– У… удар, – Бёрч почему-то запнулся, а Рамзи вдруг ткнул меня локтем в бок. Что я должен был заметить?
– Я правильно понимаю, джентльмены, что вы вели какие-то дела с моим отцом? – поторопил Бёрч, не выказывающий никакого желания беседовать.
– Несколько недель назад, – я просто вынужден был перейти к делу, хотя мне было искренне жаль старика. За очень короткий период нашего знакомства он произвел на меня самое приятное впечатление, за исключением одного незначительного эпизода. – Несколько недель назад я передал вашему отцу весьма ценную («Гхм!» – довольно громко сказал Рамзи) египетскую статуэтку с целью ее точной атрибуции и датировки. Если желаете, у меня есть расписка, – я вытащил слегка помявшуюся бумажку. – Мне бы хотелось забрать статуэтку обратно, раз уж я не сумел получить консультации.
Простой вопрос почему-то очень смутил мистера Бёрча.
– Разумеется, я приложу все усилия, мистер… – он бросил взгляд на мою визитную карточку, – мистер Картрайт. Но проблема в том, что вещи и документы моего отца оказались в очень большом беспорядке.
Я хорошо помнил рабочий кабинет Сэмюэла Бёрча, его спартанское убранство и аккуратно разложенные и расставленные книги и документы. Каким образом там возник беспорядок? Уж не сошел ли старик с ума перед смертью? Тоже непохоже, я ведь видел его совсем недавно, и он совершенно точно пребывал в здравом уме.
– Мистер Бёрч, вы совершенно в этом уверены? – осторожно спросил я. – Ваш отец не производил впечатления человека, способного оставить что-то в беспорядке.
Бёрч долго молчал, а потом поднялся из кресла и распахнул перед нами дверь отцовского кабинета.
– Смотрите сами, джентльмены.
Разгром, учиненный в некогда аккуратном кабинете, не поддавался описанию. Такого стоило бы ждать, наверное, от самого безнадежного из всех пациентов Бедлама, но никак не от тихого ученого. Ящики стола и шкафов были выломаны, дверцы распахнуты, многие книги лежали на полу кверху переплетами, обивку кресла вспороли, а записи Бёрча были разобраны по листу и рассыпаны по полу.
– Вы, разумеется, можете поискать здесь свою статуэтку, – Бёрча совершенно не обрадовал произведенный эффект. – Или обратиться в музей – возможно, отец хранил ее там. Но сам я за это вряд ли возьмусь, по крайней мере сейчас. Вы ведь понимаете, что горничной такую уборку не доверить.
– Мистер Бёрч, вы по-прежнему утверждаете, что ваш отец скончался от удара? – мягко поинтересовался до того молчавший Рамзи.
– Если вам угодно знать, то нет, – сухо ответил Бёрч.
– А от чего же? – не уступал Рамзи.
– Его убили. Очевидно, с целью ограбления. Джентльмены, надеюсь, вы понимаете, что я не хотел бы предавать эту историю огласке…
– Разумеется, – рассеянно сказал Рамзи. – Вы позволите все-таки посмотреть, нет ли здесь нашей статуэтки?
«Нашей»?
– Ты ее даже не видел никогда!
– Я прекрасно знаю, о чем идет речь, Картрайт, – сквозь зубы сказал Рамзи. – Буду тебе очень благодарен, если ты мне поможешь. Вы позволите? – бросил он через плечо.
– Да, конечно… Если вещица так дорога вам.
Бёрч-младший прислонился к стене, явно собираясь наблюдать за нашими поисками. Вряд ли он полагал, что мы можем забрать что-то, нам не принадлежащее. Скорее его очень интересовала вещь, из-за которой мы вели себя не самым подобающим образом.
Мне почему-то показалось, что Рамзи не был новичком в проведении обысков. Хотя мало ли, что ему приходилось делать на флоте и особенно в колониях – как известно, джентльмен к западу от Суэца не отвечает за то, что делает джентльмен к востоку от Суэца. Так или иначе, кабинет он осмотрел быстро и четко, не сделав ни одного лишнего движения. И, разумеется, мы с ним ровным счетом ничего не нашли, за вычетом пары-тройки египетских вещиц и какой-то рукописи на папирусе – Рамзи на мгновение прищурился на нее, как будто знал египетский язык, но почти сразу отложил хрупкий бурый лист в сторону.
– Прошу прощения за беспокойство, – сказал он наконец. – Здесь этой вещи явно нет. Ваш отец мог держать ее где-то еще в доме?
– Где – под подушкой? – ехидно спросил Бёрч. – Нет, это совершенно исключено.
Я совершенно уверился в своем подозрении, что смерть отца совершенно не огорчила Бёрча. Возможно, дело было в большом наследстве?
– Благодарю. Полагаю, нам лучше обратиться в отдел египтологии музея. Еще раз извините за вторжение. – Рамзи говорил короткими фразами, делая паузу после каждой из них, как будто с трудом подбирая слова для следующей.
– Пустое, джентльмены, – весь вид Бёрча свидетельствовал о том, что мы, напротив, нанесли ему страшнейшее оскорбление своим визитом.
Поэтому мы тут же откланялись и вышли на так и не начавшую оживать улицу.
– Нет ли у тебя папирос, Картрайт? – похоронным голосом осведомился Рамзи. – Тогда пойдем искать в этом мертвом городе табачную лавку. – И, не дожидаясь моего согласия, быстро зашагал вперед.
Мимо прошел, слегка задев меня плечом и не извинившись, очень высокий джентльмен в цилиндре. Меня поразила его борода – она спускалась, наверное, до середины груди. Рамзи вдруг остановился и посмотрел ему вслед.
– Где-то я его видел… – заметил он.
Бородатый джентльмен позвонил в ту же дверь, из которой только что вышли мы.
– Пошли, Картрайт. – Рамзи тут же потерял всякую оживленность. – Полагаю, с ним нам еще придется встретиться.
– Может, ты мне все-таки объяснишь, что происходит?
– Сначала я покурю.
После этого он молчал, пока мы все-таки не приобрели папиросы и не устроились в чудом оказавшейся открытой кофейне на Тэвисток-стрит.
– Мы, конечно, непременно зайдем в Британский музей, когда он соизволит открыться. – Рамзи мучительно долго устраивался, выбирал пирожное, закуривал, но наконец все-таки решил сжалиться надо мной.
– Но это не имеет ровным счетом никакого смысла.
– Не будешь ли ты так любезен объяснить, почему? – я старался быть спокойным, но мне казалось, что я попал в дурной роман, в котором уже появился первый труп. Не следует ли мне ждать встречи с великим детективом мистером Шерлоком Холмсом? Откуда столько таинственности вокруг самой обыденной истории? Хотя, если честно, я очень скучал по своей птице, и тревожился о ее судьбе.
– Потому что шансов на то, что Бёрч хранил ее в музее, нет никаких. Эту вещь не отпускают далеко от себя.
– Знаешь, понятнее мне не стало! – не выдержал я.
– Да. Конечно. Но ты уверен, что хочешь знать правду? Тебе очень повезло, что из-за этой вещицы убили Бёрча, а не тебя.
Что?!
– Рамзи, прекрати меня разыгрывать!
– Картрайт, давай договоримся так. – Рамзи оставался смертельно серьезен. – Ближайшие несколько дней мы проведем вместе. Как только откроется Британский музей, мы туда заглянем – вдруг все-таки случилось невероятное, и птица там. Ограбить его все-таки сложнее, чем дом Бёрча. А доказательством моей правоты тебе послужит, например… Помнишь человека, которого мы встретили у дома Бёрча? Если мы увидим его еще раз, значит, я прав. Вероятно, Бёрч обращался к нему за консультацией. Кстати! Возможно, нам стоит поговорить еще с мистером Эрнестом Баджем, он, пожалуй, крупнейший современный специалист по египетской магии. Скорее всего, он тоже что-то знает. К сожалению, я почти уверен, что не ошибаюсь…
Магии?
– Рамзи. Ты что, связался со спиритистами?! Какая магия? Столоверчение и прочие духи? Это, конечно, забавная тема для разговоров с барышнями, но нельзя же верить в это всерьез!
– Картрайт, успокойся. – Рамзи почти смеялся. – Бадж всего лишь изучает египетские представления о магии, ритуалы, амулеты и заклинания. Ты что думал, что он практик? Жжет сердца мумий на рассвете?
– Ладно, прости.
Пожалуй, я действительно погорячился.
Рамзи выполнил свою угрозу и не отходил от меня ни на шаг – впрочем его общество меня никогда не тяготило, не начало и теперь. Никаких развлечений во всем городе найти было нельзя, поэтому мы просидели весь день и вечер дома, за виски, книгами и неспешной беседой ни о чем. Рассказывать о египетской магии и своих подозрениях Рамзи категорически отказывался, напирая на то, что он может и ошибаться, так чего пугать меня раньше времени. В отместку я напоил его до полного бесчувствия, сам умудрившись остаться почти трезвым. Раньше мне такие фокусы не удавались. Правда, меня потянуло на приключения, но тащиться к каким-нибудь девицам в одиночку было откровенно лень, а Рамзи явно не был способен составить мне компанию, так что вечер кончился мирно.