На другом конце села какой-то молоденький петушок ответил, словно передразнил: "Толю-кук-у-ун!"

"Куда это он убежал?" — подумала Анюта.

Беда с маленькими: за ними только смотри, а то убегут, и ищи их. Большим плохо. Большие всегда за маленьких в ответе. Ушёл Толюн. Нет его ни за домом, ни на пригорке, ни за пригорком. А вдруг он в речку упал, вдруг утонул?..

Забежала Анюта к бабушке Клане, а та ничего не знает.

— А в избе-то хорошо поглядела? — спросила бабушка. — Может, где наверху схоронился?

— Я весь дом облазила… — всхлипнула Анюта. — Убёг он.

— Куда же это он убёг?

— Не знаю.

— Погоди-ка, погоди! — всплеснула руками бабушка Кланя. — Ведь это он в лес утёк. Я ему вчера за грибами сказку рассказывала. А он-то: "Пойду, говорит, Лесовика разыщу". Я-то его пугаю, говорю: "Нельзя. Заблудишься!" Непременно он теперь пошёл Лесовика искать — убёг в лес.

— Как же, бабушка? Где теперь его найти? А мне в школу надо.

— Погоди, Анюта, погоди плакать. Денёк-то вишь какой светлый. Дождь-то не дожжит. Походит, побродит и домой вернётся.

— А если его в лесу медведь задавит?

— Ну чего ты. Вытри глаза-то. Не задавит. Медведь-то уж сытый. Ты вот что… Ты отцу с матерью ничего не говори. А то нам попадёт! Ты дома посиди — тишком.

Вернулась Анюта домой. Заглянула в печку, где горшок с кашей стоял.

"Не перепрела бы. Может, одной кашу поесть?"

Взяла Анюта ложку, да каша в горло не идёт. Бросила ложку, выбежала на улицу.

Куры по двору гуляют, разгребают кучки мусора. Им и дела нет, что Толюн пропал.

Подошла свинья к забору, почесала розовую спину и тут же улеглась. Захотелось ей на солнышке погреться. Солнышко осеннее, редко из-за туч показывается — когда же погреться, как не теперь.

И такой стоял тихий, прозрачный денёк, что казалось, будто все должны радоваться солнышку и ничего плохого не может случиться.

Побежала Анюта к дровянику. Открыла дверь: темной сыростью на неё оттуда повеяло…

— Толюн! — позвала она.

Никто не ответил. Заплакала Анюта и пошла искать пропавшего брата.

Пеночка-теньковка вспорхнула на ветку и увидела маленького человека.

"Пень-тинь-тинь!" — испуганно закричала птичка.

Человек сошёл с дороги, поднял голову и двинулся прямо к дереву.

"Наверно, ко мне", — подумала птичка и на всякий случай перелетела на другое дерево. А человек не пошёл за ней — он замер около тонкой берёзы. По стволу полз жучок.

"А-а, он хочет съесть жука", — догадалась птичка. Но человек почему-то не стал есть жука. Он завернул его в берёзовый листик, положил в спичечную коробку и пошёл дальше.

Под высокой сосной устроилась семья маленьких грибков, маслят. Человек стал на четвереньки, долго смотрел на них, а потом осторожно стал вытаскивать их из земли — каждый грибок вместе с чёрной грибницей — и прятал их в карман.

"Ишь какой запасливый, как белка", — подумала птичка.

Пошагал человек дальше, а тут кочки стали попадаться — хлюп, хлюп под ногами. Наклонился человек и увидел ярко-красные ягодки брусники. Попробовал — понравились.

"Никак не наестся, — подумала пеночка. — Пасётся, как корова".

Маленький человек сначала собирал бруснику горстями, а потом, став на колени, пополз, выбирая спелые ягоды прямо ртом. Наелся человек брусники, утёрся рукавом, дальше пошёл. А под ногами листья так и шуршат. Красивые листья — жёлто-красные, и на каждом пять острых пальцев. Это клён их потерял. Человек взял кленовый лист и воткнул себе за ремешок на кепке.

"Хитрый. Как сойка хоронится. Хочет, чтоб я его не узнала", подумала пеночка.

А человек повернул в сторону, зашагал прямо к кустам папоротника. И полез напролом, точно большущий медведь.

"Куда же ты? Вернись!" — закричала пеночка-теньковка.

И долго над лесом разносилось её жалобное "пень-тинь-тинь! пень-тинь-тинь!".

Вышел Толюн из леса, а солнце уже совсем высоко поднялось. Тропинка повела его вдоль картофельного поля. Такое чёрное поле, в бороздах. А на одной из борозд Толюн увидел картошку — очень смешную: сверху у картошки росла ещё маленькая картошинка. И получился вроде как человечек: маленькая головка и толстое пузо. Толюн положил человечка в карман и дальше пошагал… А дальше ничего не запомнил: повернул куда-то, посмотрел на небо, посидел на траве, опять пошёл… И вдруг уткнулся в забор!

Под забором лаз — крохотная ямка. Крот, что ли, её вырыл, эту ямку? Толюн ещё немножко разгрёб, сунул туда голову, протиснулся и вылез по ту сторону забора.

Огляделся. Перед ним стояли деревья с белыми крашеными стволами. На деревьях Толюн увидел яблоки.

"Это колхозный сад, — подумал он. — Про него я в книжках читал". И ещё подумал: "Хорошо бы яблочко достать, да высоко висят". Потом увидел рядом с забором берёзку. Как она пролезла в сад? Может, тоже через ямку? А под берёзкой… Что такое? Под берёзкой лежало в траве яблоко. Толюн наклонился, поднял яблоко. Вот чудеса! Но это было не самое удивительное: по стволу берёзки цепочкой бежали вверх и вниз муравьи. Да и на земле сколько копошилось: кто тянул кусочек листика, а кто высохший стебелёк.

— Работнички, — сказал Толюн голосом бабушки Клани и покачал головой.

Он решил помочь муравьям. Взял веточку и начал их подталкивать. Испугались муравьи, попадали вниз.

— Ох, непутёвые! — засмеялся Толюн. — Не умеют, а уж на дерево лезут. Захочу, всех вас поскидаю!

Толюн сразу почувствовал себя огромным и могучим. Увидел, как двое муравьев ухватились за длинную веточку. Один муравей был побольше, попроворнее, и Толюн назвал его Никифором, а маленького муравья — Стёпкой.

— Эй, Никифор, поднажми! — скомандовал Толюн. — А ты, Стёпка, не отставай!

Прибежали на подмогу ещё двое.

— А ну, ребятки, дружнее! — подбадривал Толюн.

Услышали Толюна остальные муравьи, сбежались на подмогу. И самый маленький муравьишка тоже поспевает, лапками отчаянно загребает. Боится, без него не обойдутся. Толюн отпихнул маленького:

— Подожди, ещё не дорос.

Муравьи взялись дружно, потащили.

— Так её, ребятки! Ещё разочек! — кричал Толюн.

И вдруг рядом что-то зашуршало. Толюн притих.

— А ты как сюда попал? — раздался грозный голос. У калитки стоял дяденька с ведром.

Толюн бросился к лазу. И сразу же из великана обратился в маленького человечка. И этот человечек быстро протиснулся в ямку. Ботинки с налипшей землёй мелькнули под забором. И тут же исчезли.

Выбежал Толюн на пригорок, а внизу — река. Кажется, знакомая. Пошёл стороной. Не дорогой, а лугом, и скоро до реки добрался.

На берегу с двумя удочками пристроился дедушка. Такой тёмный дед, точно старое дерево. Сидит не двигается. Подошёл Толюн, сел рядом на корточки и тоже не двигается. А на воде поплавки играют. И вдруг — тюрк! исчез поплавок. Дед как дёрнет удилище, брызги — в стороны, а уж в воздухе извивается на конце лески серебряная рыбка.

— Ух! — сказал Толюн.

— Что, видал? — довольный, спросил дед.

Толюн мотнул головой и потянулся к удилищу:

— Дай, дедушка, я тоже порыбачу.

— Ишь рыбак нашёлся! — заворчал дед, бросая рыбку в ведро с водой.

Толюн засопел от обиды.

— Ну ладно уж. — Дед наладил на крючок тёмно-красного червячка и протянул удочку Толюну. — Попробуй рыбацкого счастья. Вот тебе с козявочкой.

Толюн взял удилище и стал смотреть на поплавок. Прыгает поплавок, кружится, ныряет на течении. Толюн смотрит. Даже глазам больно.

Вдруг дед не своим голосом крикнул:

— Подсекай!

От неожиданности Толюн дёрнул удилище и повалился на берег. А рядом с ним рыбка прыгает.

— Это я её? — удивился Толюн.

— А кто же! С уловом тебя! — поздравил дед. — Брось-ка её в ведёрко.

— Не-е, я её в шапку! — сказал Толюн: рыбку-то он сам поймал, а если в ведро — кто узнает?