Толи небо потускнело, толи разум побледнел.
Толи баба одурела, толь мужик ей не удел!
Перепробовав все позы, в ласках и истериках,
Полюбила Украину страстная Америка!
Фу-ты, ну-ты Тёти-Моти, Ёксиль-Медь, Курлам-Байрам!
Обручиться захотела с матмазельлью та мадам.
Ну и что, что нет закону, чтобы девку под венец.
На Крещатик гей-парады, правый сектор и – пипец!
Застучало сердце криво, чёрными торнадами.
Полетели в Украину ЭСЭМЭСки градами!
Так и так-мол, что ж такого? Ну и что, что я стара?
И пошла за честь девицы, уникальная игра!
Как Иван, стрелу в болото, запускала каждый день.
О любви своей твердила, гарной девке та бабень!
Виллу, яхту, деньги, море и безвизовый режим.
Предлогала баба вскоре…, как от мамки убежим!
А у девки Украины, дивный стан, младая грудь…
Да просторы вековые…, да еще чего – нибудь!
Женихов, со всей Европы, по пальцам не перечесть.
Выбор есть, согластно попы, и свобода тоже есть!
Только вот беда какая, как тут попой не крути,
Рядом с ней страна большая, эх… Россия – мать ети!
На руках её взрастила, да вскормила молоком.
По траве гулять водила, без штанишек босяком!
Не жалея отдавала для неё последний грош…
Расцвела девица – стала, гарным лебедем… и что ж?
Фыркнув, в зеркало взглянула: «Что сказать тебе маман»?
Я хочу – я так решила! Я хочу за океан!
Там же радость, перламутры! Там любовь и вечный рай!
Не нужны берёзы утром… и разваленный сарай!
Пусть меня целует тётя…, в зад и алые уста.
Мне не жалко своей плоти…, за доллар не меньше ста!
А тебе маман, скажу я…, не с какого-то рожна…
По закону при разделе, мне казна твоя нужна!
Чтобы шла я по Европе, чтоб за мной тянулся шлейф.
Чтоб завидовали попе…, нужен газ – надёжный сейф!
Что ж, всплакнула мать-старушка: Коли так, да видит бог,
«Газ для попы не игрушка»! – Указала за порог!
Хлопнув дверь, как субмарина, поплыла за океан.
Наша гарна Украина, замахнув вина стакан!
И почувствовав свободу, прихватив с собой фату…
Тётке старенькой в угоду, девка сделала тату!
Флаг, в полоску сине-красный, со звездами на плече.
На груди трезубец властный, означавший «Время Ч»!
Затаив на мать обиду, сделав боевой раскрас…,
Встретив старую эгиду, отдалася ей не раз!
Виски, радость и блаженство! Кока-кола, сникерс, марс…
Со старухой многоженство, и в душе великий фарс!
Поплыла, как моль в тумане, разбазарив закрома.
Отомстив России – маме, растреляв свои дома!
«Мы теперь – Американцы»! «Мы теперь, один народ»!
«Ни какие-то засранцы, нас Америка ведет»!
А старушка улыбнулась, заплатив за ночь доллар,
Голливудскою улыбкой и убралась в кулуар!
Прихватив с собой запасы, Украинской той казны,
Лишь оставив свистоплясы, своей власти новизны!
Много ль лет с тех пор минуло, как последняя слеза…
Девку сильную согнула, подвела под образа!
Я закрою руками лицо.
И по памяти вновь пролечу.
Я увижу родное крыльцо.
И глотая слезу, промолчу!
На заплаканных лицах вуаль,
Где по два раздаются цветы.
Не сверкает на солнце медаль!
И холмы возвышают кресты!
Сквозь века и туманы дорог,
Через подвиги новых имен.
Ни откуда, да и в никуда,
Пробивается наш батальон.
За страну! За свободу! За честь!
За любимую, брата, за мать!
Сколько в том батальоне, не счесть…
Уходило бойцов воевать!
Поднимаю на солнце глаза,
Ослепленные вспышкой души.
Так за что же ты нас наказал?
И за что, наказать поспешил?
Я закрою руками лицо.
И по памяти вновь пролечу.
Подниму я сто грамм за бойцов.
И глотая слезу, прошепчу:
Наливай! Наливай! Наливай!
Чтоб солдаты уснули!
Уголками платков матерей,
Много вытерто слёз.
Наливай ещё раз пополней,
Чтобы всех помянули.
Чтобы души убитых взлетели,
До самых, до звезд!
