– Отвали, – сказала я и пошла еще быстрее, чувствуя первые позывы страха.

Эти не отвяжутся. И парадной ни какой поблизости, что бы спрятаться. И такси ни одно не остановится. Что, они, дураки, таксисты-то? Видно же, что крутые ребята, на крутой машине девку клеят. Попробуй остановись. Голову снесут, только ноги забрякают.

– Родная, да не спеши ты так! Мы же за тобой не успеваем! – Прилизанный снова хохотнул, но смех его был каким-то не естественным и я стала догадываться почему.

Тут уже ни подворотня ни парадная не поможет. Да же если я найду какую ни будь парадную. Да же если в этой парадной я смогу спрятаться в чьей ни будь квартире, что мало вероятно. Какой дурак мне откроет. Все равно эти субчики меня достанут. Дверь выломают в конце концов.

– Ну, ладно, поупрямились и будет, – Прилизанный заговорил мрачным, серьезным голосом. – Георгий сказал…

Я остановилась. «Мерседес» тоже остановился.

Вот оно волшебное слово – «Георгий сказал». Так я и знала. Можно больше не рыпаться. Садись в машину, дура. Садись. Все равно скрутят. Все равно посадят. Садись. Карета подана.

… – Это самое… Георгий сказал, что бы мы тебя привезли в любом случае. Георгий сказал, что есть работа.

– Сколько? – почему-то спросила я.

– Это самое… Сто тысяч.

– Долларов? – спросила я, понимая, что спрашиваю глупость.

– Во дает! – сказал парень обращаясь очевидно к водителю. – Ну, не рублей же!

Пронзительный визг тормозов прервал нашу весьма занимательную дискуссию. Под самый багажник черной иномарки, оставив след на заснеженном асфальте, подлетела забрызганная грязью, «Нива», чуть не врезавшись в рубиновые задние фонари.

– Это самое… Ни фига себе! – воскликнул Прилизанный. – Это еще, что за клоун?

Клоун, то есть водитель «Нивы», в котором я с удивлением узнала парня из «России», сидевшего на поворотном круге и так приглянувшегося Светке, быстро, по-деловому вышел из машины, перелез, точнее перепрыгнул, оттолкнувшись ногой от бампера, через капот собственного автомобиля, открыл пассажирскую дверцу, мило улыбаясь, подошел ко мне и взяв из моих рук сумку, произнес:

– Служба спасения молоденьких девушек – «девять один один»! Прошу.

Не дожидаясь ответа, он кинул сумку на заднее сидение и крепко взяв меня по белы рученьки, можно сказать запихнул в свою «колымагу», громко хлопнув дверкой на глазах у изумленных обладателей «Мерседеса».

Впрочем, я и не сопротивлялась. С одной стороны потому, что просто оторопела от его нахальства, с другой… С другой стороны я вдруг внезапно почувствовала, что может быть, это та самая спасительная соломинка, которая наконец нашла меня в мутной водичке последних событий. И я должна, просто обязана ухватится за нее. Хвать! Глупо, конечно.

Ребята из «Мерседеса» повыскакивали как чертики из коробочки.

Водитель «Нивы» проделал «обратное сальто» через капот, уселся на свое место, захлопнул дверцу и дал задний, до отказа вдавив педаль газа в полик. «Нива» взревела двигателем и свиристя шипами по припорошенному снежком асфальту, подалась назад, набирая скорость и завывая. Ребятки Григория Мелешева побежали за нами, грозно размахивая ручками и выкрикивая всякие нехорошие слова, преимущественно состоящие из трех и пяти букв с редкими вкраплениями предлогов типа «в» и «на». Водитель «Мерседеса», оказался толстым и пузатым, и поэтому немного отстал от своего более спортивного напарника, который уже почти нагнал «Ниву» и находился на вытянутую руку от капота. Тут «Нива» внезапно затормозила.

– Ой! – Вскрикнула я, когда Прилизанный с глухим стуком, набегу врезался в решетку радиатора и упав откатился в сторону. «Нива» резко взяла с места и объехав Прилизанного, ушла вперед по проспекту. Я оглянулась, и сквозь заднее стекло увидела как толстый, похожий на Карлсона водитель, помогает Прилизанному подняться. Спустя несколько секунд их фигурки исчезли за шлейфом густеющего снегопада.

Мелелшев открыл рот, обнажая вместо зубов два ряда черно-белых клавишей рояля и подняв ко рту руку провел по ним ухоженным ногтем. Раздался мелодичный звон.

– Дил! Дили-дил-дил-дили-дил! Дили-дил-дил-дили-дил!

Потом он еще шире открыл рот, и я оказалась гдето в нутри его темной, влажной пасти.

– Дил! Дили-дил-дил-дили-дил! Дили-дил-дил-дили-дил! – звенели вокрук меня мягкие влажные стены.

– Дил! Дили-дил-дил-дили-дил!!!

Какая-то часть меня поняла, что это мне всего лиш снится. И во сне, я, понявшая это, сказала, той, другой себе, до которй еще не дошло. что это всего лиш сон, и которая еще спала:

– Да проснись, же, дура! Телефон звонит!

– Какой, телефон? Это же…

– Да сон это! Сон!

Я проснулась, но продолжала лежать с закрытыми глазми, слушаяя зубодробительную трель телефона.

Телефон не умолкал.

– Да, нет, это просто наказание какое-то!

Телефон бесчинствовал и надрывался.

– Уф-ф-ф…

Я с турдом приподнялась, села на кровати и сняла трубку.

– Ритка, это ты? – весело спросила Светка.

И чего она веселится в час ночи?

– А кто по твоему?

– Ну, вдруг, мужик какой подойдет… – хихикнула она. – Слушай, Ритка, а чего ты мужиков к себе не водишь? Ты же красивая баба… – Светка таинственным шепотом, так, чтоб не услышал ее Славка, заговорила в трубку. – Я бы на твоем месте каждый день новых водила. Живешь, как синий чулок какой…

Я посмотрела на светящийся циферблат часов, стоящих на при кроватной тумбочке. Двенадцать минут второго. Ничего не скажеш – «детское времечко»! На том конце провода слышались, кроме Светкиного интригующего шепота, громкая музыка, веселые женские и мужские голоса.

– Светка, ты что разбудила меня для того, что бы поинтересоваться странностями моей сексуальной жизни? Где вы там зависаете? – устало спросила я.

– Мы со Славиком в ресторане, но это все фигня! Слушай, Ритусик, у меня для тебя такая новость! – Светка сделала многозначительное ударение на слове «такая».

– Ну, выкладывай, – я зевнула и потянулась. Шелковая ночная рубашка приятно холодила разгоряченное сном тело.

– Ритка, мы с тобой едем в Москву, на конкурс красоты!

Я чуть не грохнулась с кровати.

– Мать, ты, что, сдурела!? Какой конкурс? Какой красоты?

– Как какой? – удивилась Светка. – Нашей с тобой, женской! Не мужской же!

– Какая Москва? Чего ты мелешь вообще? – я начинала на нее злится. – Чего ты там еще навыдумывала? Не можешь без этих, своих, фортелей!

– А чего это такое? – спросила Светка.

– Что?

– Ну, все говорят мне, Светка, ты не можешь без фортелей, не можешь без фортелей… Чего это такое фортели-то?

Н-н-да. Без бутылки шампанского здесь не обошлось.

– Заскоки это! Понятно? – ответила я Светке. – Вот, у тебя сейчас один такой заскок-фортель. Понятно?

Светка хихикнула в трубку.

– Славка танцевать пошел… Ишь как пузом своим вертит! Прям танец живота! Ой, Ритка, баба какая-то к нему клеится… Зенки, по выколупываю! Не, мне показалось…

Во блин! Она со мной разговаривает или на муженька своего пялится?

– Так, что такое фортели? – Спросила Светка.

– Заскоки это, дура!!! Задолбы! – крикнула я в трубку. – Ты меня задолбала, Светка! Пока, короче, я спать ложусь, – я уже хотела повесить трубку, но Светка залопотала.

– Ритка, Ритка, постой! Так, чего с Москвой-то?

Опять – двадцать пять!

– Светка! Дурында! Горе ты мое! Какая Москва? – я чуть не плакала. – Я спать хочу! Я уже месяц из дома не выхожу! У меня неприятностей, как заплат у нищего на подштанниках. Я видеть никого не хочу, и слышать никого не хочу, и нюхать никого не хочу!

– Вот и хорошо! – оптимистично воскликнула Светка. – Развеешься.

– Светик, я тебя умоляю, позвони завтра…

«Черта с два!» – подумала я. – «Завтра я нарочно телефон отключу».

– Ритка, ни каких завтра! – категорично ответила Светка. – Мы тут сидим с одним мужиком… Ты телеигру «Поле чудес» по телеку смотришь?