© Виктория Жалуманова, 2018

ISBN 978-5-4474-4621-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Психологические эксперименты Ву и Безе» это своеобразная проба пера писателя в жанре философской прозы.

Лёгкие байки, объясняющие с точки зрения законов естественных наук самые обычные психологические проблемы человека, изложены в форме забавных и трогательных диалогов ученого кота и его хозяйки. Здесь и ненавязчивый юмор, и нарочито мудрёные изречения главного героя. Но прежде всего, трогает откровенность, с которой автор раскрывает две свои личности: спонтанной, ранимой девочки Ву и духовно состоявшегося Безе.

Безусловно, с выводами автора можно спорить – в конце концов, размышления кота это субъективный взгляд на мир. Однако они заставляют задуматься над своим мироощущением и сформировать свою точку зрения на повседневные «заморочки».

В том, видно, и прелесть сентиментальной прозы – обнажая душу автора, она приоткрывает дверь и во внутренний мир читателя.

Что ж, милостивые господа и дамы, как всякое интеллектуально развитое существо… (А вопреки заблуждению масс, коты именно таковыми и являются – я настаиваю!) Так вот, будучи воспитанным, высокоинтеллектуальным индивидуумом, считаю своим первостепенным долгом представиться. Итак…

Прошу любить и жаловать, Георгий Безе. Кот. Впрочем, моя принадлежность к семейству кошачьих стала очевидна еще с первых строк. Странное имя для кота, не правда ли? Не просто странное – отвратительно глупое, на мой взгляд. Все дело в том, что изначально задумывалось меня назвать в честь выдающегося француза, автора незабвенной «Кармен» Жоржа Бизе. Но… регистратор клуба любителей кошек оказалась женщиной несведущей в иностранных языках (да и достаточно ленивой, чтобы прибегнуть к помощи сведущих, что греха таить). Единственным созвучным словом с фамилией Bizet ей показалось название популярного кондитерского изделия. А вот с именем Georges она вообще мудрить не стала! Так и вышло, уважаемые, что назван ваш покорный слуга был не в честь любимого композитора хозяйки, а в честь того, что откладывается на ее бедрах!

Кстати, о ней. Моя суета сует, мои неспокойные ночи и полные приключения дни, моя Ву. Имя ее в человеческом мире звучит куда прозаичней, но лично я считаю, что первый вариант подходит ей значительно лучше. Посудите сами: завалив меня на спину и щекоча мое нежное (чувствительное, между прочим, ко всяким поползновениям в его сторону) пузо, она глупо улыбается и бесконечно приговаривает: «Ву-у-у-ву-у-у!». И вечером, доставая из пакета полторашку темного, тягучего пива, восхищенно восклицает: «Ву-у!». Зато наутро это же самое «ву-у…» эхом отталкивается от стен ванной. Хотя нет, утреннее «ву» какое-то печальное, полное усталости и отчаяния. Каждый раз, глядя на этот пакет вечером, она знает, что на утро оно станет таким. Но моя хозяйка – отважный экспериментатор. Увы…

К слову, ее вспыльчивая натура несколько лет назад запечатлелась парой очаровательных шрамов в моем паху. В тот самый день, когда по простоте (ну или пылкости) незрелой души я впервые расставил следы своего пребывания по нашей квартире. Ву мой юношеский порыв не оценила. И с тех пор все психологические эксперименты мы ставим вместе: она от склонности к риску, а я оттого, что обычные котовьи радости для меня теперь нисколько не привлекательны.

Ну-с… как я и говорил ранее, я склонен к самокопанию, осмыслению реальности и анализу человеческих поступков. А Ву как никто умеет создавать ситуации, в которых мое аналитическое мышление и прагматизм вполне уместны. Мы идеальная пара. Ожидаете, что здесь я процитирую Александра Сергеевича? Ну, те самые строки о полярном тандеме Онегина и Ленского «они сошлись как лед и…» Пожалуй, это было бы к месту, но все же нескромно со стороны обычного домашнего кота, а потому я перейду к сути, дабы не заставить читателя скучать над моими унылыми речевыми оборотами. Да и имею смелость попросить вас заранее не судить строго о моих интеллектуальных способностях и сделанных мною умозаключениях. Я все же только кот и «академиев не кончал», лишь отважился высказать свое мнение обо всем происходящем в моем окружении. Смею надеяться, что оно вам будет интересно.

Пожалуй, самой известной женщиной-экспериментатором была Мария Кюри. Моей Ву весьма далеко до гениальной ученой, но подобно легендарной исследовательнице, первый свой эксперимент она решила поставить на себе.

Открытие мадам Кюри убило ту, которая посвятила ему свою жизнь… Откровенность, конечно, не радий, но ведь пока не исследовано, что она способна сотворить с душой и, вполне возможно, что она настолько же вредна для человеческого организма, насколько оказалась губительна радиация.

На протяжении почти трех десятков лет Ву оттачивала искусство лжи. Её тренером, вопреки всякой логике, была ее родительница – женщина честная, искренняя и невероятно проницательная. Как ВСЯКАЯ мать, она хорошо чувствовала, когда Ву врала. И как РЕДКАЯ мать, умела объективно смотреть на своего ребенка, а, следовательно, и предполагать, до чего может довести столь нелепая ложь. Любая попытка обмана пресекалась ею на корню, и Ву ничего не оставалось (поскольку каждый ребенок иногда просто обязан врать родителям) как только совершенствовать свои «лживые» навыки. В тот день, когда моя врушка впервые смогла обмануть маму, она вывела главное правило лжи: «Поверь в то, что говоришь, и переживи это, как реальное событие». Отныне обман стал искусством, своеобразной религией ее существования. Он был безопаснее правды, зачастую намного увлекательнее, а главное, наполнял жизнь маленькой девочки вереницей захватывающих событий, в реальность которых она заставляла верить не только окружающих, но и себя.

Со временем, интерес ко лжи перестал быть чем-то особенным: то, что дочуля курит, мама все-таки узнала; школьные тайны вместе с аттестатом спрятались в пыльном ящике комода, да и первая любовь из трепетной девичьей тайны с годами превратилась лишь в еще один повод для сожаления. А обман стал каким-то обыденным… Врать стало привычным о планах на выходные, чтобы не обидеть родственников, горящих желанием в очередной раз пригласить на дачу, а после дружным составом обсудить и осудить. Или же о новом кавалере подруги, чтобы не ранить ее зародившихся чувств к очередному пустозвону, которому (какие весомые доводы не приводи) она готова отдать руку, сердце и квартиру. Или о том, куда подевалась половина зарплаты, чтобы мама подкинула тыщенку-другую, поскольку та половина была бестолково оставлена в ближайшем баре. И о своих чувствах. Чтобы никто не смог задеть той самой потаенной струнки, которая отвечает за слезы. В последнем случае, обман был столь искусен, что моя Ву почти разучилась плакать.

Подруги поражались тому, какая она «сильная девочка», злые языки родственников не уставали перетирать ее «черствость и бездушность», и никто даже не подозревал, что это заслуга не каменного сердца Ву, а ее отточенного мастерства лжи. Тем больше было всеобщее удивление, когда она поставила свой первый эксперимент – душевный эксгибиционизм.

– Знаешь, Безе, – она посмотрела на меня так устало, так отчаянно, – я устала врать. Они смотрят на меня, а видят совсем другого человека. Ту, которую я им наврала. Понимаешь?