– Вот видишь! – сказал я. – Здравствуй, радость моя.

– Раз на раз не приходится, – сказала напуганная юница.

– Савва Иванович, а давайте я буду чай наливать всем, кто придёт, – бросила Гулечка.

– Конечно, красивая, – сказал я. – А я пока пойду поработаю.

Я ушёл в кабинет. Зачем? Ну, уж конечно, подглядывать, зачем же ещё! Я хотел всё знать о моих деточках.

Заявился Васенька Кладезев. Он был весел и голосист, как алектор в курятнике.

– А вы чего ещё не разделись? – с ходу спросил он. – Жарища такая!

– Тебя ждали, – хмыкнула Гулечка.

– Я думал, не доживу до сегодня, – беспечно сообщил он.

– Почему это?

– Вас очень сильно хотелось, – ухватил он обеих юниц за коленки. – Вы обе такие клёвые, давайте прямо сейчас и начнём.

Юницы сбросили с себя его приставучие руки.

– Савва Иванович говорит, чтоб вы с Алёшей не расплёскивали себя попусту. Вас мало, и на нас на всех всё равно не хватает.

– А как мне не расплёскивать? У меня девушка есть, мы два раза в неделю встречаемся, и что мне теперь делать?

– Приведи её к нам, – вставила вдруг слово и Олечка.

– Савва её не возьмёт. У него критерии жёсткие, а она так – ничего особенного и даже немножко страшненькая. На морскую свинку похожа, – тут Васенька, наморщив лицо, довольно натурально изобразил сего декоративного грызуна.

– Ну, тогда брось! – засмеялась Гулечка. – Зачем тебе страшненькая? Мы-то всяко лучше.

– Вы обалденные! – сказал Васенька и положил обезьянке руку на бедро. Существенно выше колена.

– Куда, куда опять? – крикнула гневно юница. – Вот Савва Иванович скажет, тогда и будешь руки распускать.

– Тогда само собой, – согласился Васенька, стягивая с себя футболку и расстёгивая ремень джинсов. – Блин, стоит мне на вас посмотреть, как он сразу перестает помещаться у меня в джинсах – такой несгибаемый, – простодушно сообщил ещё юноша.

– Держи при себе свои подробности, Василий! – прикрикнула обезьянка и взглянула на потупившуюся Олечку.

– А чего, мы ж теперь одна команда, – удивился тот.

– Пока ещё нет.

– Ну, нет – так будем. Вам нравится? – присовокупил он ещё, оттягивая резинку плавок и устраивая некоторую преждевременную интимную презентацию.

– Тебе чай с вареньем налить, что ли? – спросила Гулька. – Или так и будешь всю дорогу здесь сальничать?

– Лучше бы пива, – возражал юноша.

Но обезьянка всё равно налила чай.

18

Тамара Шконько и Сашенька Бийская пришли вдвоём. Ещё по дороге они обсуждали вопрос, как скоро можно будет увидеть отснятые фильмы. С этим-то вопросом они и заявились на веранду посреди общего чаепития.

– Вот Савва Иванович выйдет, у него и спросите! – отмахнулась Гуля.

– Странный он какой-то, – встрял Васенька. – Вы тут голенькие ходите, всеми местами сверкаете, а ему хоть бы хны!

– И вовсе не хоть бы хны! – возразила Сашенька. – Я видела, какими глазами он на нас смотрит.

– Какими? – спросила Тамара.

– Алчными.

– Нет, не алчными. Какими-то другими… я не знаю, но не алчными, – вступила в общий разговор Олечка.

– А вы с Алёшей, кстати, тоже голые ходите и тоже сверкаете, – сказала Сашенька юному Кладезеву.

– Думаешь, он из этих? – засмеялся Васенька.

– Всё может быть, – усмехнулась и Тамарочка.

– Болтайте поменьше! – прикрикнула на тех Гулька.

– А я так не думаю, – запинаясь, стала говорить Олечка. – Он не такой… и не алчный, он добрый, он заботится о нас…

– Давай, я о тебе сегодня позабочусь, – смешливо воскликнул Васенька и сделал обыкновенный в таких случаях жест. – Станешь, наконец, женщиной.

– Дурак! – обиделась Олечка.

– Олечка достанется Алёшеньке, Савва Иваныч велел, – осадила Гулечка Васеньку.

– Он на нас просто зарабатывает деньги, – сказала Тамарочка. – И ему плевать, какие мы. А то, что он набрал только красивых, так это для того, чтобы товар продавался получше.

– Зарабатывать деньги есть способы проще, – усомнился Васенька. – А тут столько возни с нами, столько хлопот. Рисковать приходится – вдруг кто-то настучит.

– А что такого? Мы ж добровольно, – сказала Сашенька.

– Здесь, между прочим, совершеннолетние отнюдь не все! Гульке, например, шестнадцать.

– А мне семнадцать, – сказала Тамарочка.

– Мне тоже семнадцать, – сказала Олечка.

– Детишки! – хмыкнула Сашенька. Ей-то самой, я знал, было уж полных восемнадцать лет.

– А со мной здесь ещё никто ничего не делал, – зарделась моя мартышечка.

– Не делали, так сделают. Я, например, и прямо сейчас, – прибавил Кладезев и, подошед к Гулечке, настойчиво стал склонять её очаровательную гладенькую головку к своей промежности, где из-под плавок уже выпирал его жадный, набрякший уд. Впрочем, всё это было не совсем серьёзно.

– Это уж как Савва Иванович скажет, – сказала она, высвобождаясь, и звонко шлёпнула его по груди ладонью.

19

Тут подошла Танечка Окунцова. Увидев почти всю компанию в сборе, спросила:

– Ну, что у нас на сегодня?

– Наш с тобой жёсткий секс, – игриво пропел Васенька. И недвусмысленно облапил пришелицу. С осязанием всяческих мест.

– Васька! – недовольно крикнула та.

– Скоро узнаем, – важно опровергла Василия моя раскосенькая командирша.

Я, будто ни в чём не бывало, вышел к своим артистам. И снова все встали передо мной.

– Что, все собрались? – спросил я.

– Алёши ещё нет, – ответствовала Гулечка.

– Он уж подходит, я в окно видел, – возразил я.

И действительно, через минуту к нам на веранду вошёл Алёшенька, раскрасневшийся, прехорошенький, запыхавшийся от быстрой ходьбы.

– А я сейчас Лариску Сванову встретил, – с порога объявил он. – Я её знаю, мы с ней учились вместе до шестого класса, а потом она в Первую гимназию перешла.

– А где ты её встретил? – спросила Тамарочка.

– На улице. Я шёл, она меня догнала. Как будто случайно. Но я думаю, что совсем не случайно.

– И что она? – лениво поинтересовался Васенька.

– Спросила, что было вчера, когда они ушли. Сказала, что напрасно и я не ушёл с ними.

– А ты что ответил? – спросила Танечка Окунцова.

– Ну, я сказал, что творческая группа приехала. Она спросила: откуда? Я ответил: из Питера. Нас всех перезнакомили, и мы даже отсняли первые эпизоды. Она спросила: о чём? Я сказал: мне нельзя всё рассказывать, но это такое психологическое кино о проблемах молодёжи. С элементами триллера.

– Всё ей знать интересно! – досадливо бросила Гулечка. – Я-то в её дела не лезу…

– А ещё спросила: а как же то откровенное кино, порнуха, про которую говорил Савва Иванович?

– А ты?

– А я сказал: что это была просто шутка, кое-кто всё неправильно понял, и вообще Савва Иванович всех нас проверял, и не все эту проверку прошли. Тест на психологическую устойчивость. «А ты прошёл?» – спросила она. «Я прошёл!» – ответил я.

– Молодец! – восхитилась моя мартышечка. – Здорово ты её! Пусть теперь мучается! Правда, Савва Иванович?

– Правда, радость моя. Нам надо дело наше делать тихо, гладко, сноровисто, во тьме да в тишине. Ежели разузнают об нас, многие нам позавидуют! Людишки – завистливое, братогрызственное племя!.. Человечки, существовальники, особливцы, экзистёныши!..

20

– А я тут придумал! – звонко сказал Васенька Кладезев. – Давайте мы кино про изнасилование снимем! Многие такое кино любят! Мне и самому оно нравится. Только – чур! – я буду первым насильником! Ну, там между делом! – отчего-то вдруг стушевался он. – Когда свободное время будет. Если это не противоречит никаким планам…

Все посмотрели на меня.

– Ну… планам не противоречит, – с расстановкой ответствовал я, – в планах оно у нас даже стоит. Пожалуй, можем завтра и попробовать.