Мне грустно очень иногда

Среди лесов, полей.

И тихо мается душа:

В молчанье соловей.

Мне очень хочется любить

Просторы русские страны

И в полной мере тихо жить

Под взглядом не своей жены.

Я разбежаться не могу

И броситься в колодец:

Себя я этим погублю,

Как резвый «коне-ходец».

Моя душа нехороша

Для разовой раскраски.

Ее не впустят небеса

Без смерти в белой маске.

Свое я тихо сохраню

Для долгого страданья.

А не свое я подниму,

Чтобы узнать желанье.

Желанье безмятежных дней.

Большое и родное.

Для русских и других людей:

В лицо их золотое.

Огорошен словами ее.

Неожиданное движенье.

Полюбить ее нелегко.

Непонятное сожаленье.

Откровенно смотрел в глаза,

Всю жестокость понимая.

В них и лето, и зима,

И любовная злость неземная.

И готов я руку поднять

И с размаху ее ударить,

На куски ее порвать

И на углях в лесу поджарить.

Не всегда я так жесток,

Не всегда без зверских желаний.

Посажу высоко на шесток,

Поманю деревенской баней.

Я по-черному баню топлю:

Раскаленное сердце обманет.

Никогда я в бане не пью:

Это многих в парную манит.

Разберись в своих чувствах сама:

В этом деле никто не поможет.

Если осень или зима,

Сердце тайно волшебное гложет.

Одичала в лесу одна

Некрасивая голая баба.

Равнодушье и тишина:

Всему этому очень рада.

Возле озера ждет ее волк.

Полюбила его, рыдая.

Знает в ревности волчьей толк,

Но усталости в ней, не зная.

А в лесу весь березовый ряд

Разливает березовый сок.

Не пугает зеленый наряд

Ни Приморье, ни Дальний Восток.

Только серый и белый туман

Ее душу всю ночь обнимает.

То ли правда, то ли обман.

Или радуется, или страдает.

Искупалась в студеной воде,

Застудила корявые руки,

Не пожаловалась судьбе,

Не просила о разлуке.

Одичала в лесу одна

Безобразно нагая баба.

Задымилась под ней земля

От любви горячего «гада».

Раскрылось небо голубое,

И солнце бросилось на луг.

А луга тело молодое

Не спряталось в толпе подруг.

И опаленное лучами

Иссохло кожей до старух,

С худыми синими ногами,

И под глазами черный круг.

Никто то тело не узнает,

Не прикоснутся пальцы рук.

А молодая пострадает

От старческих и странных мук.

Движенья глаз уже не стало.

Уже устала голова.

И тело горько зарыдало.

Упала рваная трава.

Никто не знает на планете —

Название ее – Земля.

Кто за старение в ответе?

Уходит, почему вода?

Еще ответа не услышал

И тайну эту не раскрыл,

Я на дорогу ночью вышел.

Я черта черного убил.

Волненье юности проходит,

Серьезность разума растет,

А старость где-то тихо бродит,

И смерть ее в засаде ждет.

Пока еще мы молодые

И все случится впереди.

И вставим зубы золотые,

И отречемся от любви.

Пока еще мы не поняли,

Что нас давно ограбили,

Что Родину у нас отняли,

Наполнив душу «жабами».

И холодеет наша кровь,

И мерзнут наши руки.

Гноим чужую мы любовь

И требуем разлуки.

Волненье юности прошло,

И огрубели души.

И расстаемся мы легко

С водой морской и сушей.

Что остается за душой?

Где вечное, святое?

Где жизни ключик золотой

И что-то дорогое?

Коленки острые поймал

Мой взгляд спокойный, равнодушный.

В вагоне я один не спал.

Вагон вонючий, душный.

Зачем смотрю на белизну

Чужого тела и молчу?

Познать мне трудно глубину

Всех мыслей по сонному лицу.

Вагон то движется, то вдруг

Объявят остановку.

И встрепенутся все вокруг

От сна, подняв головку.

Мне интересно посмотреть

На резкое движенье

И от сомненья одуреть,

И потерять терпенье.

Но заболела голова:

Ее долбит бессонница.

А мимо дикие леса,

Деревьев голых конница.

Коленки острые раздвинь

Девчонка незнакомая.

Небрежно ты одежды скинь,

Девчонка невесомая.