Память Все мы, все мы в этом мире тленны… Сергей Есенин Постепенно уходят ТУДА Други, матери и отцы. Всё спешим мы куда-то, глупцы, Забывая о них иногда. Что поделать! Одно лишь не так — Ведь живём мы без покаянья, Без прощенья друг друга, без знанья, Жизнь порой разменяв на пятак. Говорят, что узнать не дано, Как там будет, легко или тяжко, И когда роковая упряжка Унесёт нас туда, где темно. Но не надо бояться, тужить. Я, поверьте, совсем не пугаю. Там есть жизнь, но только другая. Я там был и вернулся здесь жить. Смертью, словно переболев, Пережил, говорят, я катарсис. Что теперь мне до жизни на Марсе! Ведь я снова живу на Земле! Стает снег, отшумит весна, Лист осенний с ветвей опадёт. Всё проходит, и жизнь пройдёт — Не бывает вечной она. Но бессмертна душа! Тленна только лишь плоть! И о них, перешедших ТУДА, Вспоминайте, хоть иногда, Чтобы памятью смерть побороть. Примета Стрижи улетают на юг незаметно. Порой и не вспомнишь, когда их не стало. Стрижи улетают, а это примета, Что осень подходит, что лето устало. Устало пугать нас пожарищ дымами, Грозить нам сухою грозой среди ночи. Ни капли всё лето! Река за домами Совсем обмелела, колен не замочишь. Наступит вот осень, и небо заплачет, Округу зальёт обложными дождями. Но стоит на всё это глянуть иначе — Порадует осень брусникой, груздями, Оранжевой тыквой в пустом огороде, Кочевьем синиц по садам оголённым. И всё ж мы жалеем, что лето уходит, Как будто страшимся зимы отдалённой. Оно нелюбимо поэтом великим, А мне по душе и пион, и ромашка, И знойные полдни, и запах клубники, И стайка стрижей, как мальчишек ватажка. Она, я заметил, намедни летала, А нынче не вижу, и это примета, Что кто-то ночами вздыхает устало: «Дожить до весны бы, до нового лета…» Разговор
Я умру на рассвете В предназначенный час… Алексей Прасолов Я умру, но не знаю когда И, конечно, не знаю как. Но не вечна же дней череда — Жизнь любого в Его руках. Срок придёт – стану я пред Ним И поведаю, как на духу, Что был жив не хлебом одним, Хоть и не подковал блоху. Жить старался со всеми в ладу, Извинялся, коль виноват. Свято верил, себе на беду — Человек человеку брат. Но нашёлся один подлец, Преподал мне под старость урок. Словно в спину ударил свинец — Человек человеку волк. Сраму мёртвые не имут! Но живому обидно до слёз, Когда тот, очень верил кому, Исподтиха удар нанёс. Драки были – не убегал. Сплюнул кровь да отмыл кулак. Всё простить можно даже врагам, Но предатель страшнее, чем враг. Как гадюке перелинять Для него не составит труда. Кто предал сегодня меня, Завтра так же другого предаст. Не простил его. Так и несу Этот мой непрощения грех. Неспособен, как Иисус, Я прощать абсолютно всех. Есть, Господь, грех ещё один. Так же трудно, как тот, нести. Хоть и дожил я до седин, За себя не умею мстить. Есть ещё грехи. Все со мной. Пред Тобою лукавить не след. Всё известно Тебе давно. Для Тебя неизвестного нет. «Ладно, – молвит Он. – Хорошо. Ты, считай, мной уже прощён. Возвращайся, откуда пришёл. Поживи-ка немного ещё. Помни! Чтоб не терять лица, — Эту весть бы до всех донесть! — Постарайся забыть подлеца. Будешь мстить – потеряешь и честь. Ведь предательством, словно клеймом, Он помечен теперь навсегда. О себе позаботься самом. Мне отмщение! Я воздам!» Помолчит. Вздохнёт напослед: «Как же там у вас мало любви! Как же много горя и бед! Ну, ступай. Я с тобою. Живи». Я вернусь к себе в дом поутру. Всё на месте — и стол, и кровать… Не сказал Он, когда я умру. И не дай Бог, мне это узнать. |
