– Ау-у-у-уа! Ах-ха-ха-аааа!

– Я боюсь, что « это» кинется на меня и укусит! – тихо сказал мальчик и попытался торопливо засунуть ключ обратно в кармашек.

– Открывай! – приказал Шарик.

Дверь поддалась не сразу: она сначала покапризничала, поскрипев плохо открывающимся замком, потом поскрипев петлями, потом рассохшимися досками. Шарик нетерпеливо боднул упрямицу и она, наконец, открылась. То, что увидели путешественники, удивило их, а потом рассмешило. Под окном комнаты Густава сидел недавний знакомый Шарика рыжий, толстобрюхий кот. Он, всунув голову в перевёрнутое набок жестяное ведро без дна, орал, что было мочи:

– Ау-у-у-уа! Ах-ха-ха-аааа!

Металлическое ведро, как рупор усиливало звук кошачьего вопля, превращая его в зловещий крик ведьминой птицы в дремучем лесу.

– Зачем ты это делаешь? – удивляясь, спросил Густав.

– Ты ещё спрашиваешь?! – зло ощерился кот, вынув голову из ведра, – Посмотри на свою ножищу! После того, как ты пнул меня за капельку слизанных с твоей булки сливок, у меня болит то место, из которого растёт хвост! Я тебе мщу! И буду мстить!

– А, так? – спросил мальчик, вынув из пакета блюдечко, и налив в него густых, ароматных сливок. – Я буду приносить тебе их каждый день.

Кот потянул носом ванильный запах, и недоверчиво поглядывая на Густава – лизнул подношение. Съев всё, рыжий обжора блаженно растянулся, обеими лапами обняв опустошённое блюдечко.

– К тебе, Густав, в квартиру побежали две противнейшие мыши, – умильно глядя на мальчика, промурлыкал кот. – Я сейчас немножко поваляюсь и пойду их ловить.

– А месть? – прищурив глазки, спросил Шарик

– Месть откладывается на неопределённое время, – поглаживая чистое блюдечко, сказал кот, – может быть, она откладывается совсем. Всё будет зависеть от частоты заполнения сливками вот этой прекрасной тарелочки…

– Ах ты, вымогатель! – засмеялись Шарик вместе с Густавом.

– Да-а-а! Я такой! – засыпая, мяукнул кот.

– Куда мы пойдём дальше? – спросил Густав Анакрон.

– Мы не пойдём, мы полезем, – Шарик вытянул из кулачка мальчика свою нитку и стал медленно подниматься в крону дерева, росшего под окном комнаты Густава. – Как у тебя с лазанием по деревьям?

– У меня хорошо! – крикнул мальчишка, ловко взбираясь по веткам вслед за Шариком.

– Фру Крисма! – гаркнул кто-то прямо в ухо Густава, отчего тот чуть не свалился вниз, – хочу тебе сказать гадкий мальчишка…

– Погоди фру-фру нападать, – остановил ворону Шарик, – не до тебя сейчас!

– Где ты видишь фру и ещё раз фру?! – завизжала, возмущаясь ворона, – я здесь одна фру! Где вторая фру? Где-где-где?

– Замолчи! – рассержено проворчал Шарик, с шипением выпуская из себя чуточку зло свистящего газа.

Ворона удивилась, испугалась и затихла.

– Смотри Густав, – тихонько сказал Шарик, – смотри, в окно над твоей комнатой, в то, что на втором этаже. Что ты там видишь?

– Там, в кресле спит старик, – также тихо сказал Густав, – мама говорила, что это наш сосед Карл Ларссон он въехал в дом два года назад. Дядюшка Карл бывший пожарный. Я никогда не видел, чтобы он выходил из дома. Ему приносит еду сотрудница социальной службы…

Мальчик хотел ещё что-то сказать, но его прервал вопль тормозящих автомобильных шин.

– И-у-а-а-а-и-у! – звук был резким, показалось: будто в уши въехал гоночный автомобиль и, затормозив на барабанной перепонке2, развернулся, унося восвояси свой вопль.

– А-а-а! – закричал Густав, закрывая уши ладонями.

– Что ты так орёшь?! – отвесив мальчишке крылом подзатыльник, гаркнула ворона. – Человек спит! Он слепой, а не глухой…

– Он слепой?! – поразился Густав, – я не знал…

– Он ослеп на пожаре, спасая двух несмышлёнышей. Они развели в доме костёр, когда их мама и папа были на работе. Нянька не уследила, – пояснила ворона, поглядывая через плечо Густава. – У пожарника Карла Ларсена нет родных, вот он и сидит, как сыч в своей комнатёнке…

– И-у-а-а-а-и-у! – вопль тормозящих шин, вновь прервал начатый разговор. Густав вовремя схватился за ветку, с трудом удержавшись на дереве.

– Я боюсь! – крикнул мальчик. – Я спускаюсь на землю!

– Погоди – это радиоприёмник, – остановила его ворона, – пожарник Карл Ларссон всегда слушает радио. Что ему ещё остаётся? Когда он засыпает, чёртов говорящий ящик начинает развлекать себя сам: скачет с одной радиоволны на другую, и вопит…

– Почему же так громко, фру Крисма? – вежливо поинтересовался Шарик у сердитой вороны.

– Ящику не нравиться, когда Карл спит вот он и старается его разбудить. Но Карл спит крепко. Я иногда тоже стучу ему в окно – пытаюсь прекратить вопли радиоприёмника, но Ларссон не слышит.

– Так это вы, фру, стучите топориком в гулком ущелье? – догадался Густав.

– Я, я, – подтвердила ворона, – я тоже хочу спать спокойно в своём гнезде. Стучу клювом по стеклу, а получается, будто топориком. Сама удивляюсь.

– Ура! – обрадовался Густав, – Мы победили мои страшные, ночные звуки. Теперь я их не боюсь…

– Нет, Густав, – вздохнул Шарик, – Мы только выяснили, где и отчего они рождаются, а одолеешь ты их только тогда, когда они прекратятся.

– Что для этого нужно сделать? – озабоченно спросил мальчик.

– Для этого нужно справиться с самым страшным врагом Карла Ларссона – его одиночеством. И ты можешь помочь ему в этом.

– Как? – удивился Густав.

– Давай крепко ударим Одиночеству по затылку книжкой про шпионов, – предложил Шарик. – Все пожарные любят слушать книжки про шпионов, особенно если их читают вслух такие отважные мальчишки, как ты. Тогда радиоприёмник, вообще, не нужно будет включать по вечерам.

– Я понял, друг, – кивнул Густав, – мне тоже грустно, когда мама уходит в пекарню. Теперь вдвоём с дядюшкой Карлом мы и моё Одиночество стукнем по затылку книжкой про шпионов. Я буду приходить к нему каждый вечер. Ох, и не поздоровиться нашим Одиночествам…

– Ну вот, кар-р-р-р, – всхлипнула ворона фру Крисма. – Коту сливки, Карлу и Густаву – книжку, а мне что? Подари мне, мальчик, бусики твоей мамы…

– Бусики не могу, – улыбнулся Густав, вынимая ёлочную игрушку из пакетика, – а вот это, пожалуйста.

Ворона выхватила из рук мальчика блестящую ёлочную игрушку и понеслась с нею в гнездо.

– Каруар! Каруар! – нежно неслось с верхушки дерева. Ворона любовалась подарком.

– Мне пора! – тихо сказал Шарик, – У тебя Густав всё будет хорошо.

Уже перелетая через арку ворот путешественник услышал:

– Останься до утра, Шарик! Завтра мама принесёт горячие миндальные булочки – я угощу тебя ими…

– Шарику нельзя есть горячее, – в ответ прокричал Шарик, а про себя подумал, – обидно, что я, вообще, не ем булочек.

Испания на глобусе Мира

Куда в этот раз занесёт его ветер, Шарик не знал.

– Куда занесёт, там и будем, – Шарик подмигнул нарисованным глазом летящему мимо самолётику, и принялся созерцать мир вокруг.

А мир готовился к рассвету. Из-за горизонта показалась краюшка спелого арбуза без корочки, так в этот раз Солнце решило представить себя миру. От арбузной дольки в разные стороны рваными кусками отлетала алая дымка. Она тут же растворялась в морщинистых волнах, окрашивая их в цвет извергающейся вулканической лавы. Облака тоже были нежно красными, будто только что искупались в переливчатых водах моря и ещё не успели высохнуть. Шарик любил красный цвет, ведь это был цвет его кожицы, поэтому рассвет радовал путешественника. Радовал ровно до того момента пока на розоватом фоне облаков не появился контур белого быстро приближающегося корабля. Корабль плыл вовсе не по морю: он возник и плыл в облаках.