Я жадно ловила каждое произнесенное им слово, невольно начиная впадать в некий транс от вкрадчивого звучания его низкого голоса – чуть с хрипотцой, с едва уловимой бархатистостью, которая заставила меня задрожать. Несмотря на то, что я никогда не любила своего полного имени, в его устах оно звучало иначе – тягуче, плавно, совсем незнакомо. Словно и не мое имя это было вовсе.

– Но мы не будем продолжать наш разговор, пока ты не поешь, – он резко прервал свою речь, и в тот же миг, словно только дожидаясь этих слов, дверь отворилась, впуская в комнату двух молчаливых слуг, несущих в руках несколько блюд. Темнота с любопытством заглянула в образовавшийся проем, но свет, идущий от свечей, помешал ей скользнуть вслед за вошедшими. Недовольно прошипев что-то на понятном только ей одной языке, она свернулась незаметным клубком у входа, продолжая настороженно наблюдать за мной сквозь неплотно прикрытые створки.

Слуги испарились столь же неслышно, как и вошли, оставив на небольшом круглом столике, рядом с которым находилась пара высоких крепких стульев, принесенные ими блюда. Я недоуменно взглянула на мужчину, пытаясь понять, к чему такая забота. Уловив мои мысли, он негромко произнес:

– Я хочу, чтобы ты поела. Ты ведь сделаешь это для меня, Аселайн?

Я даже и не думала возражать, но от его низкого голоса, как и в нашу первую встречу, по коже вновь пробежала легкая дрожь.

С опаской присев на краешек стула, я сосредоточила внимание на приготовленных блюдах – так непривычно было видеть любимую мной с детства еду в этом странном месте. Попробовав всего по кусочку и убедившись, что стряпня здешнего повара по вкусу оставила далеко позади все, когда-либо мною пробованное, я потянулась за высоким кубком. Пригубив прохладную жидкость и с изумлением узнав в ней мое любимое миндальное молоко, я вновь задалась вопросом – как хозяин замка или его слуги смогли угадать мои вкусы? Или же это было простым совпадением?

Я гнала от себя эти назойливые мысли, пытаясь не смотреть в сторону мужчины, который продолжал наблюдать за мной с тем же странным выражением лица. Как я не билась, не могла его разгадать.

Странные слова, произнесенные хозяином замка, предательски жгли разум. Сколько бы я ни старалась убедить себя в абсурдности собственных догадок, мысль о том, что мой новоявленный господин может оказаться живым воплощением самых сильных людских страхов, коими церковь усиленно стращала свою паству, не желали покидать мою голову.

Я, как могла, оттягивала момент продолжения разговора, нарочито маленькими глоточками цедя напиток, но когда дольше тянуть стало невозможно, решилась: поставив кубок на стол, встала из-за стола и подошла к окну, сквозь которое за происходящим равнодушно наблюдала холодная луна.

– Ты ведь уже поняла, кем я являюсь.

Низкий вкрадчивый голос словно проник в мои мысли, каким-то волшебным образом расставив все по местам.

Это был не вопрос, это было утверждение. И я не могла ему возразить – он был прав. Я действительно знала, кто Он.

– Почему?

На секунду дьявол в человеческом обличье – а в том, что это был именно он, у меня не осталось никаких сомнений – замешкался, сбитый с толку внезапным вопросом. Наверное, он ожидал, что я впаду в истерику или же наоборот, сбивчивые слова польются из меня неудержимым потоком, но все, чего хотела я сейчас, так это знать, за что моя жизнь была отдана ему.

– Что именно ты хочешь знать? – слегка нахмурившись, произнес извечный враг людского рода, одно упоминание которого вызывало священный ужас. Зато теперь я точно знала, в чем причина леденящего душу страха, что в эту минуту затаился в глубине сердца, выжидая удобный момент, чтобы вновь вырваться наружу, разом лишив меня возможности связно мыслить.

Пользуясь мимолетным порывом храбрости, я громко спросила, гоня от себя уже ставшие привычными сомнения:

– Почему моя душа стала расходной монетой в удовлетворении алчных стремлений отца? И коль уже невозможно ничего изменить, могу ли я узнать, за какое его желание я буду расплачиваться перед вами своей душой?

– Дэриан.

– Что? – я непонимающе нахмурилась в ответ на сухо брошенное им слово, которое никак не могло являться ответом на вопрос, и отвернулась, стараясь не показать, сколько усилий пришлось приложить, чтобы не позволить отчаянию и страху взять надо мной верх.

– Называй меня так. Когда-то давно это было моим именем.

Его голос на последней фразе странным образом замедлился, отчего я, против воли, вновь повернулась в его сторону. Черные глаза внезапно подернулись дымкой, и мне почудилось, что клубящаяся тьма на миг отступила и показалось легкое изумрудное сияние – так яркий солнечный луч пронзает толщи грузных облаков, чтобы всего на секунду притронуться к земле нежным касанием. Но прежде чем я смогла пристальнее всмотреться в лицо мужчины, и понять, не привиделось ли мне это, он скупо промолвил, возвращаясь к сухому бесстрастному тону:

– Ты желаешь узнать правду? Что же, я в состоянии удовлетворить твое маленькое любопытство. Твой отец возжелал ни много, ни мало – корону и королевский престол. Ради этой цели он был готов на все – в том числе, принести в жертву душу своей дочери. Правда, в тот момент он еще не подозревал, что спустя всего несколько часов после заключения договора, на свет появишься ты. Впрочем, он не знал о тебе многие годы – ровно до того момента, пока мои слуги не напомнили ему о том, что оговоренный срок близится к завершению.

Его слова всколыхнули в моей душе сотни вопросов, однако вслух я смогла выдавить из себя только один:

– Откуда вы это знаете?

– Мне доступно многое – в том числе, умение читать людские души словно раскрытую книгу, – задумчиво проговорил мужчина, – Нет нужды слышать мысли, когда все, что когда либо волновало их умы, все страсти, что владели сердцем, оставляют неизгладимый отпечаток на их душах.

– А что вы видите в моей? – неожиданно для себя поинтересовалась я, в глубине души замирая от собственной смелости, опасно близкой к безрассудству: так разговаривать с дьяволом могла себе позволить либо совсем выжившая из ума, либо же никогда его и не имевшая. Впрочем, после всей череды событий, произошедшей в моей жизни за последние несколько дней, я уже не могла быть полностью уверена даже в собственном рассудке – настолько близко реальность граничила с помешательством.

– Чистоту. Невинность помыслов и желаний, – со странным выражением лица проговорил он. – Ты удивительно бесхитростна и порой наивна для своих лет. Даже несмотря на договор, заключенный с твоим отцом по всем правилам подлунного мира, я все еще не в силах завладеть твоей душой. В тебе слишком много света. И веры. Нет, не в божественную силу, а, как это ни странно, в саму жизнь.

Я не могла поверить собственным ушам – неужели он только что произнес, что не может забрать мою душу? И если это действительно было так, то…

– Значит, я свободна? – слегка запинаясь, пробормотала я, боясь поверить в собственные слова. Под стать моим сомнениям он медленно покачал головой.

– Свободна? – он задумчиво повторил за мной это слово, точно смакуя его. На идеально очерченных мужских губах проступила тень зловещей улыбки.

– Нет, я не отпущу тебя. Я слишком долго ждал этого момента, чтобы позволить тебе уйти.

Слишком долго? Разве какие-то жалкие семнадцать лет – срок для этого бессмертного существа?

Я недоуменно нахмурилась, ощущая, как надежда, мгновенной вспышкой промелькнувшая в душе, столь же быстро угасла, оставив вместо себя горький привкус разочарования.

– В таком случае… Что же вы намереваетесь делать со мной, если над моей душой все еще не властны?

– Что именно сделаю? О, на этот счет у меня множество задумок, – он коварно ухмыльнулся и неожиданно подмигнул. – Но для начала – покажу тебе замок.

Я оказалась не готова к такой стремительной смене настроения: еще минуту назад мужчина был задумчив и даже мрачен, а сейчас на тонких губах проступает легкая тень подступающей улыбки. И пусть я не могла относиться к нему как к союзнику, было невозможно не отметить, насколько она преобразила его лицо: резкие черты разом смягчились, словно невидимый художник провел широкой кистью по четким линиям, растушевав контуры. Даже обычно пугающая тьма в глазах не выглядела таковой, загадочно мерцая в отблесках свеч – сейчас, как никогда, он по-настоящему походил на человека. И не просто человека, а уверенного в своей притягательности мужчину. Пускай я отдавала себе отчет, что все это может быть лишь очередной притворной маской, за которой скрывалась его истинная греховная сущность, ничего поделать с собой не могла, и, словно завороженная, наблюдала за тем, как четко очерченные губы дрогнули и медленно растянулись в понимающей снисходительной ухмылке. Которая, впрочем, и привела меня в чувство, заставив резко осознать, что столь непривычные для меня мысли чуть было не заставили ступить на скользкий путь любования существом, во власти которого я сейчас находилась.