Занавес опустился. Музыка смолкла. Барнум исчез. Театрик опустел.

Но внезапно раздался резкий свисток, и полотно вновь взвилось.

На площади воцарилась мертвая тишина. На сцене стоял Синий человек, прикованный цепью, словно дикий зверь. На нем не было ничего, кроме панталон. Оголенный мощный торс выдавал недюжинную силу.

Дон Рафаэло Гимараенс не ошибся в расчете. Невероятно: человек на эстраде совершенно синий, синий с головы до пят, как будто бы он выкупался в индиго! И если, как утверждает барнум, это его природная масть, то за собственные деньги зритель имеет право в этом убедиться!

Оторопевшая было толпа пришла в неистовство. Пронзительные крики, топот, смех, аплодисменты раздались со всех сторон. Теперь наконец зрители были удовлетворены.

– Итак, дамы и господа, – снова начал Гимараенс свою высокопарную речь, – обманул ли я вас? Стоило ли лицезрение Синего человека небольшой платы? Однако это лишь начало! Теперь моя очередь выполнять обещания. Сейчас вы станете свидетелями небывалых экспериментов. Желает ли кто-нибудь из многоуважаемой публики принести воды или любой иной жидкости и помыть Синего человека? Вы имеете полную возможность проверить истинность моих слов! Вы, сударь, – обратился он к грузчику-негру колоссального роста, – вы желаете попробовать?

Мужчина, слегка смутившись, все же утвердительно кивнул и взял у одного из музыкантов таз и тряпку не первой свежести. Намочив ее, он взобрался на сцену и подошел к Синему человеку, намереваясь как следует его потереть.

Несчастный, до сих пор, по крайней мере с виду, казавшийся равнодушным, опустив глаза, застыл в страдальческой позе, но вдруг яростно завопил и встал в боксерскую стойку перед озадаченным негром.

– Не волнуйся, мой мальчик, – внушительно проговорил барнум, и, обратившись к грузчику, обронил: – он иногда нервничает. Сейчас я его успокою. Ударив кнутом, циркач грозно добавил: – Синий человек! Опустить руки! Не сметь перечить уважаемой публике!

Покорившись, синий дьявол успокоился и позволил делать с собой все что угодно.

Но в это время испуганный негр отбросил таз – брызги полетели во все стороны, швырнул на землю тряпку и опрометью кинулся прочь.

И тут произошло нечто необъяснимое, медицинской наукой не описанное. Синий человек неожиданно стал коричневым!

Кожа вокруг глаз и рта, нос, уши, а затем ноги и руки постепенно начали менять цвет и в конце концов оказались абсолютно такими же, как у чистокровных негров.

Все вокруг топали и свистели. Право же, сеньор Гимараенс выполнил больше, чем обещал, тем не менее надо же, черт возьми, выяснить, был ли синий цвет природным цветом!

Но в это время несчастный успокоился, прерывистое дыхание выровнялось, и мало-помалу коричневый цвет вновь уступил место синему, к неописуемой радости всех присутствующих.

– А теперь, дамы и господа, – провозгласил барнум, – Синий человек будет есть! Он ест совершенно так же, как мы с вами, с той лишь разницей,

что дикарь нипочем не желает есть вареного. Все, что нужно этому каннибалуnote 92, так это сырое мясо. Смотрите же. – И он показал толпе только что зарезанную курицу, чисто ощипанную, но очень тощую.

Прежде чем схватить тщедушную птицу, Синий человек, до сих пор не произнесший ни слова, казалось, сделал над собой усилие и, обратив грустный взор к любопытной, но равнодушной толпе, крикнул:

– Есть среди вас кто-нибудь, сносно говорящий по-французски?

Увы! В этих местах говорят на португальском. Никто не откликнулся на его мольбу.

– Синий человек голоден! Я думаю, что он говорит мне: «Ты мой кормилец, мой благодетель».

Бедняга, который, по-видимому, находился на грани истощения, вцепился в курицу, жадно глотая большими кусками.

– Спокойнее, Синий человек! Спокойнее, мой мальчик, отдышись!

Но тот, изголодавшийся, со слезами на глазах ответил по-французски:

– Палач! Если ты моришь меня голодом для того, чтобы я развлекал твою публику, заглатывая эту мерзость, так, по крайней мере, позволь хоть один раз насытиться! Не-ст! Лучше сто раз умереть! Иметь бы оружие, чтобы раз и навсегда покончить со всем этим! Даже во сне этот мошенник стережет меня.

– Смотрите, смотрите, господа! Синий человек сегодня на редкость красноречив! Обычно он немногословен. Нет сомнений, что ваше добропорядочное общество расшевелило его! Ах! Если бы научить его португальскому! Но что вы хотите: дикарь глупее попугая. Те хоть слышат и понимают.

В толпе вновь раздались восклицания, смех, восторженные аплодисменты. Горячие головы потребовали от барнума новых чудес. Сеньор Гимараенс, который ни в чем не мог отказать публике, подошел к Синему человеку, заставил его встать и приказал танцевать.

Однако тот либо не понял приказания, либо перенесенные им страдания переполнили чашу терпения. Он остался недвижим, бросая вызов хозяину. Кнут взвился и готов был уже обрушить страшные удары на плечи невольника, но застыл в воздухе. Руку, державшую кнут, остановил какой-то белый.

Сеньор Гимараенс закричал от гнева и боли, попытался освободиться и, наконец, стал звать на помощь.

Синий человек испустил победный клич, выхватил кнут из рук палача и принялся что есть мочи лупить его.

Мушкетерская шляпа в одно мгновение превратилась в грязную тряпку, всюду валялись обрывки кружев, от рубашки остались одни лохмотья, а Синий человек, ослепленный ненавистью и ужасом, все бил и бил своего мучителя, не в силах остановиться.

Никто из оторопевших зрителей не шевельнулся, так все были удивлены, даже ошеломлены увиденным.

На крики хозяина сбежались музыканты. Они хотели уже наброситься на взбунтовавшегося дикаря. Но тот, словно разъяренный зверь, терзая жертву, крикнул:

– Если кто-нибудь из вас сделает шаг, я сверну ему шею.

Угроза казалась вполне реальной. Гимараенс хрипел, высунув язык, глаза вылезли из орбит.

Незнание французского не помешало музыкантам понять смысл угрозы, и они так и остались стоять, кто где был.

Опомнившись, один из них побежал за гвардейцами. В Диаманте эти блюстители порядка охраняют банк, особняк управляющего, дома торговцев. Всякое может случиться, когда в городе много выпивки.

Вопреки установившемуся правилу (а исключение составляют разве что опереточные карабинерыnote 93) военные подоспели вовремя. Патруль появился как раз в тот самый момент, когда сеньор Гимараенс готов уже был отдать Богу душу.

Группа туземных солдат из племени индейцев тапуйес, в панталонах и белопенных блузах, босиком, со скверными поршневыми ружьями наперевес, протиснулась к сцене. Толпа почтительно расступилась при виде их предводителя.

С ног до головы облаченный в крахмальный тикnote 94, он держался с исключительным достоинством. Основной предмет его гордости составляла невообразимая остроконечная, почти клоунская, шляпа. Она рассмешила бы, пожалуй, и несмеяну. Представьте себе гигантский кожаный конус, с негнущимися плоскими полями. С его верхушки свисают две ленты длиной по два метра, на которых крупными пурпурными буквами начертано по-португальски: уважай закон.

Как говорится, ни прибавить, ни убавить! Не так ли?

Однако этот самый карикатурный персонаж не кто иной, как верховный судья Диаманты, второе официальное лицо в городе. Он подчиняется только управляющему шахтами.

Высокое лицо отважно приблизилось к Синему человеку и велело немедленно отпустить несчастную жертву. Но тщетно. Мятежник не понимал или не желал понимать приказ судьи, поколебав тем самым непререкаемый авторитет последнего.

– Повторяю, оставьте в покое этого человека! – Судье впервые не повиновались. Не зная, что имеет дело с феноменомnote 95, и искренне полагая, что синева его кожи – всего лишь маскарад, страж порядка взобрался на сцену и замахнулся на непокорного тростью.