Как спрятаться от этой сволочи, - думали мы с тревогой, - как спастись? Наконец послали к жандармам на переговоры Грюнвальда. Может, он как немец, спасет нас?

Грюнвальд проявил качества тонкого и пронырливого политика. Он объяснил жандармам что мы мол, из-за болезни отстали от колонны, но горим желанием догнать ее. Может быть, жандармы окажут нам любезность, помогут достать средства передвижения, чтобы догнать колонну и опять стать исправными заключенными?

Жандармы оценили наше желание по достоинству. Они попытались уговорить одного-другого беженца взять нас и подвезти в том направлении, куда ушла наша колонна. Беженцы отказались. Тогда жандармы послали Грюнвальда ко всем чертям. У них, мол, нет сейчас времени заниматься такими делами. Пусть, мол, Грюнвальд сам договаривается, если желает.

Грюнвальд умолял беженцев, Грюнвальд возмущался. Мы, мол, хотим быть послушны властям, хотим быть добропорядочными заключенными, а вы не понимаете наших высоких порывов.

Беженцы не поддавались уговорам Грюнвальда. Они и сами не знали, в каком направлении ехать, не знали, куда Братке повел колонну. Грюнвальд о маршруте заключенных из Штутгофа знал еще меньше. Он полагал, что колонна подалась к морю, а может, к Гдыне или Гданьску - черт его знает. Переговоры закончились неудачно.

Мы вторично послали Грюнвальда к жандармам, просили не спускать с них глаз. Грюнвальд вернулся страшно озабоченный. Жандармы ему признались, что получили приказ через двадцать минут оставить Годдентов.

Эх, продержаться бы еще двадцать минут - и мы спасены. Куда бы провалиться на эти двадцать минут. Однако жандармы проявили максимум уважения к приказу и отнеслись к нему с большим чувством ответственности. Они и двадцать минут не выждали - немедленно испарились из поместья.

- Свободны! Свободны! - похлопывая себя по животу и подпрыгивая от радости, кричал Грюнвальд.

Опершись на метловища, найденные в зале графского дворца, мы с трудом перебрались в маленькую комнатушку рядом с кухней. Здесь тоже была солома. В комнате только одно небольшое оконце и толстые каменные стены. Будь что будет, но тут все же не так опасно.

На перекрестке шоссейных дорог загремели выстрелы. Что-то завыло, что-то зашипело, что-то разорвалось с оглушительным грохотом. Оконное стекло рассыпалось.

И опять спокойно, словно ничего и не было. Вдруг послышался какой-то треск и грохот.

- Идут! - снова закричал Грюнвальд.

Приподнявшись на соломе, мы посмотрели в окно: да, идут.

Шли танки Красной Армии. Шли и шли. Их было множество.

Через десять минут они появились и во дворе поместья.