– То есть, в семье не без урода, но урод не он? – развеселился Дулкин.

Я видел, что он провоцировал меня. Зачем, непонятно. Не без труда удалось вспомнить его имя-отчество.

– Валерий Николаевич, мой брат за 23 года ни разу даже на ночь нигде не загуливал. Он правильный парень. У него есть девушка, они живут вместе, пожениться хотели.

– Так, может, испугался? Знаешь, ляпнул про свадьбу, а потом думает: «Твою мать, что я наделал! Теперь скандалы попрут, дети, пеленки, крики, вопли… Нафиг оно мне все!». А? Такое сплошь и рядом бывает.

– Например?

Дулкин хотел привести пример, но ничего подходящего не смог вспомнить, и потому рассердился.

– А ты, Рогов, не умничай. Понял?

– Валерий Николаевич, давайте серьезно, – гнул я свою линию. – Что вы делаете, чтобы найти моего брата?

Опер вздохнул. Порылся в ящике стола, нашел заявление родителей. Прищурился и принялся бубнить, пробегая глазами по тексту:

– Алексей Владимирович, тысяча девятьсот… Так… Вечером… На поезде «Москва-Оренбург»… Что он там забыл?

– Командировка. Там не написано?

– Не умничай, говорю. – Дулкин отложил заявление. Побарабанил пальцами по столу. – Так и не вернулся, значит? И труба молчит? Понятно… Ну что, отправлю я ориентировки. Во все города следования поезда. В местные ЛОВД. Если они что-нибудь ответят, я дам знать, – опер покосился на заявление. – Телефон твои родители оставили? Ага, оставили. В общем, я им позвоню, когда информация будет.

Я кивнул.

– А разве заявление не в сейфе должно лежать?

– Что?

– Если вы пустили заявление в ход, оно должно лежать в папке с оперативно-розыскным делом. В сейфе. Не в столе.

Дулкин набычился.

– Слышь, шпана. Ты меня учить работать будешь?

– Я не хочу никого учить. Я просто хочу, чтобы вы нашли моего брата.

Дулкин прищурился на меня недобрым взглядом.

– Так, Рогов. Я тут подумал… А может, это ты с братцем не поделил чего-то? Бытовуха, так сказать. У нас 80 процентов всех убийств бытовые. Сын на отца, мать на сына, брат на брата… Чего с братом не поделил, говорю?

– Я из СИЗО два дня назад вышел.

– Ха, удивил. А может… А может, ты корешей своих подговорил? Специально, чтоб на тебя никто не подумал? Что, бабу не поделили? Или за наследство уже? Родители живы еще, а вы уже делите?

Явара была у меня с собой. Она всегда была в заднем правом кармане джинсов. На секунду я представил, как рука привычно ныряет в карман. Ладонь обхватывает увесистую палочку, почти полностью утопающую внутри – наружи лишь тупой конец пластикового «брелока». Удар сверху вниз, и хруст ломаемой ключицы заглушается воплем дуреющего от боли Дулкина…

– Вы можете относиться ко мне как угодно, мне плевать, – сказал я. – Можете думать что угодно. Говорить что угодно. Но раз вас посадили искать пропавших, займитесь делом. Пожалуйста.

Дом был новым. На Северо-Западе Москвы, то есть на другом конце города, поэтому добираться пришлось на метро. Красная высотка с подземной парковкой, супермаркетами, бутиками и кафешками на первом нежилом этаже. Несмотря на наличие собственной парковки под землей, двор дома, как и везде в Москве, был утыкан автомобилями.

Я долго не решался позвонить. Но все-таки набрал на домофоне номер квартиры, который мне сообщили родители, и ткнул кнопку вызова. А потом услышал ее голос.

– Кто там?

– Женя, это Алексей. Рогов.

Она молчала. Пищания, свидетельствовавшего, что трубку положили, не было, но вдруг у них тут какая-то новая модель домофона?

– Женя? Ты здесь?

– Зачем пришел?

– Надо.

Снова тишина. Я уже приготовился в третий раз назвать ее имя, но в этот момент дверь открылась и впустила меня внутрь.

Лифт был новеньким и современным. Коридоры подъезда чистые, светлые и просторные. Дверь в квартиру черной, матовой и крепкой. Я постучал. Женя знала, что я здесь, но открыла не сразу. Наверняка специально.

Она была красивой. Длинные светлые волосы, сейчас собранные в конский хвост, большие глаза. Она смотрела на меня исподлобья и выжидающе молчала.

– Привет. Я был в СИЗО, – сразу принялся я оправдываться.

Женя хмуро усмехнулась.

– Думаешь, я не в курсе? Сергей только о тебе и говорил.

– Что тебя жутко бесило, да?

– Зачем пришел?

– Делать то же самое, – заверил я. – Говорить с тобой о своем брате.

Она поколебалась, не сводя с меня настороженных глаз. В них сквозил холод. Но она все же отступила, пропуская меня внутрь.

Сергей не врал. Квартира была просторной. Однокомнатная студия с гостиной площадью около 40 квадратных метров. Мебели почти не было. Небольшая черная мебельная стенка, двуспальная кровать, письменный стол, комод с ящиками. Телевизор на стене.

– Мебель ваша?

– Смеешься? Хозяйская.

– Сколько в месяц платите?

Она вздохнула и кивнула на кухню. Я побрел следом. Женя села на стул у окна и, подобрав ноги, обхватила колени руками.

– Что ты хотел?

– Женя, не веди себя, как все остальные, – взмолился я. – Ты знаешь, что я люблю своего брата больше всех. Я за него любого порву.

– Сейчас никому не нужно ничего рвать.

– Ты уверена?

Она нахмурилась.

– В смысле?

– Сергей говорил о каких-то проблемах. Когда последний раз приходил ко мне. Недели две назад.

Женя заволновалась.

– О каких проблемах? Мне он ничего не говорил. Что за проблемы?

– Сказал, что расскажет, когда я выйду. Я вышел – а он исчез. Совпадение?

Она устало покачала головой.

– Я уже не знаю, что думать. С телефоном не расстаюсь ни на минуту, – в качестве доказательства Женя продемонстрировала зажатый в ладони мобильник. – Если в ванную иду, потом первым делом к сотовому бегу. Вдруг Сергей позвонил…

– Когда ты видела его в последний раз?

– Как это когда? Когда посадила на поезд.

– Ты его провожала?

– Что за вопрос. Естественно.

– С какого вокзала? Я у родителей спрашивал, но они не знают или не помнят.

– Казанский. Он махал мне в окно, когда добрался до своего места. У него была нижняя полка, как раз у окна со стороны перрона… Часа через три Сергей мне позвонил. Сказал, что они на какой-то станции остановились. Кажется, он не говорил, на какой. Или я забыла, потому что тогда значения этому не придала…

– Еще созванивались?

– Утром я послала ему СМС. Он не ответил. Я собиралась в институт как раз, – она поморщилась, – у нас сессия заканчивалась, зачеты и экзамены… После института еще раз ему написала. Часов пять вечера было. Пока на метро добралась, пока в магазин заскочила… Ответа так и не было. Я уже решила звонить ему. Телефон недоступен. Думаю, может, просто сети нет. Поезд-то черт знает где идет – лес, степь и все такое. Через час еще раз позвонила. То же самое.

– Когда занервничала?

– Когда по времени он уже в Оренбурге должен был быть. Звоню – телефон отключен. Написала кучу СМСок ему, просила ответить, спрашивала, все ли в порядке… Потом уснула как-то, – она протяжно вздохнула. Вспоминать те минуты было неприятно. – Утром вскакиваю, хватаю телефон. А ответа нет.

Я кивнул.

– Что делала потом?

– Ты как думаешь. Обзванивать всех бросилась. На работу ему позвонила, у меня визитки все были с телефонами. До шефа его дозвонилась. Тот удивился очень, но сразу среагировал. Сказал, что с Оренбургом свяжется. Они там Сергею номер в гостинице бронировали.

– И?

– Позвонил часа через два уже. Я по голосу сразу все поняла.

– Сергей в гостинице так и не появился?

Женя покачала головой. Нет, не появился. И впервые нормально, а не исподлобья, посмотрела на меня. Ей было страшно. Я ободряюще кивнул.

– Мы найдем его. Слышишь?

– Найдем, – горько повторила Женя. – Как? Щербаков в Оренбурге знакомых на уши поднял…

– Какой Щербаков?

– Шеф Сергея, директор «Гермеса». Эти знакомые на вокзал рванули, ментов местных подняли. Те опросили всех. Сергея никто не видел. На камерах наблюдения на вокзале его тоже не было. Они все посмотрели.