Огромное впечатление произвела на Дмитрия численность личного состава гигантской машины КГБ. Девяносто тысяч офицеров аппарата работали в СССР и по всему миру, а ведь были еще четырехсоттысячные пограничные войска и войска специального назначения, телохранители, охранники, чиновники, вольнонаемные служащие, а также сотни тысяч информаторов, агентов влияния и прочих добровольных помощников, большинство из которых получало вознаграждение из государственного кармана.
Понемногу Дмитрий понял, что КГБ превратился в замкнутый, тайный мир; опутав своей паутиной весь Советский Союз, КГБ мог дотянуться до самого отдаленного уголка земного шара. Из штаба на Лубянке, известного также как Московский центр, КГБ контролировал ситуацию как в самой маленькой деревушке на территории СССР, так и в столицах иностранных держав, армейских штабах, научных центрах. Ради их же собственной безопасности за советскими гражданами постоянно наблюдали тайно, следили и в открытую, проверяли и перепроверяли, постоянно оценивая степень личной благонадежности каждого. Никакая страна не могла представить себе подлинных масштабов этой тайной организации, которая охраняла Советскую страну, одновременно стараясь проникнуть в секреты своих противников.
Внутри самого Советского Союза сотрудники КГБ были людьми особой породы, закрытой кастой избранных, которые в сравнении с остальными гражданами стояли на более высоком уровне материального благополучия.
- Возьми, например, Москву, - сказал ему как-то вечером некто Миша Пономарев, когда они были в библиотеке одни. - Ты думаешь, что знаешь Москву?
Высокий и нескладный, с узким лицом и круглыми глазами, белорус по национальности, Миша Пономарев был двадцатисемилетним слушателем выпускного курса и в мае заканчивал Высшую школу. Фашисты повесили его родителей в Борисове во время войны, и всю свою жизнь он провел в детских домах и приютах. Может быть, из-за схожей судьбы они и сблизились с Дмитрием. Познакомились они на занятиях - будучи учащимся старшего курса, Пономарев иногда замещал преподавателя, который читал им лекции по организации и структуре КГБ.
- В Москве существует два города, - увлеченно рассказывал он, а Дмитрий думал, что Пономарев - самый жизнерадостный из курсантов их школы. - Один город - это тот, что виден любому туристу: Красная площадь, Ново-Девичий монастырь, парк Горького, Большой театр, ВДНХ и прочее. Другой город - это наш город.
Дмитрий удивленно приподнял брови.
- Секретный город правительства и КГБ! - с торжеством объявил Пономарев и сделал паузу, как бы ожидая, пока эти слова поглубже проникнут в сознание его младшего товарища.
- Вообрази себе карту Москвы, - продолжал он, описывая руками в воздухе большой круг. - Нет, постой...
Он сорвался с места и скрылся между стеллажами с книгами. В следующую секунду он вынырнул оттуда, с победоносным видом развернув перед Дмитрием подробную карту города.
- Давай ограничимся территорией Садового кольца, а начнем мы, конечно же, с Кремля. - Его длинный палец ткнул в то место, где была изображена Красная площадь. - В нескольких сотнях метров от Кремля находятся как официальные, так и секретные объекты КГБ: здания на площади Дзержинского, Малой Лубянке, Кузнецком мосту. Если двинуться по улице Горького, то попадешь в район, где стоят жилые дома КГБ - на Можайском шоссе, Первой Мещанской, на Арбате. - Его пальцы порхали над картой, описывая расширяющиеся концентрические окружности. - Все это внутри Садового кольца. Кстати, позади Большого театра располагается штаб МВД.
Дмитрий кивнул. Министерству внутренних дел подчинялись милиция и внутренние войска.
- Вот здесь, внизу, - энтузиазм Пономарева достиг невероятной силы, на Калужском шоссе, расквартировано спецподразделение КГБ, охраняющее Академию наук, а на Покровском бульваре стоят две дивизии МВД и КГБ, находящиеся в постоянной боевой готовности.
Пономарев смотрел на Дмитрия с горделивым выражением на лице и напоминал фокусника, который только что достал из своего цилиндра жирного кролика.
- Теперь видишь, как мы контролируем город? А ведь я еще не упомянул о клубе КГБ, о жилых кварталах, таких, как на Кутузовском проспекте, где живут члены Политбюро и наши руководители.
- А где живет Андропов?
- На Кутузовском, в том же доме, где находится квартира Брежнева. Пономарев на секунду замолчал. - Я не упомянул о наших конспиративных квартирах, таких, как... вот: Новокузнецкая, 32, Болотная, 62, Сиротская, 11, Таганская, 17, и еще особняк на Зубовской площади... - Его палец ткнулся в карту в нескольких местах. - Кроме всего перечисленного, у нас есть десятки явочных квартир по всему городу. В Подмосковье есть специальные колхозы, которые выращивают для нас овощи, собственные бойни, где для нас заготавливают мясо, своя собственная медицинская служба, свои повара, электрики, прочие специалисты.
- Ты сказал - собственные?
- Давай-ка я тебе кое-что покажу, - усмехнулся Пономарев. - Одевайся и пошли.
- Куда? - удивился Дмитрий.
- Увидишь.
Примерно полчаса спустя они сидели в элегантном ресторане на восьмом этаже здания на Лубянке, куда Миша благодаря своему положению имел право приводить гостей. Дмитрий впервые попал в это здание и теперь испытывал такое благоговение, что у него перехватывало дыхание Его сердце отчаянно колотилось, когда он показывал свои корочки охранникам на входе, а сам рассматривал массивные ворота с укрепленным на них гербом СССР В лифте он молчал, думая о секретных планах, которые, быть может, именно сейчас рождаются за запертыми дверьми кабинетов в нескольких метрах от него.
В ресторане он во все глаза рассматривал сотрудников в военной форме и в гражданских костюмах, которые неслышно шагали по ковровым дорожкам. Он был уверен, что все они - отчаянные головы, отважные разведчики, вернувшиеся из-за границы после выполнения своих важных секретных миссий.
- Почему ты не ешь? - спросил Миша. Дмитрий заказал соленую лососину, сметану и свое любимое лакомство - шоколад. Он был на седьмом небе от счастья, когда официантка подала ему плитку настоящего швейцарского шоколада.
