чрезмерно восхваляли умеренность, несмотря на то, что и превратившееся в привычку недоедание и ставшее обычным, ничем не ограниченное обильное питание могут сохранить здоровье лучше, чем эта знаменитая умеренность, которая делает человеческий организм слабым и неспособным, когда необходимо переносить как излишества, так и недостаток. Далее. Никто из врачей как следует не систематизировал и не описал те виды упражнений, которые особенно полезны для сохранения здоровья, хотя едва ли существует такая болезнь, которую нельзя было бы предупредить соответствующим видом упражнений. Например, при болезни почек полезна игра в кегли, при заболевании легких -стрельба из лука, для желудка полезны прогулки и верховая езда и т. д. Но так как мы рассматриваем эту часть о сохранении здоровья лишь в целом, то в пашу задачу сейчас не входит разбирать менее значительные недостатки.
Лечение болезней составляет ту часть медицины, на которую было затрачено особенно много труда, хотя результаты его оказались весьма скудными. Она представляет собой учение о болезнях, которым подвержено человеческое тело, о причинах этих болезней, их симптомах и средствах лечения. В этом втором разделе медицины очень многое требует изучения и развития. Мы изложим здесь лишь несколько наиболее важных вопросов; думаю, что будет достаточно просто перечислить их, не следуя какому-нибудь определенному порядку или методу изложения.
Прежде всего укажем на то, что давно уже забыт введенный Гиппократом в высшей степени полезный обычай тщательно и аккуратнейшим образом записывать все, что происходит с больным, сообщая о природе болезни, о примененном лечении, об ее исходе. И поскольку мы уже обладаем столь удачным и замечательным примером этого в лице человека, считающегося отцом данной науки, то нам нет никакой необходимости искать какой-нибудь иной пример, заимствованный из других областей знания, например из весьма разумной практики юристов, у которых издавна существует обычай записывать все более или менее интересные случаи и новые решения для того, чтобы быть лучше подготовленными на будущее. Поэтому я считаю, что необходимо непрерывно вести описание всех болезней и после тщательного и серьезного отбора объединить их в одном собрании. Это собрание, по моему мнению, не должно быть настолько обширным, чтобы включать в себя все совершенно заурядные и обыденные случаи (ибо это не имело бы конца и не принесло бы никакой пользы), но, с другой стороны, оно и не должно быть столь сжатым, чтобы включать в себя только редчайшие и поразительные случаи (что и делают некоторые авторы). Ведь многое оказывающееся необычным в способе и обстоятельствах своего осуществления вовсе не является таковым в самой сущности. Но тот, кто посвятит себя тщательным наблюдениям, даже, казалось бы, в самых обычных вещах сможет обнаружить многое достойное внимания.
То же самое обычно происходит и в анатомических изысканиях: имеющее отношение к человеческому телу вообще исследуется самым тщательным образом, здесь проявляется живой интерес и отмечается любая мельчайшая деталь; когда же дело доходит до исследования того многообразия, которое мы встречаем в различных телах, энергия врачей вдруг ослабевает. Поэтому я считаю, что общая анатомия исследована самым подробнейшим образом, сравнительная же анатомия требует дальнейшего развития. Действительно, люди научились хорошо исследовать отдельные части тела, их состав, форму, расположение, но они значительно меньше внимания уделяют наблюдениям над различием форм и признаков этих частей у разных людей. Я считаю, что такого рода упущение происходит лишь по той простой причине, что в первом случае может быть вполне достаточно одного или двух вскрытий, а во втором (когда речь идет о сравнении и исследовании отдельных случаев) необходимо внимательное и всестороннее изучение многих трупов. К тому же в первом случае ученые имеют возможность покрасоваться на лекциях перед толпой слушателей, а во втором результат может быть достигнут лишь после долгих и кропотливых исследований. А между тем не вызывает никакого сомнения, что форма и строение внутренних частей организма почти не уступают в разнообразии очертаниям и формам внешних органов: что формы сердца, печени или желудка у людей столь же разнообразны, как и формы лба, носа или ушей. А между тем в самих этих различиях внутренних органов довольно часто и заключены постоянные причины (causae continentes) многих болезней. Врачи, не обращая на это внимания, иной раз обвиняют в этом совершенно безвредные мокроты (humores), тогда как действительным виновником заболевания является само строение какого-либо органа. Если при лечении таких болезней применять возбуждающие средства, то это не даст хороших результатов, ибо в данном случае возбуждение вредно. Напротив, следует исправить положение органа и с помощью режима питания и обычных средств лечения найти возможность успокоить боль и облегчить течение болезни. Подобным же образом к области сравнительной анатомии относится и тщательное изучение как всякого рода жидкостей, так и следов, и отпечатков болезней, наблюдаемых в процессе многочисленных вскрытий. Ведь обычно при вскрытиях почти не обращают внимания на мокроты, видя в них лишь вызывающие отвращение нечистоты, тогда как в высшей степени необходимо отметить, какие существуют виды различных мокрот, встречающихся в человеческом теле, и сколько их (не слишком полагаясь здесь на уже существующее деление), в каких областях и полостях тела они преимущественно образуются и скапливаются, в чем их польза и их вред и т. п. Точно так же сравнительная анатомия, опираясь на собранные воедино многочисленные опыты множества врачей, должна очень заботливо и внимательно исследовать и тщательно сопоставлять между собой обнаруженные при различных вскрытиях следы и отпечатки болезней, причиненные этими болезнями повреждения и полное поражение внутренних органов, как-то: нарывы, сокращения, растяжения, конвульсии, вывихи, смещения, завалы, переполнения, опухоли, а также все противоестественные явления, встречающиеся в человеческом теле, например камни, мясистые наросты, шишки, черви и т. п. А ведь до сих пор все это разнообразие явлений либо рассматривается в анатомических исследованиях от случая к случаю, либо вообще обходится молчанием.
Что можно сказать о другом недостатке анатомии, заключающемся в том, что обычно не производится анатомических исследований на живых телах? Ведь это действительно отвратительная и варварская вещь, вполне справедливо осужденная Цельсом ^. Однако не менее правильно и сделанное еще древними наблюдение, что многочисленные мельчайшие поры, проходы и отверстия, которые невозможно обнаружить при анатомических вскрытиях, потому что они закрыты и невидимы в трупах, в живых телах раскрыты и могут быть обнаружены. Но для того чтобы одновременно удовлетворить и соображениям пользы и требованиям гуманности, нет необходимости совершенно отказываться от вивисекций или надеяться на случайные наблюдения хирургов (что делал сам Цельс), ибо подобные наблюдения можно с успехом проводить на операциях с живыми животными, которые, несмотря на отличие своих органов от человеческих, могли бы удовлетворить потребности такого исследования, если, разумеется, при этом делать правильные выводы,
Переходя к исследованиям самих болезней, мы видим, что врачи считают очень многие болезни неизлечимыми, причем одни считаются неизлечимыми с самого начала заболевания, другие -- после какого-то определенного периода. Так что проскрипции Л. Суллы и триумвиров оказываются совершенным пустяком по сравнению с проскрипциями врачей, своими совершенно несправедливыми приговорами осуждающих на смерть такое множество людей, из которых, правда, очень многие избегают ее гораздо легче, чем это некогда удавалось жертвам римских проскрипций. Поэтому я абсолютно не сомневаюсь в необходимости создать какую-то книгу о лечении болезней, считающихся неизлечимыми, для того чтобы она побудила и призвала выдающихся и благородных врачей отдать свои силы этому труду, насколько это допускает природа, поскольку уже само утверждение, что эти болезни являются неизлечимыми, как бы санкционирует и безразличие, и халатность, спасая невежество от позора.
