Свалился влюбленный в пучину,

В пучину жестокой любви.

И грубо, как влажную глину,

Мнет тело чужой жены.

А страстные ночи проходят

В рыданьях и стонах земных.

Простые слова заводят

Рассерженных и лихих.

А муж, как всегда, в дороге,

Бредет из последних сил

И думает лишь о Боге,

О том, как жизнь прожил.

Настало смертельное время,

И смерть над плечами весит,

Раскаянья тяжкое бремя

Над миром ночным звенит.

Не вспомнил он о любимой,

О женщине дорогой.

Не вспомнил он о родимой,

Роскошной и молодой.

Всю ночь жена кричала

От страсти молодой.

И не было печали,

А был конец большой.

Не приходя в сознанье,

Любовник молодой,

Не высказав признанья,

Лежал с чужой женой.

Умрет еще нескоро,

Наступит страшный день.

Супружества опора

Мелькнет расправы тень.

И в полдень в спальню тихо

Войдет муж пожилой

И улыбнется мило

Жене немолодой.

Увидев чье-то тело,

Не бросится в кровать,

А плоть его хотела

И мять и целовать.

Улыбка исчезает

И хмурится лицо.

Никто уже не знает:

Жену убьет за что.

Лежат давно два трупа,

А спальня заперта.

На два стальных шурупа

Прикручена судьба.

Оголилось волшебное пламя.

Загорелась стальная печаль.

А красивая белая дама

Не освоила струнный рояль.

Не хотели любить, не хотели,

Не хотели они изменять,

И поэтому в грех влетели,

И немного должны пострадать.

Жизнь смеется над тихой изменой,

А судьба вновь столкнет их в постель.

Не была дама белая смелой,

Соблазнил ее черный зверь.

Застонала от черного зноя

И забилась в черных руках,

Отказалась любить его стоя,

И поэтому вся в синяках.

Одурела от страсти безумной,

Потеряла и стыд свой и честь.

Видно, черный вовсе неумный:

Дама белая любит лесть.

Оголилась ненужная правда,

И потрепано плотью белье.

И прошла утоленная жажда.

Почернело у дамы лицо.

Кровью умылся ранний рассвет

И обнажился улыбкой.

Много уже улыбается лет.

Стала улыбка гибкой.

Небо прощает ему белизну:

Кровью умытое древо.

Вновь упадет рассвет в тишину

Лихо, конечно, и смело.

Жалуйся солнцу и радость придет.

Брызги счастья стонут.

Прерванный кем-то когда-то полет:

Летчики все утонут.

Море большое, его глубина

Мысли мои чарует.

Где ширина и где же длина?

Море опять бушует.

Море соленое, воздух хорош.

Волны крикливо плачут.

Только в рассвет пробирает дрожь.

Видно, нельзя иначе.

Видно, задумано так навсегда.

Было и будет вечно.

Надо в жизни, хотя б иногда,

Себя вести беспечно.

Задумался конюх, задумался конь

О жизни своей невеселой.

Пылает безумно в костре огонь,

Сжигая соседние села.

Конюшня шикарна, широкий простор

И много душистого сена.

Но где-то немного заужен зазор:

Не выйдет густая пена.

Замучился конюх, и выдохся конь

Цепляться за жизнь лихую.

В костре же пылает безумно огонь

И греет луну молодую.

Заснет скоро конюх, а конь захрапит.

Все бдительность потеряют.

Искра небольшая в конюшню влетит.

И грусть, и печаль зарыдают.

Пылает конюшня, пылают тела.

И крики несчастных стихают.

И падают балки в пучину огня.

Родные надрывно рыдают.

Не думает конюх, не думает конь

О жизни своей невеселой.

Пылает безумно в костре огонь,

Сжигая соседние села.

Ошибаться мне нельзя.

Я уверен в этом.

И расскажут мне друзья

Все потом.

Укорочен монолог.

Слова звучные.

Обнаружится подлог:

Объяснения научные.

В диалог влюблен,

Но не хочется,

Чтобы был прощен

Без пророчества.

Много я пожил:

Все с ошибками.

С ветром не дружил.

Дружил с липками.

А под липками

Много тени есть.

Листья липкие.

Всем большая честь.

Разыграется, остановится.

Остановится и заснет.

Не раскроется, но откроется

И положит ей что-то в рот.